добавить медицинский объект
| популярные специалисты | 
Гинекологдиагностика и лечение заболеваний женских половых органов, ведение беременности, безоперационное прерывание беременности
Отоларинголог, ЛОРдиагностика и лечение хронических тонзиллитов, неоперативное лечение аденоидов у детей, лечение острых и хронических гайморитов и др.
Офтальмолог, Окулистдиагностика и лечение заболеваний органов зрения, проверка и коррекция зрения
Проктологдиагностика любых заболеваний толстого и тонкого кишечника. Лечение, в том числе безоперационная геморроя, трещин, хронических запоров, малые операции
Стоматологпрофилактика, лечение и удаление зубов, протезирование зубов, отбеливание, пломбирование, хирургическая стоматология, снятие зубного камня
|
| популярные услуги | 
Травмпунктприемное травматологическое отделение, где оказывается неотложная помощь любому человеку
Медицинские книжкипомощь в оформлении личных медицинских книжек
Медицинские справкипомощь в оформлении медицинских справок: ГАИ, для оформления на работу или учёбу по форме N086/у, о болезни для учащихся N095/у, справка в бассейн и т. п.
Абортыпрекращение беременности, мини-аборты на ранних сроках беременности
Диспансеризациясистема мероприятий по наблюдению и оказанию лечебно-профилактической помощи
|
| лабораторная диагностика | 
Флюорографияпрофилактика и диагностика исследований органов грудной клетки
Анализымедицинские анализы, анализ крови, анализ мочи, анализ кала, биохимический анализ крови, анализ крови на гормоны, общий анализ крови
УЗИультразвуковые исследования
Рентгенрентген грудной клетки, суставов, рентген шейного отдела и различных отделов позвоночника
МРТмагнитно-резонансная томография, томографический метод исследования внутренних органов и тканей
|
|
 |
|
С высоты прожитых лет
22.04.2005
В книгу Беллы Качугиной «С высоты прожитых лет» вошли очерки воспоминаний автора о талантливом ученом-изобретателе, удивительном человеке и прекрасном отце и муже - Анатолии Трофимовиче Качугине, которые ранее были напечатаны в литературном альманахе «Третье дыхание», а также статьи, посвященные проблеме раковых заболеваний, опубликованные в самых разных периодических изданиях, в том числе и научных. Для читателя несомненно интересным станет знакомство с поэтическим творчеством Григория Днепровина (Григорий Яковлевич Кейфман - брат Б.Я. Качугиной). Его стихи включены в книгу под общим названием «Сбережем любовь...»
Перед нами книга об удивительном человеке Анатолии Трофимовиче Качугине. Более четверти века его нет с нами, но и сейчас еще трудно определить масштаб личности «Кулибина наших дней». Хотя и говорят, что «большое видится на расстоянии», видимо, пройдет какое-то время, прежде чем во всем объеме будут изучены, восприняты общественным сознанием и по достоинству оценены его труды и открытия. Медик и химик по образованию, Анатолий Трофимович был прирожденным первопроходцем. На памяти у всех знаменитые строки Пастернака: «Во всем мне хочется дойти до самой сути... свершать открытья...». Не «во всем», но очень во многом мечты Пастернака были реализованы А.Г. Качугиным. Им были сделаны более тысячи (!) заявок на изобретения, более ста пятидесяти из них защищены патентами. И это только видимая часть айсберга интересов ученого-первооткрывателя. Поразителен диапазон - от изобретения хрестоматийных теперь зажигательных бутылок против фашистских танков в начале войны, когда не хватало армий оружия, - до решения принципиальных вопросов онкологии. Причем многие проблемы А.Т. Качугин решал по-моцартовски легко и изящно, как бы походя, за несколько минут находя ответ, который целые коллективы ученых искали годами. Так уж были устроены голова и сердце этого замечательного человека.
Книга очерков «С высоты прожитых лет» написана верным другом и многолетним деятельным помощником изобретателя - Беллой Яковлевной Качугиной. Кому как не ей, принимавшей самое активное участие в работах покойного мужа, рассказать об озарениях и мытарствах первооткрывателя! Еще при жизни А. Т. Качугина было немало публикаций в газетной и журнальной периодике, в том числе и, естественно, научной. Наиболее интересные из них Белла Яковлевна со своими комментариями и пояснениями включила в книгу, процитировав только те мысли и оценки работ мужа, которые позволяют полнее широкой читательской аудитории понять смысл и значение тех или иных новаторских открытий. И все это - ясным и доступным языком, чтобы неспециалисты могли сами составить мнение о значимости нестандартных прозрений Анатолия Трофимовича. Среди исследователей и пропагандистов работ А. Т. Качугина были такие известные писатели, как Вера Кетлинская, Даниил Гранин. А Антонина Коптяева написала роман, в основе которого жизнь и судьба открытий талантливого соотечественника.
Возникает закономерный вопрос, как же получилось, что реализация научных проектов А. Т. Качугина, широкого внедрения которых с надеждой ждут миллионы людей, особенно когда речь идет о помощи онкологическим больным, - тормозилась, а то и вовсе отодвигалась в тень? Слишком много влиятельных салъери почуяли угрозу своему личному благополучию, ибо на фоне открытий А, Т. Качугина их собственное творческое бесплодие выглядело еще контрастней. И не только встали вязкой стеной на пути его открытий, но еще подлее - многие из них стали тайком растаскивать его методы по частям, перелицовывать и выдавать их за свои. И это, к сожалению, не ново под луной. Жаль только, что из-за этой, по большому счету, мышиной возни в ряде случаев Россия утратила приоритет.
И все-таки большой корабль качугинских открытий не затерт льдами чиновного и обывательского равнодушия и своекорыстия. Он выходит на большую воду, потому что открытия А. Т. Качугина нужны людям, сейчас их как бы открывают заново. И очень хочется верить, что не за горами день, когда имя Качугина встанет рядом с выдающимися первопроходцами в жизненно важных для человечества областях. И это будет только справедливо.
Аркадий Каныкин
Светлой памяти моего мужа, талантливого изобретателя Анатолия Трофимовича Качугина - посвящаю.
Ты был многогранен и мудр, без сомненья,
Но всех благороднее было стремленье
Людей от коварной болезни спасти!
Ты умер, но признан как истинный гений!
И в душах потомков, в чреде поколений,
Как сад, твоя слава должна расцвести!
Юлия Лебедева
Белла Яковлевна Качугина, москвичка, внедрила в лечебную практику разработанный ее мужем, изобретателем А.Т. Качугиным, метод врачевания онкологических заболеваний. На ее счету излеченные от опухолей мозга, саркомы, острых лейкозов и злокачественной меланомы, рака груди, легкого, гортани, почек, матки... Белла Яковлевна Качугина удаляет без скальпеля полипы, фибромы, аденомы... По прикидкам Беллы Яковлевны, ей удалось за тридцать лет спасти не меньше двухсот раковых больных. А всему этому предшествовала история метода, открытого ее мужем Анатолием Трофимовичем Качугиным...
Борис Украинцев
ПОБЕДА
Болезнь казалась безнадежной...
Но было все это не так!
И оказалось, что возможно
Вам победить коварный рак!
А сколько трудностей, ненастий
Пришлось Вам с мужем пережить,
Чтоб подарить кому-то счастье
Опять здоровым, сильным быть?!
Для добрых дел - все Ваши знанья!
Во взгляде Вашем - Божий свет!
Семью Качугиных все знают!
Вас любят, ценят, уважают.
Вас как волшебницу встречают
И шлют сердечный Вам привет.
Лев Зубачев
Часть первая
Непрерывен стремительный бег времени. И рано или поздно для каждого человека наступает пора воспоминаний, раздумий, подведения итогов... Жизненный опыт как бы поднимает нас ввысь, и с высоты прожитых лет видится многое... Ведь память людская, как кладовая. Ничего в ней не затеряется, все разложено будто по полочкам. Проходят годы, меняются события, и каждое Из них оставляет в сердце свой неизгладимый след. Настоящее всегда становится прошедшим. Таков непоколебимый закон Времени. Как невозможно быть истинным патриотом, не зная истории своей страны, так невозможно быть гражданином, будучи равнодушным к своей родословной, к тому, какое место суждено занять в ней самому.
Известный писатель Алексей Максимович Горький высказал очень правильную мысль о том, что наши дети являются наследниками не денег, домов, квартир, мебели и ковров родителей, а наследниками великих духовных и социальных ценностей, созданных борьбой и трудом своих отцов и матерей. Людям присуще стремление к бессмертию, а это значит не что иное, как всегда оставаться в памяти потомков.
Я считаю, что трудные условия жизни - это не оправдание пороков людей. Каждый способен сам выковать свой характер, выбрать свою судьбу и стремиться к самосовершенствованию. Нужно не пасовать перед трудностями, а смелее преодолевать их и бороться за свое счастье! Любую слабость можно преодолеть. Самый хилый организм можно закалить и укрепить. Я убеждена, что в каждом человеке таятся безграничные возможности физического, нравственного и интеллектуального развития. Можно сказать, что почти никто из людей не достигает своего «потолка», не использует всех своих природных данных, не реализует полностью свои возможности. Подлинную свободу человеку дают только знания, потому что свобода предполагает выбор. А для того, чтобы выбирать, нужно знать!..
Анализируя прошлое и оглядываясь на свой жизненный путь, отчетливо вижу, что историческая правда все равно рано или поздно выплывает наружу. Время освобождает зерна истины от плевел зла, горьких разочарований и заблуждений, давая всходы добра и справедливости. Зачастую даже победа достается, в конечном счете, не тому, кто сильнее, а тому, кто умнее!
Интеллектуальное самосовершенствование беспредельно! Свои знания, свои способности и свой талант нужно направлять только на хорошие и полезные дела! Философия созидания должна возобладать в поведении всего человечества! Наука должна приносить пользу людям, а ученые и изобретатели должны хотя бы не мешать друг другу... Да, истина рождается в борьбе, но бороться нужно честно и достойно!
В девятом номере журнала «Свет» за 1991 год, в статье Бориса Украинцева «История болезни (о превратностях одного метода)» рассказано о моем ныне покойном муже, очень талантливом и обаятельным человеке, крупнейшем отечественном изобретателе Анатолии Трофимовиче Качугине, который является автором 150 изобретений в самых разных областях! На его счету - десятки действующих устройств, приборов, открытий, работы по ядерной физике, квантовой механике, медицине.
В 1949 г. А.Т. Качугин обнаружил способность гидразида изоникотиновой кислоты подавлять рост микробактерий туберкулеза, а спустя год обратился в Минздрав с предложением лечить туберкулезных больных гидразидом изоникотиновой кислоты и солями тория. Сам изобретатель писал по этому поводу: «Минздрав забраковал мое предложение, а за проведение эксперимента врачей, работавших со мной, пытались привлечь к ответственности. А через два года эта технология была опубликована фирмой «Домаги», а далее высокая оценка была получена во всем мире».
Считая, что рак и туберкулез имеют одну общую причину, он предлагает прививать молодые яблони туберкулином, а затем яблоками с этих деревьев кормить больных туберкулезом и раком. Используя эти яблоки несколько странного «видоизмененного вкуса», он добился торможения роста опухоли с одновременной стимуляцией деления нормальных клеток. Эти данные талантливого ученого коррелируются с выводами доктора Лиз Давиньон из Института микробиологии и гигиены Монреальского университета в Канаде, которая установила, что заболеваемость лейкемией в два раза ниже у детей, вакцинированных препаратом БЦ, известным противотуберкулезным средством.
В 1948-54 годах Анатолий Трофимович Качугин получил первые данные о терапевтическом эффекте кадмия при раковых заболеваниях. Он экспериментально доказал, что 4-6 миллиграммов кадмия, которые блокируют сульфгидрильные группы белка, принимаемые в течение двадцати дней, полностью снимают болевые синдромы при тяжелых раковых заболеваниях. Больным злокачественными опухолями Анатолий Трофимович Качугин рекомендовал раствор азотнокислого кадмия на спиртовом растворе чемерицы по одной капле в 100 г воды.
Одновременно с кадмием в 1948 г. изобретатель предложил и солянокислый семикарбазид для лечения опухолей. После А.Т. Качугина ряд его предложений и изобретений успешно применялся во многих странах для лечения раковых больных (например, нитрозолметилмочевина, производное семикарбазида, на которое выдано авторское свидетельство).
Я старалась быть во всем и всегда надежной помощницей своему мужу, а теперь я продолжаю его благородное дело и в память о нем, мужественном борце, фотографирую исцеленных вольных на фоне его портрета...
В. Кейзер в своей статье «КС» против танков», напечатанной 6 мая 1973 г. в газете «Московская правда», писала: «Разведчики сообщили о сосредоточении фашистских танков. Это означало, утром гитлеровцы предпримут очередную атаку. Командование дивизии приняло решение: построить заслон, используя недавно привезенные в часть бутылки с горючей смесью «КС». Это было в 1941 году на подступах к Москве. На этом участке оборонись гвардейцы дивизии полковника Полосухина. Воспользовавшись вьюгой, солдаты нанесли из леса хворосту, уложили его на шоссе в несколько рядов, а между ними аккуратно спрятали бутылки с горючей смесью. И когда на рассвете стальные громады фашистских танков наткнулись на заслон и раздавили эти бутылки, одновременно вспыхнули десятки факелов. Стена из огня и дыма взметнулась в небо. Атака была отбита.
...В то суровое, грозное время, когда фашисты рвались к Москве, немногие знали, что скрывается за двумя буквами «КС», не знали, что это первые буквы фамилий изобретателей - А.Т. Качугина и П.С. Солодовника. В начале июля 1941 года, прибыв в Саратов, Качугин, Солодовник и инженер Наркомата обороны Щеглов, которого Качугин тоже привлек к работе, рассказали о своей идее использовать для уничтожения танков бутылки с горючей смесью и запальным устройством заместителю наркома заготовок М.И. Степанову. В распоряжение изобретателей предоставили химическую лабораторию Саратовского университета. Они испробовали множество вариантов - проверяли действие бутылок с запалом и смесью под дождем, в грязи, даже под водой. 15 августа 1941 года их испытали на полигоне. Человек, вооружившись бутылкой, вступил в единоборство с железной громадой - танком. Этим человеком был М.А. Щеглов. Уже вторая бутылка точно попала в цель. Танк вспыхнул и остановился.
Результаты испытаний были переданы в Наркомат обороны. И вскоре на нескольких предприятиях, в том числе на Московском электроламповом заводе, началось промышленное производство бутылок «КС».
Бывший в ту пору директором электролампового завода К.А. Гладков вспоминал: «Впоследствии в горючую смесь изобретатели добавили вещество, благодаря которому она не стекала с поверхности танка.
По заданию Наркомата обороны Качугин, Солодовник и Щеглов разработали еще один запал, срабатывающий в точно заданное время. При этом он не содержал ни одной металлической детали и был неуязвим для миноискателя. Изготовили они также специальную мастику, при помощи которой запал можно было закрепить в любом нужном месте. Партизаны, действовавшие в тылу врага, с успехом применяли эти запалы.
...Много лет минуло с той поры. Но мы всегда будем помнить имена людей, ковавших победу над врагом».
А вот что пишет Тамара Николаевна Свищева в своей недавно вышедшей книге «Иду по следу убийцы»: «...Врач-хирург Анатолий Трофимович Качугин, работая биологом, изучал биохимию и биофизику. Поразителен диапазон его изобретательной деятельности: он подал в Государственный Комитет изобретений около тысячи заявок и получил более 150 авторских свидетельств на изобретения. Но самым выдающимся его открытием следует считать метод семикарбазид-кадмиевой терапии для профилактики и лечения предопухолевых и злокачественных заболеваний. Он предложил вводить в организм, охваченный «биологическим пожаром», соединения кадмия в дозах, безопасных для человека. Его жена и соавтор Белла Яковлевна Качугина при лечении больных в поликлинике № 3 АН СССР в 1953-63 годах успешно применяла этот метод. Ею были спасены многие больные, считавшиеся безнадежными. Есть исчерпывающая документация на больных, у которых были запущенные опухоли и которые сейчас живы и здоровы благодаря лечению по методу Качугина. Несмотря на это, метод до сих пор не признан, не внедрен в медицинскую практику. Ортодоксы школы Блохина все еще стоят насмерть. И только в прошлом году удалось жене и сыну Качугина оформить патент на «Способ лечения онкологических больных». Автор до этого события не дожил...»
В Комитете Российской Федерации по патентам и товарным знакам мне и моему сыну Льву Анатольевичу Качугину выданы патенты на изобретения способа лечения ожогов, способа лечения респираторных заболеваний, способа лечения туберкулеза, способа лечения онкологических больных. Совместно с Эсфирь Яковлевной Краснокутской мы получили патент на изобретение еще одного способа лечения онкологических больных.
Я хорошо помню одно из излечений в шестидесятых годах: Вазген О., студент-первокурсник из Киева. Рак с метастазами в брюшную полость. Вылечила, так он еще сватался к моей племяннице, правда, безуспешно. А вот Пашковская Анна Семеновна обратилась тридцать пять лет назад со злокачественной опухолью груди. Полное выздоровление, живет в Подмосковье. Потом пришлось и ее дочь лечить от фиброматоза, тоже - полное выздоровление.
Нину Никаноровну Зосимову из Рубцовска я начала лечить, когда у нее дети маленькими были, а сейчас внуки уже взрослые. Помню, приехала она ко мне с огромной опухолью груди. Стала я лекарство вводить шприцем прямо в опухоль. Потом дала ей лекарство с собой, а дома к ней медсестру прикрепили. Опухоль начала расплавляться. Правда, первое время биопсия все раковые клетки показывала, а спустя некоторое время - не оказалось этих клеток. Ничего биопсия не показала. Это типичное действие семикарбазида - расплавление раковых клеток! На месте опухоли образуется перламутровый мешочек с жидкостью. Потом прооперировали, но я все равно лекарство высылаю. Рак на рак, как говорится, не приходится. За три с лишним десятилетия мне удалось спасти не меньше двухсот раковых больных! И все это я сделала благодаря методу, открытому моим мужем Анатолием Трофимовичем Качугиным! Как писал о нем Борис Украинцев: «Сам он был хирургом -полостником. Масса изобретений, приборов и открытий в большинстве случаев были невостребованы или просто охаяны учеными-ерниками официальной медицины. Свои первые данные о лечебном эффекте кадмия при раковых заболеваниях Качугин получил в 1948-54 годах. Он показал, что 4-6 граммов кадмия, принимаемых в течение двадцати дней, полностью снимают боли при тяжелых формах рака. Тогда же он предложил использовать солянокислый семикарбазид кадмия для саморазрушения (автолиза) опухолей. Напомню, что противораковые аналоги семикарбазида сейчас выпускают в разных странах мира, а ведь семикарбазид из них самый безвредный. Кадмий активней других захватывает нейтроны, поэтому изобретатель назвал свой метод нейтронзахватной терапией. «Чушь», - тут же отреагировали иерархи от медицины. И отказали в элементарном эксперименте, на чем настаивал Качугин. Однако времена были сначала сталинские, затем резко наступила оттепель. И даже официальная онкология проявила лояльность: разрешила провести клинические испытания для сорока онкологических больных...»
Все эти люди были тяжелобольными, в последних стадиях. Мы взялись за них. Особенно хорошо пошло лечение у десятерых, с опухолями мочевого пузыря, которым мы делали инъекции. И вдруг без всякого предупреждения всем нашим больным сделали электрокоагуляцию. Я была в ужасе! Представьте, по заживающим тканям прошлись электрическим ножом! Как они объяснили, чтобы удалить полипы и опухоли. Все наше лечение не просто было сведено к нулю, а оказалось скомпрометированным. Дальше - больше. На наших глазах лечащие врачи стали отказываться от поставленных ими ранее диагнозов. Видя, что больной встал на ноги, - скоренько пересматривают диагноз. Ошибочка, мол, вышла, не рак это был. Я им говорю: «Да вот же, биопсия показывает однозначно на рак!..» А они мне в ответ: «Нет, ошибка...»
Удалось мне помочь тогда пятнадцати больным. Некоторые и по сей день, здоровые и жизнерадостные, продолжают свою трудовую деятельность. Алексей Андрианов, тогда студент МИСИ, лежал с диагнозом лимфосаркомы шеи и заглоточного пространства, о чем свидетельствовали два биопсических и гистологических анализа. Через девять месяцев - полнейшее выздоровление! У Игоря Смыченко был рак гортани и корня языка. Для излечения этой «неизлечимой болезни» хватило пяти месяцев семикарбазид-кадмиевой терапии...
Лидия Алексеевна Сысоева, кандидат наук, моя соратница в нелегкой борьбе за альтернативную онкологию, с горечью говорила журналисту Борису Украинцеву:
- Да вся ее статистика, все эти подтверждения для медицинского официоза - нуль и даже величина отрицательная. Посмотрите, какие фармацевтические корпорации стоят на страже, - а как же новые разработки лекарств, смягчающих побочные эффекты вредоносной отравы - химиотерапии?.. На них же легче легкого кандидатские и докторские защищать!
«Такие препоны перед альтернативной медициной стоят не только у нас, - пишет в своей статье Борис Украинцев. - За океаном, пожалуй, побдительнее приглядывают за нарушителями медицинского единомыслия. Всякий серьезный успех альтернативных методов лечения есть покушение на получение субсидий и доходов. А такое не прощается. Канадский врач, исследователь Гастон Нессай, сумел при помощи открытого им препарата спасти несколько сот (точнее, более двух тысяч) обреченных на смерть раковых больных. За практикование препаратом, который отказался утверждать фармкомитет, суд приговорил его к тюрьме. Четко сработал коллективный инстинкт самосохранения могущественного интернационала онкологов, но было бы все же несправедливо не сказать о десятках талантливейших американских онкологах - альтернативщиках, каждый год собирающихся в сентябре на свой конгресс. И все же альтернативная онкологическая наука и там отодвинута, осторожно, но твердо, на обочину больших исследований и больших денег.
А у меня перед глазами до сих пор стоит милая шестилетняя девчушка Катя. Еще двухлетней привели ее к Качугиной с диагнозом - острый лейкоз, в просторечии - рак крови. На глазах Качугиной подросла, подтянулась Катюша, пригибаемая, но не сломленная черным недугом. Качугинское лечение она принимает в тайне - мама боится гнева врачей онкоцентра. Хотя Белла Яковлевна никогда не ставит непреклонного: или я, или они. Она стремится сочетать свой подход с лечением в клинике: «Пусть моих пациентов питают сразу две надежды: на Минздрав и на наш метод». Что касается Минздрава, то тут статистика такова: по словам Катиной мамы, из ста двадцати ребят, что попали четыре года назад в детское отделение вместе с ее дочкой, сегодня в живых одна Катя».
Да, немало людей, одаренных и талантливых во всех сферах, «замурованы» навеки в безвестности вместе со своими изобретениями! «Под шквальным огнем критики» приходилось жить и работать моему мужу, причем критика эта была зачастую малоубедительной и односторонней. Орган ЦК КПСС, газета «Правда» 13 августа 1971 года напечатала статью академика Н. Блохина и А. Пирогова под названием «О биологическом пожаре и подпольном врачевании». В этой критической статье есть такие слова: «...Многие издания пишут о лечении рака по так называемому «методу» Качугина, различные предложения которого на протяжении многих лет рассматривались учеными и были отвергнуты как не имеющие отношения к науке. По указанию Минздрава СССР в то время была проведена еще одна клиническая проверка «метода» Качугина в нескольких научных и лечебных учреждениях Москвы и Ленинграда, полностью подтвердившая бесполезность этого «метода». А сегодня вновь заговорили об успехах в лечении рака по Качугину и даже о том, что этот «метод» якобы получил свое признание за рубежом. Эти публикации вызывают неизбежную реакцию - письма больных и их родственников.
Вновь началась игра на чувствах людей, возбуждаются неоправданные надежды, больные отвлекаются от рациональных методов лечения».
И далее в этой статье говорится: «Законодательство СССР предусматривает вполне определенный порядок разрешения медикаментов для их практического применения. Нельзя допускать подпольного врачевания. Нельзя рекламировать ненаучные, а подчас вредные лекарственные средства. Нельзя допускать бесконтрольной публикации рекламных статей, служащих интересам не больных, а тех, кто извлекает пользу из подпольного врачевания».
О том, на каком «уровне» проводилась одна из клинических «проверок» «метода» Анатолия Трофимовича Качугина, я уже рассказывала. Факт того, что этот «метод» отнюдь не бесполезен и «получил свое признание за рубежом», подтверждается многими доказательствами, в том числе и благодарственными письмами, адресованными и моему мужу, и мне... Мы никогда не «играли на чувствах людей» и не «возбуждали неоправданные надежды», мы не «отвлекали больных от рациональных методов лечения»! Ведь если бы не было конкретных случаев излечения рака, то кто бы отважился «рекламировать» «метод» А.Т. Качугина в прессе и говорить «об успехах в лечении рака по Качугину»? Я уверена, что академик Н. Блохин и А. Пирогов знали о положительных результатах «качугинского метода» лечения рака! Но почему же они не рассказали об этих положительных примерах в своей статье? Чем это вызвано?..
ГЕНИАЛЬНЫЙ КАЧУГИН
Под таким заголовком в газете «Поиск» № 14 за 1992 год напечатана статья Инны Глазыриной, где сказано: «...Из дверей лазарета вышел тощий, наголо бритый паренек. Опытный взгляд сразу определил бы, что парень этот только что перенес сыпной тиф. Вокруг суетился, мельтешил жаркий летний Воронеж - и вдруг, будто что-то стукнуло в сердце: навстречу шли хмельные офицеры. С погонами. Значит, в городе белые. Пока он, лекарь красного полка, валялся в тифозном бреду, власть опять переменилась. Он шел ссутулившись, стараясь не привлекать к себе внимания, но неожиданно услышал за спиной:
- Вашбродь! Держи его! Это ихний, краснозадый! Тотчас чьи-то сильные руки вывернули ему локти за спину... Спустя несколько часов, по той же улице шла элегантно одетая дама. Она увидела виселицу и спросила у мужика, что происходит?
- Комиссара вешать будут!
- Какого комиссара?
- Качугина какого-то.
Не разбирая дороги, женщина в длинном белом платье бросилась к центральной площади. Она едва не опоздала. Тощий высокий парень стоял на табуретке с веревкой на шее.
- Ваше превосходительство! - упала она в ноги стоящему рядом с виселицей офицеру. - Это не комиссар! Он - доктор! Мой племянник!
В эту секунду кто-то выбил из-под Качугина табурет. Офицер, мгновенно вырвав шашку из ножен, перерубил натянувшуюся веревку. Парня уложили на носилки, подоспевший фельдшер оказал первую помощь. На всю жизнь у Анатолия Трофимовича Качугина остался шрам на шее - след белогвардейской веревки. Если бы один только этот след...
...Шел тридцать пятый год. В одном из ледяных бараков за Полярным кругом тихо загибался бывший врач, бывший изобретатель Анатолий Качугин. Еще в конце двадцатых он оставил медицинскую практику и стал профессиональным изобретателем. Его идеи и научные разработки в самых различных областях техники были защищены множеством патентов и авторских свидетельств. А сегодня Анатолий Качугин - зек, лагерный номер такой-то - узнал случайно, что лагерь посетила высокая комиссия из Москвы. Там должны его помнить по многочисленным работам на оборону. И уж теперь-то они, конечно, разберутся в том страшном недоразумении, из-за' которого он очутился в заполярном аду.
- Передайте, - обратился Качугин к не очень значительному лагерному чину, - передайте комиссии, что здесь случайно находится Качугин. Передайте, в Кремле меня помнят...
На другой день его сопроводили в полутемный сарай. Он стоял среди дюжих мордоворотов, и один из них сказал:
- Вась, сделай-ка, чтоб он навсегда забыл, кто он такой. И Вася сделал. От страшного удара по затылку Анатолий Трофимович забыл все, в том числе собственное имя. Он забыл отца, мать, брата и четырех сестер, забыл, что окончил два высших учебных заведения, забыл, как жал ему руку маршал Тухачевский, когда изобретатель продемонстрировал свою зенитку с самонаводящимися снарядами. Так и жил без памяти. Но как-то раз в зоне встретил того, кто долгие месяцы мучил его в кабинетах Лубянки. И в тот же миг все вспомнил...»
И далее Инна Глазырина в своей статье приводит мои слова о том, что «память к Анатолию Трофимовичу вернулась полностью. Промытарился он в лагерях до тридцать девятого года. Потом выпустили - был почти не жилец. Опухший от водянки...» И все-таки выжил! Он изобрел «способ повышения иммунитета. Способ лечения туберкулеза. Синтетический стрептомицин. Устройство для ориентирования слепых. Способ приготовления и применения парасульфора. Способ приготовления сахарина. Способ канцеропрофилактики. Жидкость для борьбы с тканевым ацидозом. Способ обеззараживания продуктов питания. Способ борьбы за долголетие. И еще много совершенно необычайного: токопроводящие пасты, бесфитильные свечи, и прочее, и прочее... Перебираю пожелтевшие листки патентов, авторских свидетельств, заявок, статей... Качугину удавалось все, за что бы он ни брался...»
Инна Глазырина приводит и мой рассказ «об основополагающих принципах, которыми руководствовался Анатолий Трофимович, когда работал над проблемой рака. Как известно, злокачественную опухоль может вызвать радиоактивность. Между тем, все ткани человека в той или иной степени радиоактивны. В естественно влажных органах радиоактивность не обнаруживается, потому что гасится водой. Даже влажный морской воздух может принести практическую пользу. Если верить некоторым публикациям, в свое время рак обнаружили у молодого Уинстона Черчилля. Врач посоветовал ему в течение года пожить на яхте. Выполнив эту рекомендацию, будущий премьер совершенно выздоровел и прожил после этого более тридцати лет. Не у всех есть яхты, но возможно и необходимо разработать простейшие, общедоступные мероприятия против избыточной радиации. Мы аккумулируем в себе радиоактивность, причем к старости она в 240-470 раз выше, чем в молодости. Собственно, и продолжительность жизни находится в зависимости от накопленных организмом радиоактивных веществ, что было доказано еще академиком Владимиром Ивановичем Вернадским. Но можно не только оградить организм от внешнего «обстрела» нейтронами, но и погасить внутреннюю радиоактивность, введя в организм более сильный, чем вода, поглотитель нейтронов. Механизм тушения «биологического пожара» станет понятным, если напомнить об изобретенном физиком Энрико Ферми способе тушения ядерной реакции в атомном котле. Погружая в реактор стержни из кадмия, уменьшают количество нейтронов, принимающих участие в цепной реакции. Кадмий поглощает нейтроны. В 1948 году биохимик Качугин предложил вводить соединения кадмия в организм, охваченный «биологическим пожаром»...»
Своеобразным послесловием к статье Инны Глазыриной является комментарий известного ученого, доктора биологических наук профессора А. Болдырева, который пишет: «Путь к познанию истины извилист и тернист. Очень часто к решению сложных проблем, стоящих перед человечеством, ученые движутся как бы с нескольких сторон. И заранее не известно, какое из этих направлений верно. Ко многим идеям, когда-то отвергнутым официальной наукой, исследователи возвращаются спустя годы, и даже десятилетия. Метод лечения рака с помощью семикарбазида, предложенный нашим выдающимся ученым А.Т. Качугиным, долгое время не находил признания. Только в наши дни он вновь привлек внимание биологов, физиологов, онкологов. Изучение уникальных свойств препарата, и его аналогов, приобретает все более широкие масштабы и у нас в стране, и за рубежом. Не вина Анатолия Трофимовича, что его замечательное лекарственное средство, которому он посвятил столько времени и сил, до сих пор не нашло широкого применения в онкологической практике».
Многих людей спас от тяжелых недугов мой муж Анатолий Трофимович Качугин. И самая лучшая награда за его бескорыстный и самоотверженный труд - это светлая память о нем, это сердечные слова благодарности, это письма, статьи, очерки и даже стихи! Каждый раз я с волнением читаю и перечитываю стихотворение Ирины Животкевич «Набережная имени Качугина А.Т»:
Гуляю с дочкой вечером
Вдоль Яузы-реки.
В ней плавают и плещугся,
И льются огоньки.
А за рекою светится
Ажуром даль сама:
Коснулись рожек месяца
Высокие дома.
Где днем цветочки жалкие
В береговой пыли
За пустырем над свалкою
Застенчиво цвели,
Там нынче ветви чистые
Аллеек молодых,
Пушистые, лучистые
Шагают вдоль воды.
А где-то в новом плане
Для будущих веков
Есть новое название
Этих берегов.
Шепнет волна упругая,
Волненье затая:
Здесь имени Качугина
Набережная.
А огоньки мечтательно
Продолжат в такт волнам:
— Так в честь изобретателя
— Названа она.
Заспорят вязы с кленами,
Листвою покачав:
— Я слышал, в честь ученого...
— Я слышал, в честь врача...
— Не знают все, что, пламенно
— Ближнего любя.
— Он жизнь прожил под знаменем:
«Для всех, не для себя!»
И всей своею сущностью
Дерзаний, планов, дел,
Во времена грядущие
Из прошлого глядел.
В музей трудовой славы химико-фармацевтического завода «Акрихин» я передала многие ставшие реликвиями материалы, связанные с жизнью и деятельностью А.Т. Качугина. Несколько лет назад в своей телеграмме, адресованной президенту России Б.Н. Ельцину, я сообщила: «Многоуважаемый Борис Николаевич! Метод пересадки костного мозга при лучевой болезни был предложен Качугиными А.Т. и Б.Я. Приоритет от 1958 года был зафиксирован Комитетом по делам изобретений СССР. Через тридцать шесть лет занялись этой работой. Семикарбазид-кадмиевая терапия, лечение онкологических больных как препараты биоэлектроники и нейтрон-захватной терапии предложено врачом и изобретателем Качугиным Анатолием Трофимовичем, вот уже сорок четыре года, несмотря на огромное количество вылеченных больных, ошельмовывается титулованными мракобесами от науки. Прошу Вас дать возможность выступить и продемонстрировать вылеченных больных на проходящем в Москве симпозиуме европейской школы онкологов.
Признание нашего метода обеспечит помощь людям и приоритет России...»
Общество любителей книги и общество «Знание» содействовали организации и проведению творческого вечера, посвященного деятельности выдающегося отечественного изобретателя Анатолия Трофимовича Качугина. В этом вечере приняли участие ученые и изобретатели, работавшие совместно с моим мужем, а также литераторы, посвятившие ему свои произведения.
Большой читательский резонанс получил роман известной писательницы Антонины Дмитриевны Коптяевой «Любовь и ненависть», опубликованный во многих номерах журнала «Профсоюзы» в 1966 году. В предисловии к этому роману есть и такие слова:
«...Героем своей последней книги А. Коптяева избрала гениального русского ученого Анатолия Трофимовича Качугина. Личность, по чистоте своей и трагизму соответствующую судьбе России - земле, на которой он сделал свои первые шаги и в которой нашел свое последнее пристанище. Практически нет области знаний, в которой не сказал бы своего слова этот удивительный человек. Пытливый ум гения с ломоносовской стремительностью проник в ядерную физику и квантовую механику, военное дело и медицину. На счету Качугина около ста пятидесяти изобретений и открытий, десятки уникальнейших устройств, приборов, блестящие технические идеи и решения... Но не было еще на свете Моцарта, за спиной которого не чернела бы тень Сальери. Противоборство гения и злодейства вечно и неизбежно, у него нет возраста и национальности. К сожалению, гениальные люди не способны защитить себя. Поэтому не торопитесь искать имя А.Т. Качугина в энциклопедических словарях и справочниках. Он не удостоился этой чести, не был отмечен его профессиональный путь и соответствующими таланту ученого степенями и званиями.
Но как это нередко случается, имя его, преданное анафеме официальной медициной, благословлялось в среде неофициальной: теми, кого Качугин спас от неминуемой смерти, кому помог возвратить утраченное здоровье. А спасал их ученый от жуткой болезни, название которой и вслух-то страшно произнести - от рака. Эта беда привела к Анатолию Трофимовичу и заболевшую меланомой писательницу Коптяеву, которая случайно узнала о возможности излечения от смертельного недуга препаратом, созданным Качугиным.
Вот что рассказывает о первой встрече со своим героем Антонина Дмитриевна: «Он принял меня... очень сердечно, но когда узнал, что я не только болею меланомой на лице, но и преуспевающий литератор, в моего героя как бес вселился: «Больше я с вами говорить не хочу. Вы мне неприятны своим желанием полюбоваться чужим несчастьем...» И только после того, как Коптяева, по ее же словам, перестала «выказывать писательское рвение», ей была оказана медицинская помощь, обеспечившая полное выздоровление... Так А.Д. Коптяева стала одним из яростных защитников метода Качугина, отступиться от которого «предательство лучшего, чем дышали люди». Так вызрели и обрели живую плоть страницы будущей книги.
«...Я начала роман о биохимиках. Работа с самого начала захватила меня. Опять Москва. Научно-исследовательские институты. И, конечно, конфликты и борьба вокруг научных идей. Дерзание против консерватизма. Большая чистая любовь...»
И вот в последней книге А. Коптяевой поставлена последняя точка. Роман перепечатан, доработан, он обрел новое название... и отправился в трудную дорогу по длинным издательским коридорам. Не стоит утомлять читателя напоминанием о тех, кто не сумел или не захотел помочь выйти в люди талантливому произведению. Вольный или невольный грех этот - забота их совести. Важнее другое: как повезло тем, кто откроет этот номер журнала с первыми страницами романа «Любовь и ненависть». Встреча с настоящей прозой - это такая удача для читателя...»
Роман отражает многие реальные события в жизни Анатолия Трофимовича Качугина, в моей жизни, а также в жизни многих других людей. Характеризуя, например, шаровую молнию, Анатолий Трофимович Качугин действительно говорил Маршалу Советского Союза Михаилу Николаевичу Тухачевскому о том, что «она возникает в результате сильного электроразряда, в котором участвует кислород, и этот огненный шар может перемещаться по земле. Пока не встретит объект для своего окисления. Меня тоже интересовал атомарный кислород, в частности, связанный с молекулярным кислородом - озоном. Озон в малых количествах за десять минут способен вызвать изменения в хромосомах человеческой ткани, как доза облучения 200 рентген. Атомарный кислород в виде сгустка можно применить в так называемых лазерных установках как одну из форм передачи шаровой молнии на большое расстояние... Она может стать при соответствующей мощности взрыва и оружием обороны...»
Тому же М.Н. Тухачевскому он говорил и о том, что «тяжелая вода является изотопной разновидностью воды, обладает большой плотностью потому, что в молекулах ее атомы водорода и кислорода заменены более тяжелыми изотопами, из которых наиболее известен тяжелый водород-дейтерий. Именно его соединение с кислородом дает тяжелую воду, которая кроме плотности отличается более высокой температурой плавления и кипения. На организм тяжелый водород действует угнетающе, а в больших дозах вызывает гибель. Поэтому в глубинах Черного моря нет ничего живого. Я с этого и начинал: почему такое? Сам сконструировал нужную батисферу и опустил ее с катера в батиальную зону примерно на 400 метров. А потом уже в лаборатории, в Москве, выделял тяжелую воду путем электролиза или фракционной перегонкой...»
Тухачевский «тоже одно время занимался химией. Премудрая и чудесная наука!»
В романе приводятся слова моего мужа и о том, что «изобретательство не считается профессией. Оно возникает от случая к случаю. Вот и состоим в обществе, не имеющем никаких прав. Что такое ВОИР? Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов вроде старого общества любителей пения. Изобретателей считанные единицы, а рационализаторов сотни тысяч, и мы утонули в массе. Кому-то это выгодно, только не государству, оно проигрывает из-за нашей бесхозности. Идеи могут приносить колоссальный доход и в рублях, и в валюте, обогащать науку, поднимать производительность труда. Значит, и внимание изобретателям надо уделять не меньше, чем писателям и художникам. Создавать условия для работы, организовать союз, со своей газетой, с защитой от провокаторов и шпионов, от тюрем и преследований психиатров. Сейчас ничего этого нет, а ведь за каждым новатором охотятся иностранные агенты. Вокруг нас создается столько подозрений, и так легко на тебе могут поставить клеймо врага!..»
Правдиво и убедительно показан в этом романе и образ Иосифа Виссариновича Сталина, о котором Михаил Николаевич Тухачевский говорит: «...Одно могу вам сказать: товарищ Сталин дорожит каждым творческим человеком, способным внести свой вклад в индустриализацию, сельское хозяйство или оборону страны. Припомните процесс Промпартии и суд над прямым вредителем Рамзиным, руководителем этой организации. Ему грозил расстрел, общественное мнение бушевало. Сталин вызвал Рамзина и Туполева, тоже члена Промпартии, и сказал им: «Вот вам деньги, постройте для нас прямоточный котел, и будете оправданы». Создали им все условия, даже питание в ресторане «Черный лебедь» на Ленинградском шоссе, и работают. Там же, в КБ, Королев, который был связан с Туполевым. Так поступил Иосиф Виссарионович и с французским евреем Сателем, сообщником Рамзина:
«Постройте нам Краматорский завод и получите свободу». Теперь тот старается, как говорят, душа винтом. Там будет прокатка, выпуск горнорудного и кузнечно-прессового оборудования, уникальные отливки и поковки, замахнулись и на шагающие экскаваторы...»
Очень правильно сказано в романе Антонины Коптяевой и о том, что «бутылки «КС» с горючей жидкостью, широко принятые на вооружение Советской Армией, стали верными друзьями солдат. Сколько фашистских танков было остановлено на подступах к Москве и по всему фронту, протянувшемуся от Баренцева и Белого морей до Черноморского побережья. Но Качугин, получив благодарность Комитета обороны, не возгордился: слишком простой казалась ему сама идея их создания, и он даже не попытался сделать заявку на изобретение, предупредив товарищей: «Это наша помощь фронту». А множество сожженных «тигров» и самоходных пушек - все эти пылающие на стальных машинах костры - представлялись ему тризной по Тухачевскому и его славным соратникам, которые стали жертвами какой-то чудовищной клеветы.
Вот и партизанская «мастика» - мины замедленного действия - грозно загуляла по белорусским лесам и железным дорогам. Ее приклеивали к рельсам, и эшелоны фашистов с грохотом сваливались под откос. Охранники, обнаружившие эти «подарки» партизан, пробовали снимать их и сразу подрывались. Миноискатели не могли обнаружить эти мины из-за отсутствия металлических деталей ни у аэродромов в оккупированных городах, ни на пути следования механизированных колонн. И на мастику Качугин не сделал заявку, считая ее не изобретением, а помощью фронту...»
В романе Антонины Коптяевой очень правильно сказано и о том, что «сыворотка крови здорового человека растворяет (лизирует) раковые клетки. Если в нее ввести раковую ткань, то она не привьется. В организме человека могут носиться сонмища (примерно шестьсот) канцерогенных веществ, способных вызвать рак. Но можно ничего не страшиться, если сыворотка крови в порядке, но если она теряет свои лизирующие свойства, то достаточно щепотки обычной поваренной соли, содержащей хлористый алюминий, чтобы путем химических реакций желчь, находящаяся в кишечнике, превратилась в сильнейший канцероген и вызвала раковую опухоль. Отчего же кровь теряет свои лизирующие свойства? Ученые Фреунд и Каминер доказали, что это происходит тогда, когда изменяется нормальная флора в кишечнике: полезные палочки вырождаются, и продукты жизнедеятельности паразитов уничтожают растворяющие свойства крови. Как вернуть обратно эти свойства, чтобы человек опять был здоров? Теория есть, а выполнения ее на практике нет. Качугин решил сам обновить кишечную флору. Лаборатории в это время у него не было, но он знал, как заменить погибшую кишечную палочку: взял кал здорового, проверенного на бактериоз грудного ребенка, размешал в воде, профильтровал и сделал клизму раковому больному. Потом не раз повторил это. Так родился «колибактерин», секрет которого Качугин подарил Львовскому врачу Олейнику, за что тот получил звание доктора наук и в благодарность преподнес автору открытия толстую книгу, написанную на основе докторской диссертации. Потом «колибактерин» превратился в молочнокислые бактерии - «бифидум-бактерин», и, наконец (уже много позднее) в «лактобарефинтелат», спасший жизнь миллионам гибнущих от кишечных заболеваний. Так гениальное простое открытие Качугина внедрилось в жизнь, дав мощное и безвредное лекарство медицине, хотя и под чужой фамилией... Немудрено, что «лактобактерин», молочнокислые бактерии, подавляющие гнилостную микрофлору в кишечнике животных и человека, тихо-тихо приютились до поры до времени в кабинете Юрьковского института - родовой вотчине онколога Блохина у его сестры, тоже готовящей диссертацию, прещедро награжденной через несколько лет за спасение «созданным ей» лечебным препаратом огромных поголовий телят, погибавших ежегодно от кишечных инфекций. Кто теперь станет вспоминать об открытии Качугина, переданном Олейнику? Но все-таки как-то странно: воспользоваться идеями «шарлатана» родне его главного гонителя! Так и жил изобретатель, тратя свои силы на создание новых путей в науке, рассыпая, как золото, перед окружающими жадными людьми плоды своего пытливого, необыкновенно острого ума...»
В этом романе сказано и о телеграмме из Ленинграда: «Москва. Генеральному прокурору СССР Руденко по поводу преступного закрытия лечения методом Качугина при больнице Ленина. Это закрытие обрекает нас на смерть. Лечащиеся больные - 18 подписей». «Нищета больниц, отсутствие лекарств, скудность никудышной техники были общеизвестны, и, однако, Блохин не постеснялся, когда его избрали депутатом Верховного Совета Союза, выстроить завод по выпуску своего саркозилина, который, по словам благородной женщины, знающего и смелого профессора Натальи Сигизмундовны Косминской, имел только одно действие - получение автором Сталинской премии... Неизвестно, при каких обстоятельствах умер секретарь ЦК Фрол Романович Козлов, с согласия Хрущева взявший на себя обязанность куратора по проверке качугинского метода лечения рака в Ленинградской клинике... Словно лавина, увлекала смерть тех, кто пытался пролить ясность на темные дела медицинской мафии, разрушавшей основу советского государства - здоровье его народа...»
Антонина Коптяева с потрясающей правдивостью пишет в конце своего романа о том, что Анатолию Трофимовичу Качугину «врач-хирург из 51-й больницы сделал прокол живота в брюшную полость неудачно. Проколол аппаратом «резкар», но взял глубоко и проколол кишечник. Самочувствие больного, у которого ночью был приступ стенокардии и он лежал с кислородными подушками, еще более ухудшилось. Появились признаки кровоизлияния, и понадобились специальные препараты, причем отек живота не уменьшался. Врачи предложили лечь в больницу - зашить дырку. Качугин отказался, опасаясь перейти целиком во власть медиков, но выбора не было. После не совсем понятной и опять неудачной операции, хотя считалась она незначительной, Качугина не стало.
Хоронили его на Преображенском кладбище за ровными грядочками и обелисками захоронения защитников Москвы, а вынос тела был на Большой Почтовой. День в воскресенье стоял чудный, пригоже-голубой над золотом рано пожелтевших тополей. Тишина торжественная была разлита в природе, и отдельные, словно кованые из золота тополиные листы, неторопливо ложились, как ордена, на погребальную машину. Гроб вынесли на руках, милое спокойное лицо великого мученика точно улыбнулось солнцу и людям, стоявшим толпой в узкой улочке. Тут были изобретатели, журналисты, писатели и те, кто, подобно Наташе Хижмяк, были обязаны ему жизнью. В это время красавец голубь пролетел над гробом и сел на свободное место возле задних колес. Его не успели отогнать, когда шофер подал назад и птица была распластана на асфальте, как дух святой. Все ахнули. Но шофер, ничего не заметив, бросил машину обратно, рабочий откинул заднюю стенку, и гроб медленно проплыл над расплющенным голубем, распростертые крылья которого благословили окровавленный путь, и плавно вошел в машину. Все, знавшие трагическую историю борьбы «генератора идей» за свои изобретения, за счастье людское, увидели в этом символ эпохи, старушки перекрестились - знамение божье, а нам подумалось: великая любовь к природе, помогающая человеку выжить в самых страшных условиях, приручила этого сизаря, ожидавшего встречи, и бросила его если не на плечо, то хоть под ноги человека, оказавшего ему столько внимания и доброй ласки, так необходимой всему живому и чувствующему».
В этом романе зримо и убедительно показаны многие реальные события, и я уверена, что у этого глубоко оптимистического произведения Антонины Дмитриевны Коптяевой - большая и долгая жизнь!
ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ ПРИРОДЫ
В своей работе «Некоторые вопросы естественной защиты организма от злокачественных новообразований» Анатолий Трофимович Качугин пишет: «Как известно, среди защитных механизмов против злокачественных новообразований внимание многих ученых привлекла к себе зобная железа. Ее часто называют вилочковой железой, или тимусом. Замечено, что тимус может резко уменьшиться в объеме и в весе - причем происходит это внезапно. Из-за возникающих структурных изменений это свойство ослабевает или полностью исчезает за счет активизации лимфоузлов, которые в раннем возрасте недостаточно развиты и еще не могут нести этой регуляционной функции.
В фазе сокращения тимуса почти все лимфоциты из этой железы высвобождаются, за исключением тех, которые стали сенсибилизированными к собственным белкам организма. Они удерживаются клетками Гассаля и полностью разрушаются в этой железе. До настоящего времени подлинная функция тимуса не была установлена. Ж. Рюдали на VIII Международном конгрессе онкологов (1962 г.) вынужден был сообщить, что после работ Мака Энди, показавших, что с удалением тимуса резко сокращается развитие спонтанных лимфоидных лейкозов, все дальнейшие работы с тимусом оказались неудачными.
Впервые в 1930 году Ашер пытался установить связь тимуса с половыми железами. Он получил вытяжку из тимуса и вводил ее молодым крысам. Это вызвало у них преждевременную половую зрелость. Позднее было установлено, что при удалении тимуса у молодых самцов также наступало преждевременное развитие половых желез.
Первым, кто использовал тимус как лекарственное средство, был Гвиер. Он высушивал железу и давал ее онкобольным. Наблюдалось временное улучшение самочувствия. Финер, Резенш-тейн, Китгингер, Гансон и другие делали подсадку онкобольным тимуса или вводили его в экстракт, но заметного эффекта они не получили. Итак, функция этой железы уже определена, но гормон тимуса еще не открыт.
В 1945 году, работая нештатным консультантом в Институте мясомолочной промышленности РСФСР (директор - Невижин И.А.), на кафедре профессора Христодуло Д.А., я высказал гипотезу, что кадмий может активировать тимус. Для проверки этого положения некоторым животным перед убоем в нетоксичных дозах давались соли кадмия. У кадмированных животных железа - тимус - отличалась от обычного ее состояния по весу и размерами.
В 1948-54 годах, по согласованию с отделом медицины Гостехники СССР и с президиумом Ученого совета Минздрава СССР, - я, биохимик А.Т. Качугин, и врач Б.Я. Качугина применили впервые йодистый кадмий к некоторым онкобольным с положительным эффектом (см. Ученые записки Смоленского пединститута. 1956 г., стр. 315, приложение № 1).
В 1961 году американский ученый Д. Миллер установил, что без тимуса лимфоциты не активны, а лауреат Нобелевской премии австралийский биолог Ф.И. Бернер доказал, что без тимуса лейкоциты не могут превращаться в плазматические клетки и что лимфоциты могут разрушаться в тимусе.
Я и мои коллеги по исследованиям на основе проводимых работ высказали гипотезу о том, что злокачественные клетки - это своеобразные клетки-антитела, возникшие под действием антигена. Это положение нашло свое научное воспроизведение в работах доцента 3.И. Бермана (Ученые записки Смоленского пединститута, IV выпуск, 1957 г., стр. 102, Приложение № 2). Профессор П. Здродовский считает, что клетки ретикулолимфоидной ткани, по-видимому, являются антителами (см. «Медицинская газета» от 5 августа 1966 года).
В 1960 году профессор В.А. Крестовникова (Институт им. Мечникова) в своей работе пишет: «...При раке образуются антитела к изучаемому нами микроорганизму, а это в свою очередь говорит о том, что он является чужеродным раздражителем, вызывающем в организме ответную реакцию» (см. Микробиологическое изучение раковых опухолей, 1960 г., стр. 123).
В 1936 году И. Паржизек с помощью солей кадмия вызывал кастрацию самцов (Лаборатория физиологии и патофизиологии, Прага, 1957 год). К этому времени было известно, что кадмий активирует уреазу и аргиназу, блокирует сульфгидрильные группы белка (Кащтоянц). Как лечебное средство кадмий применялся ранее для борьбы с сифилисом и туберкулезом, но утратил свое значение в связи с появлением более эффективных средств против вышеуказанных заболеваний. О действии кадмия на злокачественные новообразования литературных данных не имелось.
В 1950 году на совещании Райздравотдела Киевского района г. Москвы врач Б.Я. Качугина демонстрировала некоторых вылеченных онкобольных. Кадмий применялся в комплексе с веществами гидразинового ряда и с лечебной диетой.
В 1956 году Институтом усовершенствования врачей им. С.М. Кирова в г. Ленинграде кадмии был применен к некоторым тяжелым инкурабельным больным внутривенно. При вскрытии умерших на кафедре профессора Сиповского было установлено, что йодистый кадмий митоз в злокачественных клетках (Приложение № 3).
В 1957-62 годах лечащие врачи поликлиники № 3 Академии наук СССР- МЛ. Волхонская, Н.Д. Воронко, С.И. Вышеславцев и другие провели поликлиническое наблюдение над 90 онкобольными с положительным эффектом (см. Вопросы онкологии, т. IX, 1963 г., № 6, приложение).
При посмертном вскрытии людей и животных, подвергавшихся воздействию солей кадмия, обнаруживается усиленное разрастание соединительной ткани, что указывает на специфическую функцию мезанхимной системы. Лечение онкобольных кадмием, как показала практика, должно осуществляться только на фоне общего терапевтического вмешательства, Для так называемой нейтрон-захватной терапии, где в качестве мишени служит кадмий, эффективен его изотоп с массовым числом 113 - особенно с возбужденным ядром.
Кадмий является весьма перспективным химическим элементом в онкотерапии. Он локализуется в почках, печени, надпочечниках, в поджелудочной железе и в легких - там, где более всего наблюдается метастизирование. Кадмий активирует функцию лимфоузлов, разрушающих фагоциты, сенсибилизированные к белкам собственного организма. Для решения вопроса о природе возникновения и лечения злокачественных опухолей, а также - роли тимуса и лимфоузлов в защитных механизмах, мобилизуемых организмом в борьбе против злокачественных новообразований, - нужно сделать ряд обобщений.
Известно, что пищеварительная функция завершается интраклеточно. В этой конечной фазе принимают участие лейкоциты. Фагоцитирующее свойство лейкоцитов наблюдается еще в ранней стадии эмбрионального развития организма. От хордомазентаральной закладки (между эктодермой и эндодермой) отделяются клетки крови и гистиоциты, обладающие фагоцитарными свойствами (см. Проф. Роберт Массой, «Гистологическая диагностика», 1956 г.).
На любой стадии развития многоклеточного организма можно обнаружить блуждающие клетки. Эти клетки активно перемещаются между эндотелиальными клетками. В процессе перемещения ядра их могут распадаться на отдельные кусочки, соединенные между собой тонкими нитями. Иногда ядра этих клеток образуют кольца с резко выраженными перемычками, похожими на четки, а в середине располагаются центриоли. При разрушении ядра осколки их могут снова превращаться в лимфоциты, а некоторые могут принимать морфологическое сходство с клетками внутренней оболочки лимфатических сосудов. Энергия их роста и размножения зависит от антигена, которым они могут быть сенсобилизированы.
Установлено, что из лейкоцитов возникают макрофаги. Макрофаги обладают свойством захватывать и переваривать клетки самого организма, в котором они живут. Это свойство макрофагов впервые было обнаружено И.И. Мечниковым (см. «Этюды о природе человека», 1909 г., стр. 172-175). Приведу некоторые цитаты из указанной работы: «Микрофаги излечивают нас от микробов, а макрофаги от различных механических повреждений... Наводнение тканей макрофагами в старости представляется таким общим явлением, что ему, несомненно, надо придавать большее значение. Они в огромном количестве притекают к органам, скопляются, например, вокруг почечных канальцев и уничтожают их. Так наблюдают, что многие нервные клетки окружены макрофагами и поедаются ими, что старческое вырождение, по существу, сводится к разрушению макрофагами благородных элементов организма» (это - мезенхимные элементы сетчатого остова, функциональное значение которого исключительно велико. Примечание мое: - А.Т. Качугин).
Макрофаги, как и злокачественные клетки, фагоцитируют кишечные и туберкулезные палочки; менее активны к дрожжам и дрожжеподобным грибкам. Несмотря на то, что электронная микроскопия не выявила различий между фагоцитарными и ретикулярными клетками, механизм возникновения злокачественных клеток и макрофагов один. Злокачественные клетки отличаются от макрофагов тем, что они неподвижны, угнетают плазминазы, но сохраняют амебовидные свойства и приобретают выраженное морфологическое сходство с окружающими нормальными клетками. Макрофаги - подвижные клетки и могут иметь самые причудливые формы. Макрофаги и злокачественные клетки монобластичны, но имеют общих полисахаридов и липидов, определяющих их групповую принадлежность к организму, в котором они вегетируют: способны накапливать отрицательно заряженные коллоиды, а ядра их дибластичны до созревания (хотя этот вопрос может вызвать много споров между микробиологами и гистологами).
При паталогических изменениях в тканях, когда к ним прекращается доступ достаточного количества кислорода, макрофаги переходят на гликолитический тип дыхания, приобретая бродильные свойства. В результате гликолиза, расщепления глюкозы на молочную кислоту, эти макрофаги получают энергию для своего размножения (Отто Варбург, журнал «Химия и жизнь», 1969 г., стр. 33). Так макрофаги перерождаются в злокачественные клетки. Следовательно, злокачественные клетки являют собой особую разновидность макрофагов.
Известно, что человек всегда находится в контакте с различными микроорганизмами, из которых многие являются для нас симбионтами, возникшими в процессе эволюции, принимающими участие в борьбе наших естественных защитных механизмов против различных патогенных включений. Н.Н. Клемпарская и Г.А. Шальнова в своей монографии пишут: «Есть микробы, от которых человек избавиться не в состоянии, с которыми он всегда находится в контакте в результате симбиоза, выработавшегося в процессе эволюции. Их называют микробами аутофлоры организма. Здоровый человек не ощущает их присутствия». (См. Н.Н. Клемпарская и Г.А. Шальнова. «Аутофлора как индикатор...», изд-во «Медицина», М., 1966 г., стр. 3).
Известно, что все живое находится в равновесии между собой - непосредственно или через сложную цепь промежуточных живых существ. Избыток всех форм жизни на земле, как правило, вызывает активизацию таких живых существ, которые уничтожают изобилие существующей жизни в пользу почвы. В этом биогеоценозе особое место занимают полиформные микроорганизмы, обладающие сложным циклом своего развития. Они - фильтрующиеся, могут легко терять свои антигенные свойства и приобретать новые. Установить их генетическую связь между собой серологически невозможно. Некоторые микробиологи считают их парамицетами. Такие микроорганизмы, как дрожжи, протей, тумефациенс, имеют все переходы от одной стадии развития к другой, включая авизуальные. Многие из них между собой симбионтны.
К сожалению, не все разделяют эту точку зрения. При удобрении земли навозом, однако, размножение парамицетов задерживается. Миграция парамицетов с растительных клеток на клетки животных и обратно осуществляется, в основном, через промежуточные живые существа. Установлено, что внедрение парамицетов в организм теплокровных от другого вида животных может приводить эти организмы к быстрой гибели. Пересаженные парамицеты от одного животного к другому, генетически родственному, обыкновенно приводят к возникновению у него злокачественных новообразований: рак, саркома, лейкоз.
В 1885 году Т. Эшерихом были выделены из фекалия людей микроорганизмы, получившие название кишечных палочек. В 1925 году Фреунд и Каминер обнаружили, что нормальные кишечные палочки в процессе своей жизнедеятельности вырабатывают вещества, которые, поступая в кровь, сообщают ей свойства разрушать злокачественные клетки. В дальнейшем это было подтверждено многими исследователями: Кельнером, Тихлером, Рихтером, Нисле, Олейником С.Ф. и др. (См. А.Н. Гордиенко, «Руководство по паталогической физиологии», Киев, 1955 г., стр. 396;
«Вопросы сенсологии», Львов, 1967 г., стр. 190-192).
Теперь уже установлено, что кишечные палочки имеют спутников - комменсалов, способных расщеплять клетчатку и пентозаны и вырабатывать аспарагиназу и другие ферменты.
Пятьдесят лет моей работы по изучению характера питания людей, различного возраста и материального уровня, живущих в городах, селах, аулах или отдельных хуторах - как до Октябрьской революции, так и после; с учетом национальных особенностей - как в нашей стране, так и за рубежом - дают мне основание утверждать, что с уменьшением содержания клетчатки в хлебобулочных изделиях увеличивается количество случаев заболевания раком, саркомой, лейкозом, - как у людей, так и у животных; что клетчатка фруктов и овощей не всегда может заменить питание для кишечной флоры, адаптированной к мучнистым изделиям.
В частности, мной изучался также вопрос о значении пшена в защитных механизмах сопротивляемости человека к различным инфекционным и другим заболеваниям. В данном случае это были бойцы Красной Армии, в рядах которой в годы гражданской войны я служил врачом и наблюдал, как отмена (в силу нужды и нехватки) блюд из пшеничной крупы значительно снизила стойкость их организмов к патогенным включениям.
Ошибочное направление, взятое в мукомольной промышленности США и далее - других стран, привело к увеличению онкозаболеваний. Погоня за минимальным содержанием клетчатки в муке привела к массовым заболеваниям раком, лейкозом, саркомой.
Если роль плесневых грибков более или менее изучена, то роль парамицетов недостаточно ясна. Среди грибковых заболеваний спутниками ракового процесса являются кандиды. Кандиды иногда находятся в авизуальной фазе.
Для выявления роли пищевой клетчатки в сопротивляемости организма к онкозаболеваниям был также применен метод термокоагуляции плазмы крови по-Обельницкому Л.П. (см. журнал Всесоюзного химического общества им. Д.И. Менделеева, том VIII, вып. 4, 1963 г., стр. 471). А перепроверка полученных результатов осуществлялась с помощью флуоресцеинпергидролевой индикации мочи по Качугину А.Т. (см. «Ученые записки Смоленского пединститута», вып.3, 1963 г., стр. 394 - «Флуоресцеиновая индикация как метод изучения патологии обмена на стадии предракового состояния»). Лицам, желающим проверить свою кровь на рак, предлагалось за несколько дней исключить из пищевого рациона мясную пищу (мясо уменьшает количество кишечных палочек, задерживая их размножение в кишечнике) и воспользоваться хлебными изделиями из муки цельного помола, содержащей значительное количество в клетчатке различных витаминов, включая группу «В», минеральных солей ферментов, то есть всех тех незаменимых компонентов питания, которые как раз в муке повышенных сортов помола полностью отсутствуют. При подготовке же к повторному анализу следует использовать обычный хлеб, то есть повышенных сортов. Полученные данные показывают, что пищевая злаковая клетчатка повышает лизирующее свойство сыворотки крови.
С разрешения Министерства здравоохранения СССР при лечении некоторых инкурабельных больных был применен наш семикарбазид-кадмиевый метод. В тех случаях, когда лечение сопровождалось обязательным соблюдением соответствующей, рекомендованной нами диеты, был получен наиболее высокий эффект. Клинические наблюдения свидетельствуют, что нормальная функция кишечной палочки продлевает жизнь онкобольных, а в некоторых случаях ведет к полному выздоровлению. Наибольший процент выздоровлений зафиксирован среди тех групп больных, которым неоднократно был произведен посев кишечной палочки, обладающей литическими свойствами.
Изучение различных видов клетчатки показало, что кишечная палочка с ее спутниками комменсалами хотя и образует лизирующее вещество, но, однако, имеет такого мощного противника, как дрожжевая клетчатка, связанная с биотином - мощным ростовым веществом - стимулятором роста и размножения злокачественных клеток.
Свободный биотин растворим в воде, выдерживает кипячение, не разрушается кислотами и щелочами, не окисляется в воздухе, и поэтому его активность сохраняется. Предлагая бездрожжевую диету онкобольным, я неоднократно подвергался жестокой дискредитации через органы печати, так как отдельные руководящие работники из Минздрава, к сожалению, отнеслись к моему предложению с сомнением (см. газету «Правда» от 1 августа 1962 года).
Однако ряд зарубежных ученых подтвердил правильность моего утверждения. Так, например, профессор Этьен Вольф в своем докладе на специальном заседании французской Академии наук показал, что дрожжи являются стимулятором роста злокачественных клеток (см. газету «Известия» № 49 от 27 февраля 1965 года, стр. 3).
Я и мои коллеги многократно проверяли дрожжи, получаемые от различных заводов. Дрожжи подвергались кипячению и обработке соляной кислотой. После нейтрализации щелочью они заливались раствором перекиси водорода и далее - спиртом. Через 48 часов дрожжи-сймбионты приобретали черный цвет с выделением сероводорода. Дрожжи без симбионтов после аналогичной обработки сохраняли свой первоначальный цвет и запах.
Те и другие дрожжи обладали одинаковыми бродильными свойствами, они органолептически не были отличными друг от друга. Дрожжи-симбионты (после тщательной стерилизации их) использовались для диагностики злокачественных заболеваний у животных. Так, например, при введении таких дрожжей в правую сережку подопытных кур, больных раком, саркомой или лейкозом, - сережка становилась отечной. У здоровых кур этого не наблюдалось. Правильность диагноза проверялась после убоя больных и здоровых кур. Аналогичные опыты проводились за рубежом. Так итальянский ученый Санфадиче растворимыми продуктами дрожжевых культур мог вызывать опухоли у животных в 90 процентах случаев.
В злокачественных клетках обнаруживаются мельчайшие включения, с трудом находимые с помощью обычного микроскопа, зрелые формы окрашиваются по Романовскому-Гимза в розовато-фиолетовый цвет. Эти мельчайшие включения находят в крови, в моче онкобольных и на несвежих пищевых продуктах.
Мало кто знает о том, что в настоящее время на одну тонну зерна иногда выливается до двухсот литров мышиной мочи;
что из ста образцов пшеницы или ржи - двадцать процентов содержат мышиные испражнения, а из ста образцов кукурузы - девяносто процентов; что в зерне встречаются клещи, долгоносики и другие вредители, которые могут быть источником этой инфекции.
Как известно, зерно (пшеница, рожь и др.), поступая на мельницу, подвергаются перед помолом механической и гидротермической обработке. Практика показала, что эта обработка неудовлетворительна и недостаточна. Отмывая зерно от посторонних примесей, я и мои коллеги подвергали его мацерации, а затем отжатую путем прессования зерна воду исследовали с помощью электронного микроскопа УЗМБ-100, разрешающая сила которого была около четырнадцати ангстрем. Выделенные с водой частицы при увеличении в 100 тысяч раз имели 250 ангстрем. Эти частицы заслуживают особого изучения.
На всемирном онкологическом конгрессе 1966 года в Токио было заслушано много докладов ученых различных стран о так называемых аглотоксинах зерна, являющихся, по-видимому, одной из причин возникновения злокачественных заболеваний у человека и животных (лейкоз, саркома, рак).
Аглотоксины зерна возникают вследствие неправильного хранения его в элеваторно-складских объектах, где легче всего разрастается вегетируемая на нем микрофлора и чего не наблюдается в условиях индивидуального хранения зерна. Нашими отечественными исследователями установлено, что зерно, хранящееся в элеваторе и в бункерах, отличается между собой по воздушной проницаемости, скорости полимеризации молекул. Зерно в элеваторах более подвержено дрожже-плесневому поражению и плесени. Все это обязывает пересмотреть нормы допустимой влажности и технологию подготовки зерна для помола.
Особый интерес приобретают высказывания некоторых ученых в связи с затронутыми нами вопросами - естественной защиты организма от злокачественных новообразований. Так, например, академик А.А. Богомолец заявлял, что борьба против рака как лечебная, так и профилактическая - это, прежде всего, борьба за нормальную и здоровую реактивность физиологической системы соединительной ткани.
В этом же аспекте интересны высказывания профессора В.С. Садикова. Он пишет: «Под влиянием молочнокислых бактерий, вырабатывающих молочную кислоту, растворяется соединительная ткань». (См. В.С. Садиков, «Курс биологической химии», Педгиз, Москва, 1935 г.).
Заслуженный деятель науки профессор Н.В. Лазарев, указывая на исследования Питерсона и других, пишет: «При вскрытии животных после отравления их кадмием обнаруживается разрастание плотной соединительной ткани (фиброз)».
Опираясь на исследования других ученых, подвергая их опыт -экспериментальной проверке в своей научной лаборатории, я не раз на моем изобретательском пути наталкивался на оригинальные и удивительные открытия, мне открывались новые стороны окружающего мира и меня самого в этом мире - человека, - некоторые особенности его взаимосвязей с окружающей средой и тайны - его внутренней физической жизни.
Так, несколько лет посвятил я исследованиям взаимодействия ядерных частиц и пришел к выводу, что ядерные процессы, совершающиеся в живом организме, в частности, в организме человека, аналогичны процессам, происходящим в гигантских реакторах, - например, атомных электростанций. Разница лишь в масштабах. Если в ядерном макрореакторе мощностью в десять киловатт образуются миллиарды нейтронов, то в живой органической клетке - не более одного или двух нейтронов за несколько суток. В ядерном котле специально вмонтированы кадмиевые стержни, способные поглощать избыточное количество возникающих при реакции нейтронов, благодаря чему и регулируется ядерный процесс.
Для подавления же избыточной реактивности клеточных мембран и предотвращения избыточного возникновения и роста клеток в живом организме - в почечной ткани последнего имеется кадмиевое депо. На сто граммов почечной ткани приходится около 2 мг кадмия (работы Т.М. Моисеевой и др.), который используется, главным образом, через лейкоциты для подавления быстро размножающихся клеток в той или иной части организма.
Следует также отметить, что в организме человека содержится в среднем около десяти граммов тяжелой воды (в зависимости от массы тела). При облучении организма гамма-квантами с энергией выше 2,2 мегаэлектронвольт из тяжелой воды высвобождаются нейтроны; часть из них становится ассимптотическими (Меллер и Сестраунд), другие же, будучи термализованными, осуществляют антогенное превращение мертвой материи в живую (В.С. Садиков и др.).
Характерно, что соли кадмия (а также и гадолиния) при соотношении концентрации 1:365 с энергией в 0,2 электрон-вольт вызывают максимальный эффект уже в микросекундах, - чего не наблюдается с кадмием в чистом виде.
На основании этого я сделал вывод: боастомоген (микробы, вирусы), канцерогены (метилхолантрен и т.п.) можно рассматривать как адсорбенты радиоактивности, которые стимулируют возникновение злокачественных опухолей. В ходе работы был сделан еще один важный вывод: ядра опухолевых клеток не обладают магнитным моментом.
Знание этой закономерности может облегчить диагностику и определение локализации злокачественных новообразований, а также - расширить круг средств борьбы с ними.
В качестве вспомогательной терапии к нейтрон-захватному методу мною были предложены - в ряду других мероприятий - вещества гидразинового ряда, и, прежде всего, - семикарбазид солянокислый - с целью устранения альдегидных свойств злокачественного белка. Все предложенные мною вещества в указанных дозировках нетоксичны.
Из специальной литературы сейчас уже стало известно, что соли кадмия и семикарбазид - в сочетании с бездрожжевой диетой и другими лечебными мероприятиями - эффективно используются против злокачественных новообразований в зарубежных странах. У нас в стране тоже есть немало бывших больных, вылеченных подобным образом...
Терапевтические рекомендации, предложенные нами, приводят к мобилизации защитных сил организма, нормализации окислительно-восстановительных процессов, противовоспалительном и, главным образом, противоопухолевом воздействии. Следует считать, что независимо от причины возникновения ракового заболевания (канцерогенная, вирусная или избыточная радиация) злокачественная опухоль не является локальным местным заболеванием, а является общей болезнью, сопровождающейся глубокими нарушениями всех звеньев обмена веществ всего организма в целом. Эти изменения, извращения основных обменных процессов, независимо от причин, их вызывающих, едины для всех видов опухолевого заболевания. Этими общими изменениями являются:
1. Нарушение углеводного обмена. Повышение аэробного и анаэробного гликолиза с накоплением большого количества молочной кислоты.
2. Нарушение всех звеньев белкового обмена, начиная от синтеза и обмена простых аминокислот и кончая снижением синтеза мочевины.
Снижаются синтетические процессы, повышаются гидоллитические процессы, нарушается мембранная проницаемость и состав мембранных оболочек злокачественной клетки и здоровой ткани, падает альбумин-глобулиновый коэффициент, снижается активность катализы - гемосодержащего фермента; затормаживается синтез всех гемосодержащих веществ.
Нарушается нуклеиновый обмен - повышается количество ОНЕ-дезолеприбонуклеиновой. Выделяемый из опухоли нуклеопротеиновый комплекс-тоеогормон обладает большой специфичностью. Он сосредоточен в ядре клетки, содержащей большое количество ОНК. Опухолевый тоеогормон универсален, - обладает большой гемолитической силой.
Изменяется соотношение окислительных ферментов и замена кислородного типа обмена на серный с активацией «сульфгидральных групп белка. Снижаются канцеролитические свойства сыворотки крови и появление так называемого «ракового тушителя». Появление и рост опухоли является результатом общих извращений обмена в организме в целом.
Разберем механизм действия кадмия. Кадмий-это, естественно-содержащийся микроэлемент в живом организме. Он содержится в почках от 0,001 до 0,002 г на 100 г почечной ткани, в печени, гипофизе, поджелудочной железе. Кадмий влияет на ряд ферментных процессов. Соединения его в малых концентрациях усиливают активность некоторых ферментов, а большие дозы, наоборот, тормозят ее. Кадмий также влияет на углеводный обмен. Шредер и некоторые другие ученые считают, что накопление кадмия в организме влияет на выживаемость животных. Выявлено, что кадмий начинает накапливаться в печени, почках уже на первом году жизни, до третьего десятилетия держится примерно на одном уровне, а затем заметно увеличивается, достигая максимума к 45-59 годам, после чего количество его снижается (В.В. Гулько, 1965).
В стенке аорты человека в возрасте 20-39 лет на 100 грамм сырого вещества приходится 0,05 мг кадмия. В процессе старения его колебания незначительны. Есть предположение, что гипертонию сопровождает избыток кадмия. В моче больных гипертонией находили в сорок раз больше кадмия, чем у здоровых. Кадмий блокирует сульфгидрильные группы белка, является ингибитором роста, подавляя спермогенный эпиталий, является гормонотропным препаратом. Имеются интересные работы чехословацкого профессора Партизеке - кастрация кадмием (временное подавление спермогенной ткани).
Кадмий активизирует фермент уреазу, аргиназу, способствует выработке мочевины и нормализует орнитиновый цикл - переход орнитина в оргинин. Кадмий способствует фиброзу в очагах поражения. Известно, что хроническое отравление кадмием в определенных дозах вызывает у здоровых людей или у животных фиброз в соответствующих органах, например, в легких (при вдыхании окиси кадмия) или в печени. С другой стороны, защитная функция соединительной ткани, по-видимому, подавляется в присутствии прогрессирующей опухоли.
Вещество (кадмий), стимулирующее развитие соединительной ткани, является активным в отношении к опухоли. Кадмий и, особенно, его стабильные изотопы (кадмий-113) являются поглотителями нейтронов в интервале резонансного захвата нейтронов порядка 0,176 электрон-вольт. Кадмий поглощает нейтроны 2 тыс. бари, стабильный изотоп - кадмий-113 - 25 тыс. бари. Как известно, раковые клетки обладают повышенной радиоактивностью в отличие от здоровой более чем в три раза.
Лечение кадмием в физиологических дозах представляет собой нейтрон-захватную терапию. Противоопухолевое воздействие кадмия-113 подтверждено в эксперименте (тормозит рост саркомы ИМР). Кадмий-113 используется, как нуклид, при одновременном облучении опухоли, что ускоряет изменение опухолевой ткани нейтрон-захватным действием. Китайские ученые отметили специфическое действие халатных комплексов сурьмы на опухоли. При этом интересно отметить, что в случае комплексов десяти других металлов такого действия отмечено не было. Механизм действия сурьмы на опухоли объясняется замещением сурьмой цинка в опухоли, тем более что рост некоторых злокачественных опухолей связывается с включением цинка. Но общеизвестно. что ближайшим аналогом цинку в периодической системе является кадмий. Кадмий является антагонистом цинка. Кадмий тормозит биотин - мощное ростовое вещество. Цинк - активизирует биотин. Кадмий - ингибитор роста. Кадмий угнетает рост табачной мозаики, замедляет рост белых мышей, оказывает анти-митотическое действие на клетки корня ваки, тормозит зародышевую ткань...»
Публикация Анатолия Трофимовича Качугина была в трудах Смоленского пединститута - том 3, 1956 г., стр. 315. Очень актуальна публикация в журнале «Вопросы онкологии», № 6 за 1963 год. «Опыт применения кадмиевой терапии у больных со злокачественным новообразованием в инкурабельном периоде» в поликлинике № 3 Академии наук СССР «освещался» в журнале «Изобретатель и рационализатор», №4 за 1971 год, №9 за 1975 год и в № 3 за 1978 год. 11 мая 1971 года в газете «Вперед» был напечатан материал подзаголовком «Рак победить можно». Это была публикация интервью, которое взял у А.Т. Качугина журналист М. Мельхикер. В 1956 году в работе профессора Паршизеке «Кастрация кадмием» - была подтверждена правота А.Т. Качугина, пришедшего к выводу о подавлении кадмием роста быстрорастущих тканей. В 1967 году Н.О. Рябухин, сын вылеченного больного по методу Качугина А.Т, вместе с соавтором проводит опыты с кадмием на животных и докладывает об этом на симпозиуме. Публикация об этом была в институте радиологии города Оренбурга. В журнале «Вопросы онкологии», № 4 за 1968 год, была напечатана статья «Кадмий-113, нейтрон-захватная терапия и торможение роста саркомы ИМР и других опухолей». В 1961 году французские ученые Баиг, Бало и Рейлон также пришли к выводу о том, что комплекс кадмия с аскорбиновой кислотой тормозит рост опухоли...
В ТЕЛЕПЕРЕДАЧЕ «ПОД ЗНАКОМ ПИ»
У меня имеется копия письма пенсионерки Р.А. Зубковой, которое она направила в творческое объединение «Мысль» центрального телевидения. В этом письме сказано: «Семнадцатого сентября 1989 года в передаче «Под знаком Пи» (тогда по второму каналу телевидения) было рассказано о судьбе крупнейшего исследователя, биохимика, хирурга, автора многих изобретений Анатолия Трофимовича Качугина, который посвятил свою жизнь решению ряда важнейших для всего человечества проблем, на многие из которых ему удалось найти ответ (текст передачи прилагаю). Эта передача, думаю, заинтересовала многих, в том числе и меня. Я разыскала супругу ныне покойного А.Т. Качугина - Беллу Яковлевну Качугину, (тел. 261 -08-72, Москва, Большая Почтовая, дом 18/20, корпус 3, кв. 82, которая является соавтором многих его работ. Мне удалось узнать у нее следующее.
Еще в 1948 году А.Т. Качугин открыл одну из причин возникновения заболевания раком и эффективный способ лечения безнадежных онкологических больных, разработанным им методом семикарбазид-кадмиевой терапии. Продолжая совместно начатое дело по борьбе с раком, Белла Яковлевна, будучи врачом, по просьбе безнадежно больных и соответствующим направлениям медицинских учреждений, успешно лечила этих больных.
Очевидно, что эти результаты она может предъявить лично. Но к великому сожалению, этот метод лечения до сих пор не стал достоянием нашей медицины и, по существу, остается официально невостребованным. Телепередача, видимо, также осталась без эффективного результата для многочисленных онкологических больных. Все это вызывает чувство горечи, особенно сейчас, когда Чернобыльская авария принесла нам такие тяжкие последствия. Обращаюсь к Вам, как рядовой гражданин, в семье которого - еще задолго до Вашей передачи были безвременные потери от онкологических заболеваний. Хотелось бы с Вашей помощью встряхнуть соответствующих должностных лиц от медицины, к которой многие люди испытывают недоверие, заставить их использовать находки, валяющиеся под ногами. Надо спасать людей. Рак можно победить! Считая бесполезным обращение в Минздрав, прошу Вас повторить по ТВ передачу о Качугине, привлечь к этому Беллу Яковлевну, найти доступные способы пробудить врачей. Они ведь пробудились, когда объявили забастовку. Так пусть сбросят с себя опасное равнодушие».
О ЧЕМ НАПИСАН РОМАН?
В статье под таким заголовком Антонина Дмитриевна Коптяева еще 20 июня 1991 года писала: «Наша гордая и прекрасная писатель Вера Кетлинская коротко выразила его существо: «Если проиграем дело Качугина, я потеряю веру в партию». Эта формулировка, опасная в те времена своей смелостью, ярко отразила переживания всей нашей общественной группы писателей и журналистов - около 150 душ, живших единым вздохом, единым напряжением: расцветала надежда на успех, и все оживилось даже в пейзаже города, только что пережившего беспримерную голодную блокаду. Брали верх онкологи, и все тускнело, были чудо-дно не правы те, кто стремился завалить и погасить даже воспоминание о святом деле века, с которым нас столкнула сама жизнь и отступиться от защиты которого означало предательство лучшего, чем дышали люди. Стать предателями мы не могли, как не могла я заняться сразу написанием романа: тут было очень далеко от личных переживаний, хотя коснуться острее и больнее для меня казалось невозможно.
«Раковый корпус» А.И. Солженицына вызвал у меня большую симпатию к автору, книга написана честно, правдиво, но она не скрывает трагичности борьбы за живого страдающего человека, в ней плохо больным и лекарям. Другая потрясающая книга ; умираю счастливой» Виктора Розмари вызвала большой душевный протест. Я полюбила этих самоотверженных родителей и их Дженейн - мужественную и хрупкую девочку, и никак не могла согласиться с тем, что возможно умереть в ее цветущем возрасте, обеспеченной всеми жизненными благами и душевной теплотой родных и друзей. Нет, нет и нет! Тут надо жить и жить! Истина особенно ясна для тех, кто знает, как легко убрать боль, как запросто, словно тараканы от дихлофоса, дохнут метастазы от воздействия препарата Качугина. За тридцать лет участия в их борьбе за них, иногда отчаянно напряженной и рискованной, мы видели сотни радикально излеченных «раков» различной локализации и формы. За это время онкологи не могли показать нам ни иного вылеченного больного с метастазами. Разница в успехе лечения огромная, хотя в онкоинституте брали больных, имеющих все надежды на жизнь, а нашим врачам, которых в Ленгорздравотделе именовали бандитами в белых халатах, доставались уже смертники четвертой стадии заболевания. С каким уважением и восхищением вспоминаем мы сгоревшего в этой неравной борьбе писателя Юрия Германа, как самоотверженно вели себя журналисты Марк Донской, Неверовская, Хильда Варес, Наталья Грудинина, Серафима Драбкина, Михаил Черкасский, оставивший горячую повесть о «чуде» лечения методом Качугина, но так и не сумевший ее опубликовать. Вылеченный от рака легких инженер Качан В.М. оставшуюся жизнь вместе с доцентом Беликовым Г.П. посвятил популяризации и борьбе за признание метода Качугина. Менялись министры здравоохранения, но неизменным оставался отрицательный отзыв, как узаконенная формулировка во все запрашиваемые инстанции от ЦК КПСС до вылеченных этим методом больных.
Кандидат химических наук Брусиловский (МГУ) считает непризнание семикарбазидкадмиевой терапии, предложенной А.Т. Качугиным, преступлением перед человечеством.
Вращающиеся магниты для снятия болей при различных заболеваниях, получение и использование намагниченной воды - это тоже изобретения А.Т. Качугина; два авторских свидетельства на приборы для восстановления ослабевающего зрения, поданная Гудову мысль об улучшении зрения методом облучения зрительных бугров элементом туллием... Гудов, слава Богу, развивая тему, и не вспомнил о Качугине. Качугиным предложено оздоровление флоры кишечника здоровой кишечной палочкой для поднятия лизирующих свойств крови расплавлять раковые клетки и прерывать метастазирование. В последующие годы нашими учеными созданы препараты колибактерин, бифидумбактерин, лактобактерин, гастрофарм, в разных странах созданы аналогичные препараты, и только одна частичная ссылка на Качугина (журнал «Вопросы саналогии», стр. 134,1967 г., Львовский мединститут, проф. Олейник С.Ф., ассистент Пантишина).
А.Т. Качугин открыл действие гидразина изоникотиновой кислоты на туберкулезную палочку. Авторство на лечение туберкулеза препаратами ГИНК-а получить не удалось. В очередной День здоровья, посвященный борьбе с туберкулезом, Анатолий Трофимович всю ночь просидел в кресле и сказал: «От обиды можно умереть! Создать лучший эффективный метод лечения туберкулеза препаратом тубазид и не получить обычного русского спасибо!»
Как не вспомнить журналиста, кандидата технических наук Мельхикера - автора трех прекрасных статей об изобретателе и об интервью А.Т. Качугина 24-му съезду КПСС. Это была самая большая публикация об Анатолии Трофимовиче в его последний год жизни. Но за девять дней до его смерти Блохин разразился очередной оскорбительной статьей в газете «Правда». На ум приходит
высказывание одного ученого: «Почему это академикам и профессорам суждено играть жалкую роль гасителей истины? Преступления самых ужасных убийц и грабителей ничтожны в сравнении с этим».
Прошли годы. В медицинском журнале «Знание» идет серия альтернативных статей о загубленных методах Качугина, Продана, Стовба, Троицкой, Чернышева и других, имена которых подняты из пепла забвения кандидатом медицинских наук Л.А. Сысоевой, журналистом М.П. Глазыриной, редактором издательства А.М. Поликарповым. Профессор А.Г. Маленков, академик А.Н. Коновалов знают больных мозговыми опухолями, вылеченных по методу Качугина. И несмотря на перестройку, попытки наладить лечение в институте нейрохирургии застопорились: условия работы и методы внедрения остались прежними. Ветеринарным врачом В.Д. Петренко подтверждены методы ранней диагностики флуоресцеиновой реакцией, методы экспресс-диагностики, но эти работы так и не увидели свет.
Б.Я. Качугина, вдова изобретателя, послала сотни писем, телеграмм на различные съезды, сессии, министрам здравоохранения. Писали в разные инстанции вылеченные этим методом больные, но должных результатов обращения не дали. За методА.Т. Качугина боролись доктор П.П. Дедченко, доктор Егерев - главный онколог Ленздравотдела, профессор С.П. Заводский, профессора Куликовская, Олейник, Александров, академик Султанов, академик И.Л. Кнунянц, профессор Ю.С. Рябухин, онколог Чеченицкий, доктор МЛ. Ставровский редактор «Ленинградской правды» В.Т. Ермолаев, журналисты В. Князева, В. Брагин, Н.И. Карасева, В.А. Краснокутский, М. Карлов, заместитель председателя отдела открытий Ю.П. Канюшая, директор Института патентной экспертизы С.И. Комов, профессор С.С. Чахотин, генеральный директор Мосфильма Н.А. Ким, патентовед Ю.С. Маракурин, И.Н. Синадский - начальник отдела экспертизы НИМКП, доцент С.А. Брусиловский, доцент Г.Н. Беликов, физики Федотов, Филимоненко, доцент К.П. Брутейко.
Проводили лечение по методу А.Т. Качугина Б.Я. Кейфман, О.А. Тростянская, Х.Г. Ибрагимов, С.А. Мустафина, А.Е. Щербакова, Вышеславцев, М.А. Волхонская, Н.О. Воронко, Н.П. Васильев, И.Н. Струнин, Лидов, Блинов, Турчина, М.А. Петров-Меслаков - академик, профессор С.Я. Сергиенко, врачи Ставровский, И.А. Барес.
Могут спросить, почему же героями романа не стали эти творчески одаренные люди? Тогда моя тема была бы иной. Я не ставила задачу создать общественно-публицистическое произведение. Меня, как всегда, одолевала идея борьбы характеров, столкновения человеческих чувств. Запомнились слова Синадского: «Если , Качугина не поддержать, его будут обкрадывать бесконечно!»
Почему именно развертывалась перед нами и внутри нас эта борьба? Чем была вызвана живучесть идей и твердость человеческой природы? Ни одного самоубийства, ни одной грязной измены. Что поддерживало волю к борьбе и творчеству? Не здесь ли отгадка стойкости русской души, хотя большинство из них итернационалисты? Однако переломить себя и тут не смогла. Помешал мне и сам Качугин. Он принял меня очень сердечно, когда узнал, что я не только болею меланомой на лице, но и преуспевающий литератор, в моего героя как бес вселился: «Больше я с вами говорить не хочу. Вы мне неприятны своим желанием любоваться чужим несчастьем!»- «Спасибо, но я никуда не иду, мне у вас хорошо, а несчастий и у меня не меньше; и смерть близких, и горестный 1937 год... Все было». И так, не высказывая писательского рвения к работе, я стала присматриваться к полюбившемуся мне герою. А последние годы, когда живых свидетелей этих событий становилось все меньше, я стала считать своим долгом, своей необходимостью оставить воспоминания об этом примерном деле.
Об изобретательской деятельности Анатолия Трофимовича Качугина написаны статьи, сняты научно-технические фильмы, рассказали выставки и экспозиции Музея обороны Москвы, Музея истории и реконструкции Москвы, Музея ВНИИ зерна, Намного музея истории комбината «Акрихин», разных музеев других городов. Рассказывали посетителям об изобретателе и специальные стенды на ВДНХ СССР, Министерства заготовок сельхозпродуктов СССР. И вот теперь должен появиться мой роман, получивший название «Генератор идей». В романе имена некоторых людей мною изменены. Как всегда, оказалось не просто найти редакцию, которая бы опубликовала роман. Меня не удивила позиция журнала «Молодая гвардия» и его редактора А.С. Иванова. Роман их заинтересовал, тема и объем работы вызвали даже чувство благоговения, но... «Нам очень трудно будет с вашим романом, - сказал редактор, - много проблем и претензий, и опять же новые консультанты...»
Рукопись, более восьмисот страниц, вернули автору. Я не пришла в отчаяние, бывает... Ни с кем не споря, не вступая в полемику, я иду своим особым путем, меня всегда выручала и поддерживала массовая популярность у читателя - и нашего, и зарубежного.
Если мне представится возможность пожить и поработать над рукописью, то целеустремленность остается одна - укрупнить и ярче охарактеризовать дорогих сердцу людей... и углубить основную тему романа - простую героику жизни, любви и дружбы, давшую неразрывные связи в жизни народа. А если и теперь еще люди не захотят помочь себе?.. Сказать об академике А.И. Берго, неугомонным стараниям которого мы обязаны развитию у нас электроники. В отделе науки ЦК он стучал кулаком по столу: «Не даете Качугину против рака, дайте против ожогов!» Представляете, как это прозвучало бы в трагедии Чернобыля. Опять А.Т. Качугин протянул нам руку помощи, предложив лечение лейкозов пересадкой костного мозга, осуществленного американскими учеными. Это ли не тема?»
ЧУДО
Первая глава документальной повести Михаила Черкасского «Рак отступает» именно так и озаглавлена: «Чудо». Эта повесть была написана более тридцати пяти лет назад. Некоторые фамилии и имена автор изменил. В основу этого произведения вошли реальные факты и события. Немало слов в повести сказано и об Анатолии Трофимовиче Качугине. Вот полное содержание этой повести талантливого и замечательного писателя Михаила Черкасского:
«Домой ехали молча. Правда, он что-то спрашивал, чем-то интересовался, но Анна Ивановна отвечала механически, однословно, невпопад. Все было кончено. А ведь недавно, совсем недавно надеялась, верила. Да, она знает, что у него рак, что это тяжелая, страшная болезнь. И когда впервые доктор сказал ей об этом, ее охватило холодом, мелкая противная дрожь затрясла все тело. Да, это было страшно, но ведь с этим еще можно было бороться! И уговорила мужа согласиться на операцию, лечь в Онкологический институт. Она знала: впереди операция, которая отодвинет самое страшное на какой-то, быть может, очень длительный срок... Л вот несколько дней назад хирург вскрыл живот. Глазам его (стала картина, которая не вызвала бы сомнений даже у студента опухоль поразила желудок, она была изъязвлена, обильно кровоточила, и весь кишечник был заполнен кровью. Опухоль проросла в поджелудочную железу, метастазы ее уже охватили печень.
Хирург отложил скальпель и велел зашивать. Да, хирург сделал свое дело, хирург может теперь уходить. И уже ни один человек в мире не поможет этому пациенту, ни одно из известных нам средств не остановит болезни: она не насытится до тех пор, пока не проглотит еще одной жертвы.
- Лечение кончено, - сказал хирург, когда больного унесли и Анна Ивановна робко вошла в кабинет. -Да, лечение кончено. Операция оказалась бесполезной. Если будут сильные боли - морфий. И...все.
Сначала Анна Ивановна даже не поняла. Как? И это говорит он, знаменитый хирург, великолепный специалист, мастер своего дела, чьи руки порою буквально творят чудеса! Он, который про сто должен, обязан спасти ее мужа!
- Но...профессор! - она видит, что разговор окончен, но еще цепляется за остаток надежды, пытается продлить разговор, убедить этого хирурга в своем, сокровенном. - Ну, доктор, ну ладно... он погиб, погиб... Но неужели же ничего нельзя сделать, чтоб хоть немного продлить жизнь, избавить от мучения?! - губы ее дрогнули, по щекам потекли слезы. И почему-то особенно тяжело было смотреть не в ее умоляющие глаза, а на побледневшие от волнения губы, которые то и дело вздрагивали на изнеможденном, искаженном мукой лице.
...Но вот и дом. Знакомая подворотня, лестница... Ах, как, бывало, стремительно взлетал он на пятый этаж! А сейчас - несколько ступенек, и в груди уже не хватает воздуха, начинает стучать в ушах.
- Залежался я там... в больнице, - тяжело, с расстановкой говорит Николай Егорович. - Ну их, этих врачей... Надо отдохнуть и поскорей, что ли, браться за работу... Ох!..
И Анна Ивановна кивает, улыбается и говорит удивительно бодрым голосом. А отвернувшись, спешит смахнуть слезу украдкой от него.
...Первые дни после «операции», вопреки всей безнадежности, Анна Ивановна боролась за жизнь мужа. Ему делали переливание крови. На какой-то срок становилось легче, но потом болезнь словно мстила, брала свое. Анализ крови показывал, что юных, новых форм крови организм уже не вырабатывает. Это был результат интоксикации, т.е. отравления организма опухолью, метастазами. Гемоглобин больного упал до тридцати процентов, вместо 70-80 по норме.
С окаменевшим сердцем уходила Анна Ивановна по утрам на службу. Часто во время работы она задумывалась и не видела, не слышала ничего вокруг. Особенно мучило ее то, что врачи отказались лечить мужа. Ну, хоть бы сделали вид, что помогают, что-то делают. Хоть просто так, для утешения! Но нет, разрезали, зашили и послали домой умирать.
И Николай Егорович умирал. Еще недавно стройный, энергичный мужчина, теперь он ходил сгорбившись, как старик. Одежда мешком висела на нем, как на скелете. А вскоре он и совсем перестал вставать. Кусочек неба, виднеющийся в окне - вот и еще оставалось ему на этом свете. Иногда приходила участковый врач Агния Семеновна. Хуже нет для участковых врачей, чем такие больные. Пускай грипп, эпидемия, мор, пускай падаешь с ног, но только б не эти ввалившиеся щеки, но только б не этот затухающий взгляд человека, которому ты, врач, ничем не можешь помочь!
- Что-то мне не помогают ваши порошочки, - жалобно говорит Николай Егорович, пытаясь улыбнуться своими бескровными губами.
- Не помогают? - слишком честно глядя в глаза, удивляется врач. - Ну, что ж, попробуем что-нибудь другое, более действенное…- И Агния Семеновна выписывает... глюкозу.
Однажды кто-то из сослуживцев окликнул Одинцову, но она не расслышала: - Анна Ивановна... Анна Ивановна! Вы читали? - девушка положила замусоленную газету на стол Одинцовой. «Болезнь №10355» - прочитала она. Это была необыкновенная статья. В ней говорилось о человеке, препарат которого вылечил ракового больного. И Анна Ивановна с удивлением несколько раз прошептала: «Качугин, Качугин!»
Качугин! Теперь надо было найти этого человека. Но как? Ни редакция «Ленинградской правды», ни автор статьи - Валерий Ермолаев - не знали адреса Качугина. Но это не могло остановить Одинцову. Газета вдохнула в нее новые силы, и через два дня скорый поезд уже мчал ее в Москву - туда, где жил этот человек, где жила надежда.
Москве, в поисках Качугина, Анна Ивановна обратилась в Министерство здравоохранения СССР. Начальник канцелярии недослушал ее сбивчивого взволнованного вопроса и привычно отрубил:
- Качугин - шарлатан. Его метод проверялся в Москве и Ленинграде, и никаких результатов не дал.
- Но... я сама беседовала с женой человека, у которого был которого вылечил Качугин.
Значит, у него не было никакого рака. И вообще Ленинградом ведает Министерство здравоохранения РСФСР, поэтому советую обратиться туда.
Но там вообще ничего не могли сказать о Качугине. Тогда Одинцова начала ловить членов учебного совета Министерства Здравоохранения... Это было нелегкой задачей, а главное ничего не давало. Все же один из профессоров на секунду остановился и снисходительно сказал:
- Ну, зачем вам этот Качугин? Он вводил соли висмута и считает, что они обращаются там в атомную энергию. Ну, голубушка, вы же понимаете, что это чепуха! - И все же она разыскала Качугина.
-Я не врач и лечить вашего мужа не могу, - сказал он, - но вот адрес доктора, который поможет вашему мужу.
Это было первое слово, которое пролилось бальзамом в израненную душу. Но тут же вспомнились жестокие слова профессора, и надежда то разрасталась, то угасала.
Прошли первые несколько дней лечения. Результатов не было. По-прежнему Николай Егорович лежал в постели, по-прежнему отрешенно глядел в окно, и руки, бессильно лежавшие поверх одеяла, были худы, прозрачны, безжизненны.
Прошла неделя, другая. И опять безысходность тяжелым камнем легла на душу Анны Ивановны.
Однажды она задержалась на работе. И не успела войти в прихожую, как из комнаты донеслось: «Аннушка, это ты?!»
На любого человека этот вопрос не произвел бы никакого впечатления. Но она вздрогнула. Голос не был сухим и безжизненным, что-то такое родное привычное, сильное звучало в нем. Она распахнула дверь. Николай сидел на кровати, в руках у него была книга.
- Что с тобой, Коля? (Уж не агония ли! Ведь говорят, что перед смертью становится лучше...) - Аннушка, - повторил он. - Мне надоело лежать. Я бы хотел сегодня пить чай за столом. - Она вышла на кухню и стояла там в темноте, и тяжелые горячие слезы катились по щекам. Что это - слезы радости или несчастья?
А Николай Егорович продолжал радостно удивлять. Через два дня он встал с постели и спросил: «А что сегодня идет в кино?»
Так постепенно, день за днем в ту тонкую ниточку, которая едва-едва связывала этого человека с жизнью, вплетались все новые и новые нити. А через полтора месяца Николай Егорович вышел на работу. Самочувствие его медленно, но верно улучшалось. Вдвое увеличилось количество гемоглобина в крови, он «оброс мясом», окреп. И кто бы теперь сказал, что ему уже давно положено лежать в могиле?
Анна Ивановна Одинцова часто встречала участкового врача Агнию Семеновну. И всегда эта добрая, деликатная женщина, опустив глаза, старалась перейти на другую сторону улицы. А когда это не удавалось, бегло спрашивала о здоровье Анны Ивановны и уходила. Разумеется, она не сомневалась, что все уже давно кончено и не стоит бередить рану. И Анна Ивановна понимающе улыбалась, но молчала. И вот однажды Агния Семеновна не выдержала, спросила, - и точно громом была поражена: - Как?! Поправляется?! Здоров?! - А затем, увидев «больного», она воскликнула: «Но это же чудо!..»
И ЕЩЕ ОДНО ЧУДО
Два раза оперировали Нину Сергеевну Белявскую. Сначала у нее была огромная, с двухмесячную беременность, опухоль матки, потом злокачественные клетки нашли на ребре, а через некоторое время и в позвоночнике. Это были уже метастазы.
Страшное слово рак. Нет человека, который бы не боялся этой болезни. Но рак все-таки можно вырезать, удалить. С раком, если лечение начато вовремя, еще можно как-то бороться. Но когда в организме появляются метастазы, наука бессильно опускает руки. Тут уж она абсолютно беспомощна.
Муж Нины Сергеевны, подавленный, издерганный, пришел в Онкологический институт к профессору Голдину. Тот развел руками: «Знаете, в таком состоянии живут и год, и два, но у нее как-то уж очень все быстро идет...»
- Но неужели ничего нельзя сделать?!
Профессор молчал. Сколько раз приходилось уже ему слышать этот вопрос. Правда, Нину Сергеевну не бросили, как Одинцова. Ее продолжали лечить. 167 уколов тестостеронпрепионата по две ампулы, день за днем, приняла она. Оказал ли какое-нибудь действие этот мужской гормональный препарат? Безусловно. Нина Сергеевна начала почему-то быстро полнеть. Вскоре вес ее достиг 106 килограммов. Действовали гормоны и по другой линии: у женщины огрубел голос и начала стремительно отрастать борода. Ей приходилось по два раза в день бриться. Но со всем этим можно было бы мириться, если бы тестостеронпрепионат хоть как-то боролся с болезнью. Но состояние все ухудшалось. Она тяжко страдала от нестерпимых болей в позвоночнике, так как опухоль давила на его нервные стволы. Больная решила покончить с собой и уже составила завещание, когда в марте неожиданно узнала о Качугине. Ей удалось встретиться с ним.
- Через пять месяцев, Нина Сергеевна, - сказал этот спокойный высокий человек, - вы забудете, что у вас был рак.
Нина Сергеевна горько улыбнулась: слишком много прочла она медицинских книг, чтобы не понимать, что это была обычная, хотя и слишком смелая «словесная терапия». Но спасибо хоть за то, что он хочет утешить ее.
Началось лечение. Неделя проходила за неделей, а результатов все не было... «А, все это ерунда!» - с горечью думала Белявская. Но через месяц как-то незаметно, будто сами собой прекратились боли, Белявская стала быстро худеть, отчего тело ее принимало нормальные контуры. А через два месяца и девять дней она, румяная, бодрая, счастливая, побежала в Онкологический институт. Первой ее увидела нянечка. Увидела и, перекрестившись, отпрянула назад:
- Господи! Свят, свят! - протянула она руку, защищаясь от призрака. Потом протерла глаза и хрипло выдавила: - И никак Нина Сергеевна?! - Я, я!
И скоро по всему институту пронеслось: «Слыхали, Белявская-то?!» Ее вертели, щупали, просвечивали, изучали. Разительные перемены произошли в организме. Исчезла огромная опухоль матки. Позвоночник искривленный, деформированный метастазами, стал принимать нормальные очертания. Пропали метастазы и над ключицей. Это был невиданный случай. Впервые в истории тестостеронпрепионат дал блестящие результаты! И некоторые врачи уже начали оттачивать перья, чтобы приступить к кандидатской диссертации. Но стоило лишь Белявской рассказать о том, у кого и чем она лечилась, как тотчас же будто туча набежала на солнце. Все лица стали отчужденными и холодными.
- Семен Адамович, - обратилась Белявская к Голдину, - что же вы у меня находите? - Молчание.
- Есть ли какие улучшения? Или нет? - Молчание. - Кажется, у меня шипы?
И опять переглядываются врачи, и опять молчит Голдин.
- М-да, шипы, шипы, - наконец произносит он. - Ну что ж, идите, посмотрим. - Да и что другое он мог сказать. Он, изумительный хирург, чьи золотые руки делают ювелирные операции. Он оказался бессилен. Он приговорил эту женщину к смерти, а она, вот вам она - жива! И не просто жива - поправляется.
Однажды кто-то позвонил Белявской по телефону. Незнакомый мужской голос зарокотал в трубке:
- Ну-с, думаете, что вылечились? Ха-ха-ха! Обольщаетесь! Ну-ну. Рак ваш не вылечен! Качугин-шарлатан! Он только загнал его вглубь. И вы еще вспыхните и сгорите. Пока не поздно - бросьте лечение! Идите в институт! Принимайте рентгенотерапию! Слышите?!..
Нина Сергеевна бросила трубку, расплакалась. А на другой день снова раздался звонок, и тот же доброжелательный голос начал внушать ей, что она все равно умрет. Если не сейчас, то наверняка в сентябре...
В сентябре Белявская действительно бросила качугинские микстуры, села с мужем в новый «Москвич» и покатила на юг, забыв о больницах, рентгенотерапии, онкологах, медицинских учебниках, предсмертных завещаниях и прочем. Она была здорова и весела. Жизнь начиналась снова. Так совершилось еще одно чудо.
И ЕЩЕ, ЕЩЕ, ЕЩЕ...
У Таисьи Степановны Тощаковой был рак пищевода. Дело дошло до того, что даже жидкая пища перестала проходить. Опухоль проросла, надавливала на нервные корешки, и Тощакова испытывала страшные боли. Трудно было говорить об операции в таком состоянии, тем более что больной уже было за восемьдесят.
Когда родственники попросили врача поликлиники Академии наук СССР Марию Львовну Волконскую применить метод Качугина, речь, разумеется, шла не о радикальном лечении. «Сделайте, чтобы она не страдала. Только это!» - просили родные.
Но и здесь результат превзошел все ожидания. Вскоре после начала лечения у Тощаковой прекратились боли. А теперь она уже не только пьет молоко, но и ест бутерброды с колбасой. И одна лишь претензия к врачам: как удовлетворить этот проснувшийся невиданный аппетит.
* * *
Шофер Меркурьев приехал в Ленинград из Риги:
- У меня рак надгортанника, - невнятно просипел он. Из дальнейшей беседы выяснилось, что испробовано было уже все и осталась только одна надежда - на чудо.
- За этим и приехал, - скорее угадал, чем расслышал врач. А через месяц раздался телефонный звонок и чей-то незнакомый голос сиповато забасил:
- Алло. Тамару Ильиничну. Это вы? Здравствуйте. Не узнаете? Это же я, Меркурьев. Ну да, я! Чувствую себя хорошо. Вот
слышите же: говорю. Глотаю. Конечно! Каждый день по стопочке и закуску, какая под рукой, - проходит!..
А когда рижский врач-оторядинголог показал Меркурьева профессору, тот не поверил:
- Да вы мне подсунули другого больного! - потом улыбнулся, подал Меркурьеву руку и задумчиво протянул: «М-да-а...»
Служитель культа Захаров приготовился предстать перед судом всевышнего. Уж если онкологи отказались, то Господь Бог и подавно уж ничего не может: шутка ли, тотальный (всеобщий) рак желудка и печени. Боли страшные, неукротимая рвота.
Началось лечение и... начались чудеса. Исчезли боли, отступила рвота, появился аппетит, интерес к жизни. Михаил Данилович встал со смертного одра и теперь, как и в прежние времена, регулярно посещает святую церковь.
* * *
Подобных историй можно было бы рассказать множество. Что же это? Знахарство, колдовство? Шаманство? Ведь если бы это не было реальностью, в это невозможно было бы поверить. Кто же он, этот Качугин? Чем и как лечит? Из чего приготовляет свое зелье? Как над ним колдует?
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ИЗОБРЕТАТЕЛЕ
Кажется, никогда еще не были люди свидетелями такого бурного расцвета науки, как в двадцатом веке. Самые нелепые фантазии начала столетия - в середине его кажутся уже анахронизмом. Возьмите «Вестник воздухоплавания» за 1911 год и прочтите тогдашние сенсации: «11-го января рижанин Макс Траутман на аэроплане Райта совершил полет, продолжительностью в четыре минуты, на высоте сорока метров и благополучно спустился близ Риги». А немного позднее был организован грандиозный перелет Петербург - Москва. Из четырнадцати записавшихся на старт явились восемь авиаторов. Из восьми стартовавших долетел лишь один. Он мог бы совершить перелет всего лишь... за 20 часов. Однако, темнота помешала ему. «Но и тот перелет, - восторженно сообщает редакция, - который сделал авиатор Васильев, не скоро еще будет повторен. Еще бы: с половины четвертого утра и до половины седьмого вечера, т.е. в течение 15 часов, он совершил перелет длиною более 600 верст, сделав при этом три промежуточных остановки!»
Каково читать это людям, пересекающим материки на стремительном ТУ-104. Циолковский казался беспочвенным фантазером, а теперь весь мир стал свидетелем того, как советские спутники опоясали Землю тысячами оборотов. Двадцать лет назад атом казался еще недосягаемой крепостью. А сейчас не первый год уже работает атомная электростанция, и спущен на воду атомный ледокол. А кибернетика! А электроника!.. Всего не перечислишь.
Девятнадцатый и особенно двадцатый век были столетиями удивительного разграничения и углубления наук. То, что некогда составляло случайное наблюдение, факт, постепенно становилось наукой, а потом, разветвляясь и отпочковываясь, - различными науками. Человек проникал вглубь материи. Проникал не случайно, а познавал окружающий мир. И в ходе этого познания складывались люди, ученые. Складывались, в основном, как узкие специалисты. Прошли те наивные ренессансные времена, когда науки «щеголяли в детских платьицах» и можно было быть специалистом и в стихосложении, и в геометрии, и в живописи, и в механике, и в военном деле, и в ботанике. Теперь для того, чтобы изучить какую-нибудь науку, только изучить, а не то чтобы оставить след, уже не хватает всей жизни. В самом деле, нам теперь очень трудно представить себе человека, который бы сочетал в себе, скажем, Васнецова, Попова и Мичурина. Конечно, такие гении, как Леонардо да Винчи и Ломоносов, и в наши дни были бы великими учеными, но перечень наук, в которых они проявили бы новаторство, наверное, сильно бы сократился.
Удивительное углубление, дифференциация знаний является огромным завоеванием человечества. Но по законам неумолимой диалектики это достижение оборачивается в то же время и слабостью. Почему? Да потому, что чем дальше углубляется ученый, тем все больше и больше сужается его кругозор. Можно быть, например, изумительным анатомом. Но что такое человек с точки зрения анатомии? Труп. Можно быть прекраснейшим физиологом. Но что такое человек сточки зрения «чистой» физиологии? Бесплотный дух. Живой человек - спектр всех наук, всех познаний и скрытых тайн. Он разнимает все межи, которыми соприкасаются и в то же время разделяются различные отрасли науки. И казалось бы, различные проблемы различных ученых в различных областях знания становятся общими. К таким принадлежит и проблема рака.
Проблема рака до сих пор одна из сложнейших в медицине. Чтобы решить ее, видимо, понадобится совместный труд химиков,
биохимиков, физиологов, биологов, физиков, патологоанатомов, токсикологов, онкологов, терапевтов и многих других специалистов. А что такое современный онколог, то есть главный борец с раком? Это хирург, в лучшем случае блестяще изучивший диагностику заболевания, сами злокачественные опухоли, их виды, и делающий виртуозные операции. Но ведь он не химик, не биолог, не физик... Он может удалить опухоль. И только. А если этого уже сделать нельзя? Тогда хирург молчаливо отходит в сторону. Это оборона. Пассивная оборона.
Но разве у нас нет специалистов по химии, физике и другим наукам? Конечно, есть, и блестящие! Но в силу того же «разделения труда» онколог подчас не понимает биохимика, биохимик - биолога, биолог - физика, физик - физиолога, физиолог - токсиколога, токсиколог - прозектора, а прозектор - онколога. Пускай это лишь грубая схема, но, как видите, круг замкнут. На военном языке это называется несогласованностью родов войск. И поэтому не случайно академик Несмеянов говорил, что наука переходит сейчас на стадию синтеза, то есть объединения, и что крупные открытия сейчас могут быть сделаны на стыке наук людьми и коллективами, которые смогут окинуть взглядом ту или иную проблему с разных точек зрения.
Кто же такой Качугин? Вы помните, он говорил: «Я не врач». Да, диплома у него в руках нет. Диплом (в силу ряда обстоятельств) затерялся в тридцатые годы. Он учился в Юрьеве и в Париже, окончил университет и шесть лет после революции работал на Украине хирургом. Работал и одновременно учился на биохимика. Таковы две его основные специальности. Но ведь можно окончить и четыре Вуза и быть зауряднейшим специалистом. А можно... Например, Горький, ничего не кончал, даже литературного института, носящего его имя, а писал не хуже окончивших.
Вы помните, Качугин говорил: «Я не врач»?.. Но был недавно и такой случай, когда ни врачи, ни даже профессора не брались извлечь расплавившуюся опухоль из гайморовой полости больного. И тогда «шарлатан» засучил рукава и блестяще справился с этой задачей.
Качугин не врач. Но спросите хирургов, терапевтов, педиатров, окулистов, урологов, легочников, сердечников, онкологов, гинекологов, которые сталкивались с ним по работе, - и все они в один голос скажут, что он хороший специалиста каждой из этих областей. Почему? Да потому, что он великолепно знает человеческий организм, знает его как целое. Знает как врач самого широкого профиля.
Качугин не только медик и биохимик. Десятки самых разнообразных изобретений сделаны им в области физики, электротехники, фотохимии. Вспомните первые дни войны. Фашистские полчища хлынули через границу. Танки рвались к городам, перерезая дороги. Человек вступал в единоборство со стальным чудовищем. Он сидел в окопе и ждал, пока многотонная громада наедет на него, переползет через окоп, и тогда, если бойцу удавалось уцелеть, он метал в мотор танка бутылку. Но прежде чем бросить, нужно было поджечь фитиль. А если потеряны спички, если фитиль весь в земле, если танк не дождался ваших приготовлений и проскочил дальше?.. Сколько их было, таких «если»?!, Но вот на втором месяце войны появилась новая бутылка. У нее;
не было фитиля, ей не нужны были спички. Только попади она в танк и разбейся - сразу же вспыхнет жаркое, липкое пламя, и никуда уж не деться врагу. Назывались эти бутылки «КС» - по имени людей, которые изобрели их, - Качугин и Солодовников,
Люди, сражавшиеся в тылу врага, помнят, наверное, так называемую «партизанскую мастику» - особый тол, который нельзя было обезвредить: при первом же прикосновении он взрывался. Изобретателем этой «мастики» был Качугин.
Пусть читатель правильно поймет нас. Когда мы говорим, что Качугин - разносторонний специалист, то это вовсе не значит, что в каждой из названных областей знаний он - на недосягаемой высоте. Наоборот, есть биохимики лучше него, и физики тоже, и хирурги, и окулисты, и токсикологи... В каждой области есть множество специалистов, чьи знания глубже и систематичнее. Дело не в этом. И даже не в разносторонности. Сама по себе, в отрыве от практики она еще ничего не значит. Качугин недаром называет себя профессиональным изобретателем: дело тут в особом складе мышления. Вот два примера.
Перед нами две пожелтевшие авторские заявки. В одной Качугин говорит о «протонах отрицательного значения». Тогда посмеялись над этим, а через двадцать лет американские ученые открыли эти же самые антипротоны.
Во второй заявке речь идет «о жидких телах, которые легче воздуха». Профессор, которого попросили высказаться по этому вопросу, жестоко высмеял «сумасбродного изобретателя». А совсем недавно первое из таких веществ было найдено, им оказался гелий-2.
О чем это говорит? О последовательной и кропотливой работе в области физики? Нет. Это были две вспышки молнии, которые на какой-то миг осветили то, к чему еще не смогла пробиться научная мысль.
Можно по-разному идти к истине: час за часом, день за днем, год за годом исследуя и сопоставляя факты. Это надежно, но долго. А можно и так: находя отправные точки, связи между явлениями. И на этом пути у Качугина блистают изумительные догадки. Иногда на помощь приходит и случай. Но этот «случай» отнюдь не случаен, он лишь помогает обнажить те скрытые связи, которые на первый взгляд так далеки друг от друга.
КАК ЖЕ ОН ЛЕЧИТ?
Прежде чем рассказать об этом, уделим несколько слов живым клеткам. Допустим, вы порезали палец. Прошло два-три дня, и ранка затянулась, на месте ее образовался рубец. Что же произошло? Как только вы поранили живую ткань, клетки стремительно начали размножаться, чтобы заполнить образовавшуюся брешь. Но эти клетки не просто заполняют пустоту. В процессе роста, в процессе «строительства» они, если можно так выразиться, «учатся» выполнять те функции, которые выполняют их «соседи». Так, например, если вы поранили слизистую оболочку, то народившиеся клетки, подрастая и заполняя брешь, научатся вырабатывать слизь; мышечные клетки привыкнут растягиваться и сокращаться, и т.д. и т.п. При этом любопытно, что чем выше по своей специализации клетки, тем медленнее, тем труднее они восстанавливаются. Легче всего заполняются пустоты соединительной тканью. Это абсолютно «неспециализированная» ткань. В то время как самые «высокие специалисты» - клетки головного мозга - вообще незаменимы.
Но рост клеток не продолжается бесконечно. Как только брешь заполнена и все пришло в норму, клетки перестают расти. Почему? Видимо, потому, что вся эта работа происходит под контролем нервной системы, коры головного мозга. Как только работа закончена, раздается команда: «Стоп!» Но если раздражение постоянное, то, в конце концов, кора головного мозга устает следить за данным участком. Чтобы отдохнуть, она отключается, клетки выходят из повиновения, и тогда начинается самое страшное: безудержное размножение. Вырастает опухоль... Такова одна из четырехсот теорий и гипотез, которые созданы за долгие годы безуспешной борьбы с раком. Лично у Качугина несколько иная точка зрения.
Если в кровь здорового человека ввести раковую ткань - она не привьется. Не привьется потому, что сыворотка крови ее растворит, лизирует. В организме человека могут носиться сонмища канцерогенных веществ (так называются примерно шестьсот химических веществ, способных вызвать рак). Но если сыворотка крови в порядке - то можно ничего не страшиться. Если же сыворотка теряет свои растворяющие, лизирующие свойства, то тогда достаточно щепотки обыкновенной поваренной соли, содержащей хлористый алюминий, чтобы путем химических реакций желчь, имеющаяся в кишечнике, превратилась в сильнейший канцероген - метилхолантрон и вызвала злокачественную опухоль.
Но отчего же кровь теряет свои лизирующие свойства? Ученые Фреунд и Каминер доказали, что это происходит тогда, когда изменяется нормальная флора в кишечнике, то есть микробы, обитающие в кишках, вырождаются в сальтанты. Продукты жизнедеятельности этих сальтантов и уничтожают лизирующие свойства крови. Значит, если изменить флору кишечника, кровь обретет свои антираковые свойства и человек будет вне опасности. На этом, видимо, и основаны довольно редкие случаи самоизлечения от рака.
Как видите, и эта гипотеза логична и стройна. С очень интересной теорией о раковом заболевании, как приспособительной функции организма, выступил не так давно доцент Берман. Словом, недостатка в теориях нет. Все они очень доказательны, логичны, стройны, а главное, отвечают на все вопросы, кроме самого пустякового: как рак излечить.
Вот почему Качугин, хотя и у него была своя теория, подошел к делу чисто практически. Он считал, что современная наука уже располагает рядом классических исследований и наблюдений в онкологии, которыми можно воспользоваться. И это будет полезнее, чем созидать бесконечные умозрительные системы, которые только запутывают ученых.
Еще в тридцатых годах биохимики нашли и изучили витамин «Н» (аш) - биотин, который сильнейшим образом влияет на рост микроорганизмов. Шли годы. Однажды Качугину попался классический учебник биохимии Забритого, который штудировали тысячи студентов. Листая его, Качугин вдруг наткнулся на две мелкие, несущественные строчки петита: «По некоторым данным, прочитал он, - концентрация свободного биотина в раковых опухолях примерно вдвое выше, чем в соответствующих нормальных тканях». Качугин стал внимательно рассматривать структуру химической формулы биотина. В учебнике было сказано, что он состоит из теофинового кольца, мочевины и валериановой кислоты.
Разумеется, Качугин не сразу нашел, в чем здесь ошибка. Понадобилось немало времени, чтобы понять, что витамин «Н» состоит не из валериановой кислоты и теофинового кольца, а из трех молекул молочной кислоты и мочевины с высвобождением трех молекул перекиси водорода. Вот теперь-то становились понятными работы предыдущих исследователей и, в частности, Варбурга, наблюдавших обилие молочной кислоты в организме ракового больного. Стало быть, витамину «Н» принадлежит главная роль в этом темном процессе. И Качугин стал думать над тем, как подавить этот витамин, который настолько силен, что достаточно лишь одного грамма, чтобы обеспечить нормальный рост двух миллионов крыс! И он нашел удивительно простой путь. Витамин «Н» образуется из молочной кислоты и мочевины. А что, если «подсунуть» кислоте вместо мочевины семикарбазид, то есть извращенный тип мочевины. И вот это-то «бракосочетание» уже дает не витамин «Н», а его прямую противоположность, которая не способствует росту опухоли, а наоборот, останавливает его! Так, впервые, в медицинскую практику Качугин ввел известный химический реактив - семикарбазид, который проявил себя (и это мы еще увидим) как изумительно сильное и разностороннее лекарство.
Должно быть, в природе есть и другие ингибиторы (противники) роста витамина «Н». Несколько лет тому назад, например, в Костромской области широкой популярностью пользовалась яйцетерапия доктора Капустина. Дело на редкость простое: яйцо, разбавленное физиологическим раствором, вводилось в тело больного. И в некоторых случаях это давало поразительные результаты. Слава о яйцетерапии Капустина перешагнула пределы Костромской области. Ею заинтересовались во многих городах. Но вместо того, чтобы понять, разобраться, в чем же здесь дело, некоторые товарищи из Министерства здравоохранения СССР попросту объявили Капустина шарлатаном, ошельмовали честное имя искателя.
А ведь разобраться было очень нетрудно - только захотеть. Оказывается, в яичном белке содержится антагонист, враг витамина «Н», так называемый авидин. Но ошибка Капустина состояла в том, что он вводил больным также и желток. А в желтке как раз имеется витамин «Н». Получалась путаница. Возможно, она-то и мешала иной раз успешному опыту. Но здоровое зерно в этих эмпирических поисках безусловно было. Точно так же присутствие авидина было подмечено доцентом Берманом в амфибиях (головастиках). Эта общая точка зрения и сблизила его с Качугиным.
Но вернемся к опухоли. Итак, семикарбазид не только остановил ее рост, но и угнетающе начал действовать на раковые клетки. Ведь в состав этого препарата входит гидразин, который, распадаясь, выделяет огромное количество лучистой энергии. И получается примерно та же картина, как при радио- и рентгенотерапии. Только последние вызывают ожоги, разрушают кровь, добивают страдальца лучевой болезнью, а семикарбазид ведет себя как величайший умник - он проникает только в раковые клетки. Почему? Да потому, что проводимость у них выше, чем у нормальных клеток. Равно как и электрический ток пойдет по железу, но не по деревяшке.
Примерно два месяца потребуется, чтобы семикарбазид произвел автолиз, то есть расплавление опухоли. После этого продукты опухоли или выделяются в виде гноя, или рассасываются организмом (это, конечно, хуже) и образуется пустота. Чем же заполнить ее? Ведь организм не терпит пустоты. И тут-то на сцену выступает йодистый кадмий. Это весьма многогранное вещество.
Если семикарбазидом никто и никогда не интересовался, то кадмий привлекал внимание ученых. Было известно, например, что кадмий блокирует сульфгидрильные (серосодержащие) группы белка, из которых строится раковая опухоль. Казалось бы, путь найден, но опыты, проведенные в 1917 году японцем Хюсси, не дали положительных результатов. Больше того, Хюсси доказал на мышах, что кадмий токсичен, то есть ядовит и вредно влияет на организм. Но и после этого и сам Хюсси, и Ишивада, и Симпсон, и Марш работали с кадмием. Однако он по-прежнему не давал положительных результатов. Ученые втыкали иглу с раствором кадмия в опухоль, а она не обращала на это внимания и росла. Так был отвергнут кадмий.
Но немного позднее Баррет доказал, что кадмий совершенно различно действует на организм мышей и человека. То, что для мышей смертельно, для человека абсолютно безвредно. Чтобы пояснить свою мысль, представим: если бы человек был величиной с мышь и получил в тридцать раз большую дозу кадмия, то кадмий все равно не воздействовал бы на него. Это называется избирательной токсичностью: для одних ядовито, для других - нет. Капля синильной кислоты, например, убивает огромного быка, а на крохотного ежа эта доза не производит никакого впечатления.
Так был снят запрет с кадмия. Но почему же он не останавливал рост опухоли? Да потому, что один, без семикарбазида, он не в силах был справиться с этой задачей. Главное достоинство кадмия заключалось в другом.
Работая в тридцатых годах токсикологом в Институте химобороны, Качугин заметил, что кадмий обладает способностью фиброгенеза, то есть может строить соединительную ткань. Это было очень важным открытием, так как Качугин же позднее впервые установил, что фиброгенез у раковых больных сильно занижен. Вот так постепенно и выкристаллизовался метод: остановить семикарбазидом рост опухоли и расплавить ее, а потом заполнить пустоты при помощи йодистого кадмия - фиброзом. Если не быть предубежденным, то можно заметить в этом методе удивительную логику, последовательность и простоту. А если даже и быть предубежденным, то разве можно отмахнуться от фактов? Оказывается, можно...
С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ НЕПРИЯЗНЬ?
В конце 1948 года двух московских профессоров (фамилий их называть не будем, так как они очень известны) осенила «гениальная мысль». Суть ее состояла в том, чтобы увеличить хлебный приварок. Они открыли, что если в дрожжи добавить культуру поджелудочной железы, - они начнут бурно расти, и выпечка хлеба увеличится. Идея понравилась Министерству здравоохранения и была одобрена.
А тут как-то Качугин зашел по своим изобретательским делам в Управление санитарной службы Министерства пищевой промышленности РСФСР. Начальник управления врач Щербакова рассказала Анатолию Трофимовичу о профессорской находке. «А что вы на это скажете?» - спросила она. Качугин задумался. Мысль показалась ему подозрительной.
- По-моему, - он улыбнулся смущенно и виновато, - это что-то не то... Вы представляете, что получится, если эти дрожжи «научатся» есть железу... - Они молча переглянулись.
Щербакова наотрез отказалась санкционировать нововведение профессоров. Товарищи из Министерства здравоохранения и авторы возмутились. Как! Задерживать ценное предложение, которое только в пределах Москвы сулит огромную выгоду. Саботаж! И на каком основании: «Качугин сказал!» А кто такой этот Качугин, кто?!
Тогда еще и Качугин, и Щербакова чувствовали себя крайне неловко: они, как и любые на их месте честные люди, сомневались? Вдруг он ошибся, вдруг это в самом деле экономия и прогресс? Но товарищи из Министерства и авторы как-то уж очень быстро отступили от своей затеи. А вскоре стало известно об опытах профессора Шиллера, проведенных им в Киеве. Он кормил этим хлебом кроликов, и они все сдохли. Когда их вскрыли, то ни у одного не удалось обнаружить хотя бы остатков поджелудочной железы: дрожжи, которые «воспитывались» на поджелудочной железе, действительно великолепно росли, но, попав в организм, они и там не забывали о своих «привычках» и в короткий срок съедали всю железу. А без нее, как известно, жить нельзя.
Скандал был предотвращен, но имя человека, «виновного» в своевременном предотвращении, - не забыли. Как же, ведь он, какой-то там безвестный Качугин - первым ткнул профессоров в их ошибку! А самолюбивые чиновники такого не прощают.
ХИМИЧЕСКИЙ КОМПАС!
Наверное, многое из того, что сделано Качугиным, никогда не было бы сделано, если бы не одно его удивительное открытие.
Известно, что химические свойства элементов зависят от внешней, электронной оболочки атомов. Качугин же предположил, что не только эта, электронная оболочка, но и сама масса ядра атома оказывает влияние на биохимические процессы, происходящие в организме. Но как узнать величину заряда этих атомов, как выразить в числах их внутренний потенциал? И тут на помощь изобретателю пришла таблица Менделеева.
Что сделал гениальный химик, систематизируя элементы? Он разделил атомный вес каждого элемента на его плотность и таким образом получил порядковые номера. Это были не простые числа. За каждым из них, как выяснилось позднее, скрывалось количество электронов, имеющихся в том или ином атоме.
И вот Качугин взял порядковые номера и помножил их на валентность. Получились цифры, в которых, по предположению изобретателя, выражался внутренний потенциал элемента. Так, например, молекулярный кислород О2 - тот кислород, которым мы дышим, - «обернулся» числом 96. Почему? Потому, что кислород шестивалентен, а порядковый номер его - 8. Стало быть, 6х8=48, но так как молекула кислорода состоит из двух атомов, то 48 нужно еще помножить на 2 и получится 96... Простая и, на первый взгляд, полудетская арифметика. Но, как известно, простота еще никогда, ничему не вредила...
Итак, Качугин выразил в цифрах обычные, хорошо известные медицине истины. Например, такую, как отравление синильной кислотой. Человек, если ему дать понюхать этого сильнейшего яда, погибает почти мгновенно. Это происходит потому, считает медицина, что синильная кислота препятствует усвоению организмом кислорода. Так ли это? Посмотрим.
Внутренний потенциал синильной кислоты (НС)2 равен 120. Вы помните, что такой же заряд имеет и углекислый газ. Что же происходит в организме? Оказывается, кислота не дает углекислому газу выделиться из клеток, блокирует его. И организм задыхается в своей же собственной углекислоте. Итак как этот процесс происходит в каждой точке, то смерть наступает очень быстро.
Есть такая болезнь - уремия, то есть отравление мочой. Врачи знают, что больной умирает от токсического действия мочевины, содержащейся в моче. Механизм же отравления не известен. Теория внутреннего потенциала позволила Качугину заглянуть в таинственную лабораторию болезни. Внутренний потенциал мочевины - 146. Что это за цифра, о чем она говорит?.. Много времени прошло, прежде чем Качугина осенило однажды: ведь в мочевине есть водород и кислород. Так нет ли там конституционно связанной формулы воды? Конституционно связанная молекула - это та молекула, которую можно выделить из химического вещества. Что же тогда получится? Внутренний потенциал воды, ее молекулы, равен 50 (02=48+Н=2). 146-50=96. А что такое 96? Да ведь это же кислород, которым мы дышим! А Качугин знал, что активным началом мочевины является цианамид - производное синильной кислоты, внутренний же потенциал цианамида - 96. Вот теперь-то и становилось понятным, от чего умирают люди при уремии: от того, что цианамид не «подпускает» кислород к клеткам.
Имея в руках такое оружие, как теория внутреннего потенциала. Качугин задумался над проблемой туберкулеза. Нет, этот выбор был для него далеко не случаен. На глазах ученого-изобретателя угасала его жена. Болезнь медленно, но верно разрушала организм. В те годы медицина могла назвать множество способов и средств, но она не знала действенных лекарств, для борьбы с этим тяжелым недугом. Не решали вопроса ценные открытия американцев и шведов - стрептомицин и ПАСК. Они лишь приостанавливали болезнь, тормозили ее.
Десятилетия прошли после того, как Роберт Кох открыл в 1882 году туберкулезную палочку. Самое трудное в медицине найти врага, возбудителя болезни, так как чтобы бороться, надо знать с кем бороться. И поэтому ученым того времени казалось, что дни коховской палочки сочтены. Но проходили годы, семимильными шагами двигалось человечество по пути прогресса, а проблема туберкулеза оставалась проблемой.
Не надо думать, что не было средств против палочки Коха. Но медицине нужны такие лекарства, которые, убивая микробов, не вредят организму. «Тысячи химиков, микробиологов, медиков в лабораториях различных стран мира десятки лет упорно искали такие средства и - безуспешно», - писал Александр Присс в очерке «Борцы с туберкулезом», помещенном в первом номере журнала «Работница» за прошлый год.
Тем не менее в ходе упорной борьбы с туберкулезом наука накопила много ценных наблюдений и сведений об этом упорном враге. Так, например, было установлено, что при попадании туберкулезной палочки в ткань теплокровных (человека или животного) белок расщепляется на осколки, среди которых есть так называемый гистидин. Было замечено также, что под воздействием ферментов у туберкулезных больных гистидин распадается на углекислый газ и гистамин - очень сильное вещество. Достаточно, например, ввести совершенно здоровому человеку одну тысячную долю грамма гистамина, чтобы тотчас же температура у него подскочила до сорока. Именно этим и следует объяснять жар, температурные вспышки у легочных больных.
Пользуясь этим открытием, Качугин определил внутренний потенциал гистидина - 354. Вдумываясь в формулу этого вещества, он опять заметил там наличие водорода и кислорода, и решил проверить: может быть, и тут присутствует конституционная молекула воды? Значит от 354 нужно отнять 50. Получается 304,
«Триста четыре... триста четыре...» - Шло время, все слабее и безнадежнее становилась жена, а Качугин не мог расшифровать загадочное число.
«Для устранения вредного влияния того или иного вещества на организм, - писал позднее Качугин, - необходимо применить такой антагонист, внутренний потенциал которого должен соответствовать потенциалу вредного вещества». Но ведь найти идентичный потенциал - это вовсе еще не значит решить проблему, потому что может быть несколько элементов с одинаковым потенциалом, и далеко не все из них будут обладать целебными свойствами. Но одно-то вещество, которое подействует на туберкулезную палочку, обязательно будет иметь такой же внутренний потенциал, что и элемент, вызывающий болезнь. И так всегда, при всех заболеваниях.
Вдуматься только: ведь есть миллионы самых различных веществ. Какое же выбрать из них? И ученому приходится вслепую ощупью перерывать горы породы. На это уходит вся жизнь. И хорошо, если в конце концов он все же найдет заветную крупинку. А если нет? Значит, вся жизнь насмарку?!
У Качугина не было ни лабораторий, ни подопытных животных, ни ассистентов. Но именно благодаря теории внутреннего потенциала - этому химическому компасу - он уверенно шел к цели, ориентируясь в неисчислимом скопище элементов, формул и чисел. Внутренний потенциал позволяет из этого моря веществ отобрать несколько и уже среди них искать нужное.
Как химик и врач, Качугин знал, что туберкулезная палочка не переносит действия химически активных лучей, в частности, солнечного света, кварцевых ламп. Поэтому в состав лекарства, которое должно воздействовать на туберкулез, нужно ввести какое-нибудь химически активное вещество. А разве их мало? И Качугин начал искать. Как фотохимику ему было известно такое сильное химическое вещество, как гидразин. Стоило его вылить на фотографическую пластинку, как та быстро чернела, будто от солнечного света. Но сколько энергии несет в себе гидразин? Чтобы проверить это Качугин попросил инженера Коровина из института им. Карпова проделать опыт. Литр воды, облученной сильнейшими рентгеновскими установками, содержал лишь 5-7 кулонов. А литр гидразина-52.000...
Внутренний потенциал гидразина - 74. «Если от 354 отнять 74, - соображал Качугин, - получится 280. 280... Что же это за число?..» - И снова поиски, размышления, гипотезы. А тем временем умирает жена... Однажды Качугина осенило (ведь он, не переставая ни днем, ни ночью, мучительно думал над этой проблемой): что, если объединить гидразин с изоникотиновой кислотой, которую, как уже показали исследования, жадно тянут к себе бациллы! Не явится ли кислота тем троянским конем, внутри которого гидразин проникает в непобедимую крепость туберкулезной палочки? Правда, была тут опасность: ведь изоникотиновая кислота вызывает бурный рост туберкулезных палочек. Но, с другой стороны, мало что так губительно действует на них, как химически активные лучи, выделяемые гидразином.
Внутренний потенциал изоникотиновой кислоты - 280, гидразина - 74, итого - 354. Но ведь для того, чтобы химически связать их, нужно удалить одну молекулу воды, т.е. нужно от 354 отнять 50. Наконец-то получается то заветное число 304, которое вызывает туберкулезный распад. Выходит правильно, когда имеешь дело с цифрами, но так ли все будет на деле, в жизни?..
Волнуясь, изготавливает Качугин свой первый красноватый порошок - гидразид изоникотиновой кислоты. Испробовать у себя дома уже было не на ком... И тогда он передает порошки кое-кому из врачей. Первые же опыты дают поразительный результат. Да, ловушка для туберкулезных бацилл действует безотказно: они жадно тянут к себе изоникотиновую кислоту, и вместе с ней проникает гидразин, который, выделяя огромное количество лучистой энергии, убивает микробы.
В Гаграх врач А. Мустафина, во Львове - фон Юнг, в Москве - Кейфман проверили препарат. Действие красноватых порошков было ошеломляющим: резко снижалась температура, в мокроте исчезали палочки Коха, падало РОЭ, восстанавливались силы больного, люди, казалось бы, навсегда прикованные к постели, вставали и выходили на работу.
ФТИВАЗИД. ЕГО РОДОСЛОВНАЯ И СЛАВА
О новом противотуберкулезном средстве заговорили. Киевский райздравотдел города Москвы, убедившись в магической силе красноватых порошков, созвал совещание, на котором решено было проверить новое лекарство в клиниках района. Однако дальнейшая судьба качугинского изобретения сложилась трагически. Вот как все было...
...Когда закончилось совещание, Качугин и врач Кейфман вышли из здания вместе и направились к остановке метро. Был тихий мартовский вечер, когда не стаявший еще снег смутно белеет в скверах, а ветер уже разносит запах весны, навевая радостное, приподнятое настроение. И быть может, поэтому Качугин неожиданно остановился и, обычно застенчивый, скромный и сдержанный, тут вдруг немного торжественно произнес:
- Белла Яковлевна, запомните этот день. Я уверен, что новый препарат завоюет весь мир и породит, как некогда сульфидин, целую группу превосходных лекарств. Не знаю, будет ли рядом с ним упомянуто мое имя, но так будет!
Кейфман, опустив голову, слушала. Немного странным казался ей этот прорвавшийся сдержанный пафос. Если бы она могла знать, что это было грустным пророчеством...
Новым препаратом тем временем заинтересовалось Министерство здравоохранения. И так как автор на основании опыта утверждал, что лекарство действует и на рак легких, то приказом министра здравоохранения СССР тов. Смирнова было предложено провести испытание препарата в двух институтах: по туберкулезу - в областном туберкулезном и по раку - в Центральном онкологическом институте им. Герцена. А приготовление препарата должен был взять на себя Всесоюзный научно-исследовательский химико-фармацевтический институт (ВНИХФИ). Это было дельное и разумное решение. Прежде чем передать препарата химико-фармацетический институт, Качугин просил ученый совет Министерства здравоохранения произвести анализ лекарства, чтобы выявить его химический состав. Но в этом ему было отказано. Тогда это показалось Качугину пустяком. Да и в самом деле, чего бояться: у него были две приоритетные справки Гостехники СССР на гидразин и его производные. И кроме того - договор с санитарным управлением Министерства пищевой промышленности РСФСР, согласно которому Качугин должен был «...выявить значение цитрациновой, изоникотиновой кислот при использовании их в пищевых продуктах, а также значение различных производных гидразина на вышеуказанные кислоты, как профилактику против туберкулеза и рака».
Итак, Качугин пришел в химико-фармацевтический институт. Встретили его там вежливо и почтительно. И когда Качугин взял мел, подошел к доске и стал выстукивать на ней формулы - глаза химиков и фармацевтов светились неподдельным вниманием.
- А знаете, - воскликнул заведующий лабораторией, кандидат химических наук Угрюмов, когда Качугин ушел, - ведь эта его формула просто гениальна! Из нее может вырасти целое племя лекарств.
- Не хватало только еще, чтобы вы ему об этом сообщили! Помалкивайте лучше! - многозначительно одернули Угрюмова его коллеги.
Две недели все шло прекрасно. Качугин получил в институте пропуск, ему был открыт доступ в лаборатории, и началась работа. Отвыкший от такого внимания изобретатель работал с необычайным воодушевлением. Он выкладывал все, что знал:
формулы гидразидов, гидрозонов, названных ориентировочно то глюцидом, то просто - препаратами №1,2 или 3, ими целиком заполнялись тетрадные листки. В эту тетрадь можно было записывать, но ее нельзя было выносить. Да что там тетрадка! Гидразиды и гидрозоны буквально носились в воздухе. Ими была насыщена атмосфера. И вдруг разразился скандал.
Прежде чем начать работу, ВНИХФИ потребовал от Качугина сырья. С трудом, взаимообразно, автору удалось его достать. И вот теперь, когда нужно возвращать долг, институт отказался от своего слова. Возможно, это был не очень деликатный, но зато очень удобный повод. Изобретателю пришлось вынуть пропуск, положить его на стол и удалиться. Двери ВНИХФИ навсегда закрылись за ним. Двери закрылись, а тетрадки Качугина остались в институте...
Между тем туберкулезный институт требовал качугинских порошков. Вскоре ВНИХФИ передал их для испытаний. И тут началось нечто странное: порошки не действовали, порошки не помогали. Наоборот, больные начинали чувствовать себя хуже, температура подскакивала вверх. Врач Кейфман, производившая проверку, была в растерянности. Ведь еще совсем недавно, когда она применяла красноватые порошки, результат неизменно был положительным... Она сняла телефонную трубку и позвонила
Угрюмову. Тот понял ее с полуслова и попытался утешить, «Потерпите немного, - сказал он. - Между прочим, скоро и я дам вам такое лекарство!..»
Кейфман рассказала об этом разговоре Качугину, и он принес врачам свои порошки. Кто взял их, добились прекрасного результата. Но другие испугались, не взяли, и по-прежнему наблюдали ухудшение здоровья больных. Директор института не пожелал разобраться в сути и, дав за применение качугинских порошков нагоняй, приказал учесть только тех больных, которых лечили препаратом ВНИХФИ. И так было вынесено решение -сначала ученого совета института, а потом и Минздрава - о том, что препарат Качугина (изготовленный ВНИХФИ), якобы, вреден, токсичен.
Прошло два года. Немецкий химик и предприниматель Домагк (трест ИГ Фарбениндустри) объявил на весь мир об открытии им сильнейшего противотуберкулезного препарата. А вскоре в квартире, где живет Качугин, раздался телефонный звонок. Не застав изобретателя дома, Угрюмов просил передать ему, чтобы тот обязательно пришел в институт. Но Качугин не забыл нанесенного ему оскорбления и не пошел туда. Угрюмов позвонил еще и все же уговорил изобретателя. И вот в назначенный час Качугин отворил дверь кабинета, и навстречу ему, приветливо улыбаясь, шагнул весь радостный Угрюмов. В руках у него бумага, скрепленная круглой печатью. В ней говорилось: «По роду служебных обязанностей мне было предложено, выполняя приказ министра здравоохранения тов. Смирнова Ю.И, изготовить противотуберкулезный препарат Качугина. Вследствие того, что появившиеся за границей и у нас в СССР производные гидразида? изоникотиновой кислоты, как противотуберкулезные препараты, являются лишь развитием идей тов. Качугина Анатолия Трофимовича, я считаю себя обязанным сообщить о процессах, применявшихся при изготовления препарата Качугина... Идеи А.Т. Качугина по изготовлению медицинских препаратов на производных гидразидов открывают новую страницу в истории химии и медицины...»
Однако битвы на ниве чистой науки, которые разыгрались в институте между Угрюмовым и некоторыми профессорами, на этом не кончились... Вскоре Угрюмова уволили из ВНИХФИ. И похоронили, между прочим, угрюмовскую мазь для лечения радикулита, которая давала великолепные результаты. Уволили и других людей, которые были связаны по работе с Качугиным.
...В конце 1952 года начали просачиваться слухи о новом мощном препарате против туберкулеза. А вскоре в том же Областном туберкулезном институте состоялась конференция по поводу открытия нового средства - фтивазида.
Вот письмо, присланное после этого заседания Качугину, письмо доцента Бермана: «Конференция была широкая, с приглашением врачей - фтизиатров (легочников) из Московской области. Присутствовала вся московская профессура. Доклад о проверке делал работник института доктор Сумбатов. На этот раз проверка была проведена быстро и, действительно, на максимальном числе больных и в максимальном количестве учреждений, при активном участии многочисленных «светил» науки. И тем не менее, ничего существенно нового, по сравнению с тем, что наблюдала 1949-51 годах ваш маленький коллектив врачей-энтузиастов, работавших с Вашим препаратом.
Все то, что доктор Сумбатов рассказывал о действии препарата на основании проверки, проведенной в институте на 270 больных с самыми различными формами туберкулеза (в том числе костный туберкулез, туберкулезный менингит, диссеминированные формы), полностью сходится с тем, что описано у Вас в 1950 году и что я сам видел: то же онемение конечностей при усиленных дозах, те же сосудистые явления в первые дни, то же рассасывание инфильтрата на рентгенограммах после полуторамесячного лечения. Весь ход процесса, описанный Сумбатовым, сходится с тем, что Вы мне рассказали и что я сам видел в 1950-51 годах. Все - вплоть до уменьшения каверн.
Эффект препарата блестящий, и он превосходит все известные до настоящего времени противотуберкулезные средства. И поэтому на заседании много говорилось о той радости, которую испытывают врачи и больные оттого, что страна обогатилась, наконец, новым, высокоэффективным противотуберкулезным средством. К сожалению, всячески старались замять тот неприятный факт, что врачи могли бы иметь этот высокоэффективный препарат на три года раньше, если бы ученый медицинский совет Минздрава СССР, при содействии ВНИХФИ и Областного туберкулезного института, не угробил Ваше предложение.
Когда подумаешь о том, что в невероятно тяжелых условиях сопротивления Минздрава препарата 1949-51 годах был проверен на 150 больных врачами Мустафиной, Кейфман и другими, что все это зафиксировано в историях болезни, рентгенограммах, отзывах (больных и врачей), приложенных к Вашей справке, и что министры из Минздрава остались глухи ко всему этому становится тяжело и больно!»
В своем докладе на конференции Сумбатов сказал, что препарат ВНИХФИ - это гидразид изоникотиновой кислоты. Не когда врач Кейфман, присутствовавшая на заседании, заявила в подтвердила документами, что препарат Качугина - это и есл гидразид изоникотиновой кислоты, - то тут чуть было ж разразился публичный скандал. Аудитория замерла. Профессора лукаво улыбались. Кровь бросилась в лицо лауреата Сталинской премии Григория Николаевича Першина, когда он, представител! ВНИХФИ, стал давать объяснения. И сводились они к тому, чтс препарат института, дескать, сугубо засекречен, поэтому он профессор Першин, не может разглашать тайну. Но если уж, мол на то пошло, то он, профессор Першин, уверяет собрание, чтс между их препаратом, препаратом ВНИХФИ, и - качугинским нет ничего общего!
И уж, конечно, достойный отпор Качугину и его товарищам дал в своем заключительном слове доктор Сумбатов, заявивший
- Дело, товарищи, вовсе не в химической формуле, а в том, что препарат эффективен!..
А в мае 1953 года в одной из комнат Московского городского суда шло заседание. Был один истец - Качугин» два ответчика - представители института профессор Першин и профессор Щукина.
- Мне непонятно, - заявила Мария Николаевна Щукина, в чем исковое требование истца и на что он претендует. У нас нет авторского свидетельства на его препарат - гидразид изоникотиновой кислоты, и мы на него не претендуем! Институт выпустил препарат, отличный от препарата истца по своему химическому составу... - Еще определеннее высказался Григории Николаевич Першин: - Мы, институт, выпустили препарат, по химическому составу ничего общего не имеющий с препаратом истца. Над нашим препаратом работал весь коллектив института Институт на авторство Качугина на препарат – гидразид изоникотиновой кислоты не претендует и авторство себе не приписывает...
Итак, авторитетно заявлено на суде, что фтивазид- не гидразид Что же оставалось делать суду? Разумеется, прекратить дело за отсутствием состава преступления, так как, очевидно, произошло недоразумение, и речь идет о совершенно разных вещах. Правда можно было бы попросить ответчиков представить формулу их препарата. Но, позвольте, разве можно не верить солидным ученым, представляющим целый коллектив?! Разве этот истец, этот странный человек, без званий и степеней, претендующий на их, маститых ученых, открытие, - разве он вызывает больше доверия? Да и вообще, о чем говорить, если препарат института засекречен!
И прошел еще год, и ВНИХФИ выпустил сборник, специально посвященный фтивазиду (ответственный редактор - лауреат Сталинской премии профессор Г.Н. Першин, заместитель ответственного редактора - профессор М.Н. Щукина), - надо же, наконец, делать великие открытия достоянием масс! Сборник открывался статьей Г.Н. Першина «Фтивазид». И в ней сказано:
«В 1952 году химиотерапия туберкулеза обогатилась новым классом активных веществ: было открыто лечебное действие гидразида изоникотиновой кислоты и ее производных. Одним из веществ этой группы является фтивазид, созданный усилиями группы сотрудников Всесоюзного научно-исследовательского химико-фармацетического института (ВНИХФИ)».
Не могла остаться в стороне и Мария Николаевна Щукина, которая с удовлетворением писала, что смертность от туберкулеза стала снижаться и еще более резко уменьшилась после 1952 года - начала массового применения гидразида изоникотиновой кислоты.
А два года спустя, в 1956 году. Большая медицинская энциклопедия устами директора Областного туберкулезного института Шабанова, провалившего проверку препарата Качугина, поставила последнюю точку над «I»: «Из новых средств, приведенных в зарубежной литературе, следует назвать гидразид изоникотиновой кислоты (фтивазид), который с успехом применяется (через рот - прим. авт. М.Ч.) французскими и английскими авторами и начал применяться также и у нас» («БСЭ» -«БМЭ»!).
Итак, фтивазид - это все же гидразид. Но в этом утверждении - да простит нам товарищ Шабанов - есть некоторая неточность. Фтивазид - это не просто гидразид, а испорченный, ухудшенный I гидразид, к которому прибавлен... ванилин! Ведь должен же он ' был хоть чем-нибудь отличаться от качугинских порошков! Потребовалось еще три года напряженнейшей работы ВНИХФИ, чтобы выпустить еще более мощное средство - тубазид. И вот он-то, тубазид, и есть чистейший гидразид изоникотиновой кислоты - тот самый наивный гидразид, который в один прекрасный день 1950 года, полный надежд и радужных планов, входил в гостеприимные двери ВНИХФИ... И вот он, восемь лет спустя, как блудный сын, вернулся на родину. Правда, на лбу у него оказалось заграничное клеймо, а говор - речь 05 - нездешний. Не он не виноват, он давно был рад послужить людям. Вот что по этому поводу писал Качугину все тот же доцент Берман «Подтверждено и то, что препарат действует и в тех исключительно тяжелых случаях, когда стрептомицин и ПАСК оказываются бессильными. Это значит, что если бы к Вашем) предложению отнеслись честно в 1949 году, то десятки тысяч людей, умерших за эти годы от туберкулеза (особенно от дессиминированных форм), могли бы быть спасены. Кто ответит за жизнь этих десятков тысяч людей?»
Кто? - Мы не знаем. Но зато нам известны имена изобретателей фтивазида. Да и не только нам. Благодаря журналисту Александру Приссу, автору очерка «Борцы с туберкулезом» - в первом номере журнала «Работница» за прошлый год, - их теперь знает вся страна Здесь и портреты некоторых ученых, причастных к этому делу Вот, например, Мария Николаевна Щукина с пробиркой в руках И глядя на ее волевое лицо с крепко стиснутыми зубами, вы хорошо понимаете восторг автора: «Вот оно перед нами, это удивительное лекарство, обыкновенная стеклянная баночка с кенареечно-желтым порошком... Но какая таится в нем волшебна сила! И сколько потребовалось знаний, усилий и талантов, чтобы создать его! Сколько заключено в нем бессонных ночей« мучительных раздумий, разочарований и надежд!..» - Тут, что не слово - то золото... Да и не только тут, а во всем очерке. Вот например: «Идет изучение производных различных кислот. Изо дня в день составляются самые разнообразные соединения. И так недели, месяцы, годы... Сколько их было создано здесь, всяких препаратов! Препарат за препаратом... Пятый... тридцатый, сотый... Марию Николаевну с сотрудниками окрестили метким именем «старатели». В самом деле, им, как старателям, приходится проворачивать горы «породы», проводить сотни опытов зачастую ощупью, прежде чем попадется «самородок». Но зато уж если найдут!..»
«641 раз шла ощупью Мария Николаевна Щукина и вдруг 642-й нашла... 641 раз работала она с тиосемикарбазидом и, вдруг на 642-й раз нашла... гидразид изоникотиновой кислоты. Но «неужели это и есть успех?» - осторожно вопрошает журналист Ну, конечно же, товарищ Присс! Шутка ли найти такой «самородок», да еще в придачу 420.000 рублей (старыми!), которые были получены авторами - Першиным, Щукиной, Сазоновой», др. - за это «талантливое изобретение!..»
ПЕРВАЯ ПРОВЕРКА
Итак, два пункта, указанные в приказе тогдашнего министра здравоохранения тов. Смирнова, были выполнены; ВНИХФИ «изготовил», а Областной туберкулезный институт «проверил» препарат Качугина... Оставалось выполнить еще одно указание:
проверить, как действует лекарство Качугина на раковых больных. Изобретателя пригласили в Центральный онкологический институт им. Герцена. И здесь его встретили гостеприимно, любезно. И здесь Качугин с воодушевлением рассказывал о своем гидразиде, писал на доске малопонятные для онкологов химические формулы. И те, кому было нужно, поняли. Так, например, один из руководящих профессоров института после окончания собеседования пригласил изобретателя к себе в кабинет; и там состоялся «мужской» разговор.
- Я буду откровенен, - начал профессор (фамилии его мы не назовем, так как разговор происходил с глазу на глаз и свидетелей не было).
- Я буду откровенен: мне нравится ваше предложение, я вижу его в перспективе. Хотите, будем работать вместе? Мой институт, ваша идея. Только для этого бросьте всех ваших соавторов!.. Ну как, по рукам?
Качугин смотрел на эту мясистую крепкую ладонь, протянутую ему, и молчал. - Через год мы оба прогремим на весь мир, - откашлявшись и убрав руку, проговорил директор. - В отставку, хе-хе-хе... Так что, не очень ходатайствуйте.
И опять из института - больной, начавший было выздоравливать... Однажды Янушевский был особенно галантен и дружески настроен. И доверительным тоном сообщил:
- Вот история! Бывают же казусы в нашей работе! Был тут больной, выписали мы его, думали - рак, а оказалась флегмона желудка. А ведь некоторые могут раздуть кадило: лечился, мол, у Качугина и выздоровел! Ха-ха-ха!..
И Белла Яковлевна по простоте душевной согласилась с Янушевским. А уж он-то знал, к чему клонил...
Речь шла о больном Тарасовиче. Вот что писала о нем врач Щербакова: «Агроном, проживающий в Белоруссии, тов. Тарасович Иван Александрович тяжело болел раком желудка. В начале 1950 года обратился в Московский онкологический институт им. Герцена, где получил отказ в лечении, а родственники были предупреждены, что больной едва ли доедет домой и даже может в пути умереть. Но больной раком Тарасович И.А. получил препарат тов. Качугина А.Т. и продолжал лечиться, со мной лично переписывался и делился улучшением здоровья, прибавлением в весе, сначала на 9 килограммов, а потом на 22 килограмма. В августе 1950 года тов. Тарасович И.А. приезжал в Москву и, интереса ради, показался в онкологический институт, где уже заинтересовались больным. Рентгеноскопией установлено, что тов. Тарасович здоров. Считаю, что препарат Качугина эффективен».
А в решении, написанном Янушевским и одобренном ученым советом института, было сказано: «Проверка показала, что препарат не эффективен».
Так, на основании всей этой «глубокой исследовательской работы» в двух институтах (не считая ВНИХФИ) появилось знаменитое решение ученого совета Министерства здравоохранения СССР от 10 апреля 1951 года, в котором говорилось, что препарат Качугина оказался бесполезным в отношении рака и явно вредным при лечении туберкулезных больных. Заметим, кстати, что на основании этого же решения зимой 1952 года тогдашний заместитель министра здравоохранения Кочергин (между прочим, близкий друг профессора Першина) передал документы в прокуратуру Союза ССР на предмет привлечения Качугина А.Т. «по делу вредителей-врачей». К счастью, прокуратура не только не привлекла Качугина, но, проверив факты, рекомендовала Министерству здравоохранения заинтересоваться новым препаратом. Жаль только, что заставить сделать это в принудительном порядке - не входило в область прав и компетенции прокуратуры!
ЕЩЕ ОДНО ИЗОБРЕТЕНИЕ
Шли годы. Тысячи ученых продолжали биться над проблемой рака. Сотни тысяч больных умирали, так и не получив помощи от науки. А Качугин и его товарищи жили в Москве. Продолжали думать, искать.
Одной из самых трудных проблем лечения рака является своевременное выявление опухоли. Задумавшись над этим, Качугин предложил применить для ранней диагностики рака флуоресцеиновый индикатор, то есть специальную краску.
На чем строилась эта мысль? Качугину было известно, что не только кровь здорового человека, но и его моча растворяет раковые вещества. И он решил, что флуоресцеиновая краска явится как бы моделью этих веществ. Если человек здоров, капля краски растворится бесследно. Если болен, - она будет играть зеленоватым кольцом.
В 1952 году в Смоленском онкологическом диспансере доцент Берман произвел первые широкие опыты с этим индикатором. Ему дали двадцать пробирок с мочой здоровых и больных людей. Результат был великолепным; не зная ни людей, ни фамилий, Берман совершенно безошибочно отделил здоровых от больных. Тогда проверка была произведена на двухстах пациентах. И на этот раз индикатор вполне оправдал себя. Правда, он «выделял» не только больных, но и людей, предрасположенных к раку (болезни шейки матки, гастриты и прочие). Но даже если считать, что в этих случаях индикатор «ошибся», то все равно в девяноста случаях из ста он действовал точно.
О проверке узнали в Министерстве здравоохранения СССР. Новый метод, на редкость удобный и простой, сулил большие перспективы. Но когда Бермана спросили о химике, изготовившем реактив, и было услышано одиозное имя, - лица у работников Министерства вытянулись:
- Зачем вы с ним связались?! - в сердцах воскликнул зам. министра тов. Кочергин. И на этом все кончилось.
Через четыре года в газете «Медицинский работник» появилась статья профессора Ташкентского медицинского института Паргородского, в которой рассказывалось об опытах диагностики опухолей мозга флуоресцеиновыми красителями. Мы не хотим сказать, что это заимствование. Нет, это была самостоятельная работа ташкентских медиков. Но неужели было бы хуже, если бы они знали об опытах Бермана на четыре года раньше? И возможно, что ссылались бы они теперь не только на эксперименты в этой области американцев, проведенные в 1954 году, но и на своего соотечественника, предложение которого диагностически неизмеримо шире и проще.
«НОВЫЕ ВЫДУМКИ»
И опять шло время. Министерство могло ждать сколько угодно. Онкологи могли ждать. Наука могла. Качугин - и тот мог. Одни только ждать не могли - больные. Окольными путями, через родственников и знакомых некоторые узнавали о Качугине. Конечно, это были единицы. Они запрашивали Министерство, просили, требовали. Обычно канцелярия очень просто расправлялась с такими письмами. Но попадались люди настойчивые. По этим били авторитетами.
Вот один из таких ответов; «Уважаемый тов. Малаховский! Ученый медицинский совет еще раз детально ознакомился со всеми материалами, которые представлены А.Т. Качугиным, и другими материалами, в том числе и Вашим письмом, пересланным из прокуратуры СССР, и пришел к выводу, что они не содержат никаких научных материалов и никаких положительных данных о результатах лечения больных. Министерство здравоохранения СССР располагает данными о том, что Качугин и раньше подавал различные, совершенно необоснованные предложения по поводу лечения рака и туберкулеза, по поводу диагностики рака. Десятого апреля 1951 года Ученый медицинский совет констатировал неэффективность предложенного Качугиным метода лечения радиоактивным ураном при злокачественных новообразованиях и неэффективность с наличием вредных последствий при туберкулезе. По мнению авторитетных специалистов, лечение солями кадмия является новой выдумкой Качугина. Оно отвлекает часть больных от применения рациональных методов терапии и этим самым наносит некоторым больным непоправимый вред. Ученый медицинский совет считает, что нет никаких оснований| производить новую проверку предложения Качугина».
И подпись: «Председатель Ученого медицинского совета, - действительный член Академии медицинских наук СССР, профессор Пращенков».
Трудно без гнева и возмущения читать этот документ, где каждое слово - клевета и дезинформация! Люди, которым качугинские «выдумки» спасли жизнь, являются живым, ходячим и говорящим опровержением этой лжи.
Вот что говорит, например, бывший главный рентгенолог города Ленинграда тов. Петрова. Да, она тоже была ярой противницей метода Качугина. Она тоже, поддавшись стадному чувству или слепой вере в «авторитеты», называла его «шарлатаном». Но когда у нее заболел муж, когда бессильной оказалась хваленая рентгенотерапия, Петрова оставила работу и начала изучать этот метод. И вот что она написала: «Мы широко занимаемся рентгено- и радиотерапией, требующей чрезвычайно дорогостоящие аппараты. Однако еще никто не был вылечен этим методом, и никто не считает это шарлатанством. У всех больных, которых я смотрела после лечения препаратом Качугина, токсических явлений не отмечалось, в то время как после рентгенотерапии и радиотерапии мы имеем тяжелые токсические изменения и иногда даже лучевую болезнь».
Что можно возразить на это? А вот, еще один отзыв: «Мне известны работы изобретателя-биохимика Анатолия Трофимовича Качугина, посвященные проблеме лечения рака. А.Т. Качугин очень глубоко продумал особенности обмена веществ организма, пораженного опухолевой болезнью, обмена веществ в самой злокачественной опухоли, и разработал ряд препаратов, применение которых должно направленно воздействовать на различные стороны этого обмена, а также методы, облегчающие раннюю диагностику заболевания. Кроме того А.Т. Качугин очень оригинально поставил вопрос об использовании определенных иммунологических реакций для лечения рака. Теоретические (биологические и биохимические) предпосылки работ А.Т. Качугина я считаю серьезно обоснованными и очень плодотворными, позволяющими по-новому подойти к сложной проблеме лечения рака химико-терапевтическими методами. Известные мне случаи эффективного лечения рака препаратами А.Т. Качугина подтверждают обоснованность теоретических предпосылок автора. Конечно, в таком чрезвычайно сложном деле, как лечение рака, еще много трудностей, но работы А.Т. Качугина и разработанные им методы являются серьезным шагом вперед. А.Т. Качугин является, на мой ВЗГЛЯД, крупным творчески работающим ученым, смелым экспериментатором, исследованиям которого должно быть уделено большое внимание». И подпись:
«Член-корреспондент Академии наук УССР, профессор Поляков».
Да, видимо, вопрос о признании не так уж прост и в наши дни. Вряд ли кто-нибудь усомнится сейчас в значении для науки открытия Пастера. А сколько злобы бушевало над ним при жизни и даже после смерти.
Вряд ли найдется невежда, который осмелится сегодня поносить Мечникова. Но вот что говорил великий ученый:
«Бывали минуты, помню, например, нападки Любарша в 1989 году и Пфейфера в 1984, когда я хотел расстаться с жизнью». А ведь и Пфейфер, и Любарш были для своего времени куда какими авторитетами... А Чарльз Дарвин! Ведь до сих пор он еще далеко не везде и всюду признан. И это - не только в науке, в тайных глубинах которой простым смертным разобраться трудно. Не секрет, что «Кармен» - величайшая из опер - была жестоко осмеяна при жизни Визе, и не секрет, что это свело его в могилу. А сколько пришлось вытерпеть Чайковскому! И даже не от каких-нибудь невежд и бульварных хулителей, а от такого, например, известного композитора, как Цезарь Кюи. И отнюдь не случайно Петр Ильич записал в дневнике: «По случаю смерти, Вагнер вдруг сделался всеобщим любимцем. Смешные люди! Непременно нужно умереть для того, чтобы заслужить их благосклонность». Сколько горечи в этих словах!
Да, вопрос о признании сложен. И особенно в таком трудном деле, как проблема рака. Около четырехсот гипотез и два миллиона средств создано, предложено разными людьми, чтобы понять и побороть эту болезнь. Десятки тысяч ученых углубляются в дебри науки, чтобы решить эту проблему. Но все напрасно. И вдруг находится какой-то «самозванец», который грозит расправиться со страшным недугом. Хотя бы отчасти. Да разве можно говорить с ним всерьез? Наверняка не найдется простака, который поверил бы в это. Да. А почему? Да потому, что человечество напугано многолетней и безуспешной борьбой. И всем нам уже кажется, что решить эту проблему сможет лишь только какой-нибудь антираковый синхрофазотрон!..
Вот почему так понятен нам этот скепсис - скепсис простого человека. А если он врач? Значит - скепсис вдвойне. А если онколог - втройне. А если профессор-онколог, ведущий хирург? То - во много, много раз!
Да, это нелегко, потупив глаза, говорить родственникам обреченного: «Лечение оказалось бесплодным. Все меры бессильны. Если будут боли - морфий». И все. И ничего больше! Да, это нелегко - отдать всю свою жизнь любимой работе и то и дело уходить побежденным, беспомощно опуская руки перед непобежденным и неразгаданным врагом. И вдруг приходит какой-то целитель! Кто он такой?! Ну, хотя бы свой брат - онколог, а то какой-то изобретатель с универсальным средством от всех опухолей - от рака желудка до фибросаркомы, от рака гортани до меланосаркомы... Ну, разумеется, очередной шарлатан!
Почему же так разноречивы отзывы о Качугине представителей науки? Например, отзывы двух профессоров - Пращенкова и Полякова? Потому, что один из них не захотел утруждать себя вниканием в факты, поверил слухам и россказням, поверил «авторитетным» лицам и документам. А другой - нашел время встретиться с Качугиным и не раз побеседовать с ним, познакомиться с методом и результатами лечения... И понял, что, перед ним - глубоко эрудированный человек, смелый и| оригинальный мыслитель, талантливый изобретатель-исследователь. Талант, а не в «науке чин».
Возможно, у него есть и недостатки. Ну что ж, он человек. Возможно, он не умеет приспосабливаться к обстановке и находить подход к разным лицам, от которых подчас зависит беспристрастное рассмотрение предложенных им идей. Ведь он справедливо считает, что работает не для себя и не для отдельных лиц, а для людей вообще. Возможно, он не блестящий оратор, и больше изобретатель, чем популяризатор. Возможно, его трудно понять, когда он пересыпает свою речь формулами и терминами. Но ведь если захотеть, если попросить, он сможет повторить, растолковать. И не только онкологам, но даже тем, кто впервые услышит, что человеческое тело состоит из клеток, а легкие служат для того, чтобы дышать.0н будет охотно говорить с вами, улыбаться, шутить. Симпатичный, доброжелательный человек. Возможно, он иногда покажется вам и странным. Вот он будет страстно говорить вам о своих препаратах, об их составных элементах, сыпать страшными формулами, а вы - внимательно слушать его. Но вдруг вы почувствуете, как в вашей беседе незримо участвует кто-то еще, третий. Кто это? Не сразу, может быть, поймешь, что это какая-то неотступная мысль, непосредственно и не относящаяся к разговору, которая все время в его глазах. И они то загораются, то становятся задумчивыми и неподвижными... Говорят, так бывает у людей, поглощенных своей идеей, людей в себе (но не для себя!)...
В Ленинграде работает врач-сердечник Мария Львовна Волхонская, Когда Анна Ивановна Одинцова пришла к ней и стала говорить об умирающем муже, Мария Львовна, разумеется, ничем не могла ей помочь. И ей стало стыдно. За себя, за свою профессию, за всю медицину. Неужели же, в самом деле, нельзя продлить жизнь этого человека? И ей захотелось хоть чем-то ободрить, чем-нибудь занять эту женщину, отвлечь ее от гнетущих мыслей. И она предложила искать адрес Качугина.
Волхонская, конечно, не верила в чудеса. Но разузнать об этом человеке, об его средствах надо. С трудом удалось ей получить записки Качугина, ходившие по рукам. Несмотря на неясность некоторых терминов, формул, несмотря на усложненный стиль, доводы автора показались ей убедительными. Но она не поверила «на слово». Она сама проверяла каждую формулу, каждый вывод. Проверяла по книгам, проверяла у физиков, химиков, онкологов, физиологов. И постепенно убеждалась в том, что теоретические выкладки автора вполне научны. А когда она сама стала лечить по новому методу больных раком, то увидела, что это не только умелое теоретизирование, но и сильнейшее практическое орудие.
Точно так же поступила и заведующая приемным покоем Ленинградского института усовершенствования врачей (ГИДУВ) Юлия Ивановна Турчина, и многие другие, непредубежденные, не косные люди.
ДВА ПРОФЕССОРА, ДВА ЧЕЛОВЕКА
Есть в том же ГИДУВе два профессора - Николай Ильич Блинов и Александр Сергеевич Чечулин. О Качугине профессор Блинов узнал совершенно случайно. У одной из его знакомых заболел муж. Рак пищевода - такой диагноз поставили почти все виднейшие ленинградские профессора. Требовалось немедленное хирургическое вмешательство. Как-то через месяц Блинов встретился с этой женщиной и спросил о муже, уверенный, разумеется, что операция уже сделана. И тогда она рассказала о Качугине. Можно было бы не поверить ее словам, но перед Блиновым были два рентгеновских снимка. На одном из них опухоль, на другом ее нет. Будто снимки принадлежат разным людям.
Такой факт не мог не заинтересовать профессора. Как раз в это время в институт пришла больная Лидия Васильевна Алексеева. У нее была огромная опухоль груди и метастазы подмышкой.
- Операция. Немедленно! - сказал Блинов. Но больная отказалась. Тогда Николай Иванович Блинов и Юлия Ивановна Турчина решили попробовать новый метод. После двух обкалываний семикарбазидом опухоль буквально на глазах съежилась, начала увядать. После этого Алексееву повели показывать врачам-практикантам.
- Вот опухоль. Она значительно уменьшилась. А вот метас... -хирург начал тщательно прощупывать подмышку, но метастазы исчезли. Больше того, пункция, взятая из опухоли при первом обкалывании, показала бурный рост раковых клеток. Пункция же, взятая некоторое время спустя после начала лечения, показала, что раковых клеток в опухоли уже нет. Собственно, это уже была не опухоль, а скопление соединительной ткани, подобное тому узелку, только большей величины, который остается на некоторое время, скажем, на месте вылеченного фурункула.
Это был факт? Факт. И Николай Львович Блинов, который совсем недавно настоятельно уговаривал Алексееву оперироваться, теперь только радостно улыбался и покачивал головой.
Однажды в институт обратился некто Лев Басевич, совсем еще молодой, невысокий, с рыжеватым оттенком волос человек. О своем заболевании он узнал случайно. Во время прохождения медкомиссии он обратил на себя внимание врача: на спине у него, над левой ключицей, был заметен увеличенный лимфатический узел. «Похоже на лимфогранулематоз», - подумал про себя терапевт и тут же отогнал эту мысль: ведь этот диагноз равносилен смертельному приговору. Рак в ранней стадии еще можно выре зать, а с этой болезнью, как известно с незапамятных времен, еще никто не мог успешно бороться.
Кусочек ткани из этого узелка рассмотрели под микроскопом Сомнений не стало: лимфогранулематоз. Механически, сознавая, однако, свое бессилие, занялись рентгенотерапией: ведь это средство указано в медицинских учебниках, где тут же, деликатно и как бы вскользь, говорится и о том, что конец во всех случаях раньше или позже, всегда один. И как бы в подтверждение этого) Басевича неумолимо разрасталась железа. Она набухала от ключицы до уха, своротив шею. Начались боли. Тело, особенно руки и спину, жгло так, будто Басевич сгорел на солнце.
- Помогите! Сделайте что-нибудь! - умоляли родители больного. Но врачи только разводили руками: «Средств против этой болезни у нас нет...»
Отец Льва Басевича начал водить сына по врачам. Ему все еще не верилось, что лекарств нет, что от этой болезни умирали как в наши дни, так и в Древнем Риме. Но всюду был один ответ:
«Сделать ничего не можем...»
И только один человек, выслушав больного, сказал:
- Как главный хирург города я могу посоветовать только одно:
обращаться в онкологический институт...
- Но ведь там отказались! - закричали отец и сын.
- ...А как частное лицо, - продолжал профессор, - я говорю: попробуйте метод Качугина!
И вот Лев Басевич в приемном покое Института усовершенствования врачей. Десятки людей в надежде на исцеление приходят сюда. Заведующая приемным покоем Юлия Ивановна Турчина добровольно взяла на себя тяжелую ношу - помогала этим несчастным. Но случай с Басевичем был особый. Рак уже был лечен, а применить метод к этой болезни Юлия Ивановна не решалась.
- Но я умоляю, прошу! - он закрыл лицо руками и заплакал. Видеть, как плачет этот молодой мужчина, видеть его муки, и ничем не помочь! Она не выдержала и решилась. Первые два укола не дали результата. Но уже после третьего и четвертого сеансов неожиданно прекратились боли и опухоль начала сокращаться. После седьмого сеанса от нее осталась крохотная, почти не прощупывающаяся железа. Прошло еще несколько дней, и Николай Ильич Блинов, осмотрев Басевича и не найдя никаких следов болезни, похлопал счастливого парня по плечу:
- Ну-с, идите и месяц не показывайтесь сюда. На сегодняшний день вы абсолютно здоровы. А там загляните, проверки ради.
Басевич здоров и по сию пору. Но, может быть, ему просто повезло? Нет. Следом за ним пришла молодая женщина, врач Титова. Она сама знала, что у нее лимфогранулематоз. Несколько уколов - и пропали железы подмышкой, исчез зуд, отмякла и начала таять крепкая, как камень, железа над левой ключицей. Пройдет немного времени, и она тоже, наверное, забудет о своей болезни.
Помня о том, что семикарбазид является сильнейшим восстановителем, Юлия Ивановна Турчина решила попробовать его и при лечении незаживающих тропических язв. Когда она сказала об этом профессору Блинову, то даже он, настроенный доброжелательно, усомнился:
- Вы уж совсем считаете семикарбазид панацеей!.. Но Турчина все же рискнула. Собственно, риска тут не было, так как препарат не токсичен. «Что, если поможет? - думала Юлия Ивановна. - Ведь тысячи людей годами не находят избавления от этих незаживающих язв. Каких только мазей и лекарств не употребляли, а результата нет...»
Филиппу Филипповичу Кривошееву уже под семьдесят. Много лет мучили его язвы на ногах. Он и по больницам валялся, и из амбулаторий не выходил, но так никто и не смог его вылечить. И вот случилось чудо: повязки, смоченные раствором семикарбазида, затянули язвы!
- Ну, теперь хоть пляши! - радуется Кривошеев. У больной Лихачевой еще более страшные раны - две язвы, величиною с ладонь, на обеих ногах, во всю щиколотку. Стала она прикладывать семикарбазид, и через два месяца раны уже почти совсем затянулись. Разве это все не факты?
Но что же происходит в организме больного? Может быть, препарат Качугина только «загоняет» внутрь болезнь, на время? Может быть, все это самообольщение? Ответ на это дают патологоанатомы, вскрывавшие вылеченных больных.
ИСТОРИЯ ПРОФЕССОРА РОМАНОВА
Года два тому назад в доме, где живет Качугин, раздался однажды телефонный звонок. Звонила из Ленинграда жена профессора Романова. Сама хирург, она просила Качугина приехать в Ленинград и, если еще можно, спасти ее мужа. И Белла Яковлевна Кейфман тотчас же выехала к Романовым.
Трудно было узнать профессора. Кейфман увидела желтый высохший труп. Два раза Романова оперировал его друг, превосходный сестрорецкий хирург Николай Евгеньевич Слупский. Первый раз - по поводу рака желудка, второй - в связи с метастазом в семенном канатике. Но это не дало результатов. И вот теперь оставалось лишь ждать... Чтобы оттянуть неизбежное, притормозить процесс, больному давали женские гормональные препараты. И если у Нины Сергеевны Белявской от мужских гормонов начинала расти борода, то у профессора Романова все получалось наоборот...
- Только вы... осторожно. Он ведь не знает! - прошептала в прихожей жена.
- Да, да, - Белла Яковлевна понимающе кивнула головой и вошла к больному...
Через месяц на квартиру Качугина снова позвонили и далекий радостный голос сообщил:
- Вы знаете, муж уже бриться начал!.. И еще через месяц:
- Он уже выходит встречать меня!..
- И через месяц еще:
- Он вышел! На работу уже вышел!.. В это время на квартиру Нины Сергеевны Белявской, в Ленинграде, где по приезде останавливался Качугин, явился человек.
- Моя фамилия Слупский, - сказал он. - Я дважды оперировал Романова и знаю, что у него было. Я из Сестрорецка, хирург. Хотел бы повидать того кудесника, который поднял с постели моего друга. Я глубоко, глубоко поражен.
Но когда сам Романов, выйдя на работу и выслушав поздравления товарищей, узнал о том, что его лечили качугинскими препаратами, помрачнел и впредь наотрез отказался от «шарлатанского» метода.
- Что ж, - сказал Качугин, узнав об этом, - теперь он умрет. Нельзя прекращать лечение!
Романов оказался принципиальным и... умер. И вот тут-то и началось самое удивительное. Дело в том, что биопсия, то есть кусочек ткани, взятый из опухоли до лечения, показал бурное цветение махровых раковых клеток. Сделано это было в Ленинградском ГИДУВе. И вот опять под микроскопом патологоанатома - кусочек ткани, срезанный на том же месте уже после смерти Романова. Но что это?! - Олимпиада Павловна Кускова, проректор ГИДУВа, протерла микроскоп. Она не верит своим глазам. Однако сомнений быть не может, и Кускова показывает оба препарата (биопсию и аутопсию) заведующему кафедры патоанатомии института профессору Сиповскому. И тот поражен.
- Нет, такого я еще в жизни не видел! - восклицает он.
Что же так поразило ученых? А то, что на месте раковой опухоли образовалась здоровая соединительная ткань. Раздробленные ядра погибших раковых клеток, как панцирем, были окружены, блокированы здоровыми клетками и не представляли для организма уже никакой опасности.
Но отчего же тогда умер Романов? От кахексии, то есть от истощения. Слишком поздно было начато лечение и слишком рано прекращено. Достаточно сказать, что у насмерть истощенного человека был при первой операции полностью удален желудок.
Да, все это факты, и им верит профессор Ленинградского ГИ-ДУВа Блинов. Нет, он вовсе не слепой оптимист. Трезво и осторожно проверяет он метод Качугина. Но когда перед ним налицо - положительные результаты, он не пытается не заметить или извратить их. Так поступает настоящий ученый, настоящий человек. И можно лишь глубоко уважать такого специалиста, который думает не о своем престиже хирурга, а о людях, о науке.
А вот его коллега, профессор того же ГИДУВа Чечулин на все смотрит иначе и весьма определенно.
Не так давно профессору Чечулину пришлось вскрыть больного. Рак поразил уже не только желудок, но и головку поджелудочной железы. Если бы не это, профессор Чечулин «выбросил» бы желудок и, с удовлетворением вымыв руки, считал бы, что сделал еще одно доброе дело. Но поджелудочную железу не выбросишь, без нее-то больной мгновенно умрет. И профессор велел зашить его: что ж, наука бессильна, пускай умирает.
Но родные больного этого не хотели. Они попросили профессора применить метод Качугина. О, это было крайне невежливо с их стороны! Чечулина едва не хватил удар. Как! Предложить ему применить этот метод! Тогда родственники попросили выписать больного. Они найдут людей, которые вылечат его! Потому что в Ленинграде уже были случаи, когда пораженная раком поджелудочная железа была излечена, и страдавшие этим недугом люди уже ходят на работу.
Но это было уже слишком. Позволить сказать ему такое! И Александр Сергеевич Чечулин не выдержал и стал кричать на весь кабинет, что он знает, кто потворствует всему этому, и что он «выведет на чистую воду» директора института Блинова, который сам занялся «шарлатанством»!..
И странная закономерность! Чем больше сердится Александр Сергеевич Чечулин, тем все меньше и меньше обращается к нему больных. И чем меньше их к нему обращается, тем, опять же, все больше и больше Чечулин сердится. Заколдованный круг. Возмутительные люди. Неужели они не понимают, что он прежде всего них заботится!
А люди, очевидно, просто думают, что черствая официальное!! и педантический бюрократизм в медицине - в тысячу раз страшнее, чем в любой другой области. Им наплевать на имена, чей-то дурно понятый престиж, авторитеты... Им просто хочется жить. Жить и работать. Более того, больные думают, что Александр Сергеевич Чечулин, а вместе с ним и другие «жрецы онкологии» потому и сердятся так на Качугина, что видят в нем прямую угрозу своему авторитету и незаменимости. Ведь до сих пор, как это ни парадоксально, в онкологии было так: хоть авторитет и не спасает, но вовсе от этого не перестает быть авторитетом, а то - и еще авторитетнее становится! Неужели же потому, что чем темнее место в науке, тем легче прослыть в нем быком Аписом?! А что получится, если восторжествует метод Качугина? Ведь начнете! настоящее светопреставление! Любой врач, да что врач - люба; медсестра сможет лечить рак. Что же тогда делать жрецам? Нет, умница был тот Янушевский, консультант из института им. Гер цена. Он сразу понял, какое это зло для онкологов - Качугин. Прав да, находятся еще простачки, вроде Блинова, профессоров Максимовича, Гумановой и других уважаемых лиц, которые ничего не понимают в политике. Но, пока в Минздраве будут сидеть умные люди, беспокоиться нечего!
ВТОРАЯ ПРОВЕРКА
Итак, Председатель Ученого медицинского совета, действительный член Академии медицинских наук СССР профессор Пращенков писал в январе прошлого (1957) года, что для новой проверки метода Качугина нет оснований. А уже в мае, под напором общественности пришлось начать новую, вторую проверку. Проведена она была одновременно в Москве и Ленинграде, и проведена на редкость не объективно. Пристрастно. В Ленинграде, например, так: нескольким безнадежным больным в течение десяти дней давали лекарства, и если они не помогали - тут же составляли соответствующее разгромное заключение. Но ведь препарат заметно действует далеко не сразу, к концу первого месяца. Но не надо ходить по пятам этих несправедливых комиссий и уличать их на каждом шагу в искажениях и передержках. Это будет длинно и утомительно. Лучше открыть стенограмму совещания, проведенного 26 июля 1957 года в Министерстве здравоохранения СССР, на котором обсуждались результаты майских проверок. Кстати, обсуждение это состоялось по настоянию «Литературной газеты», вплотную занявшейся вопросом.
Если прочесть вступительное слово председательствующего тов. Пацубеенко, то станет ясно, что метод Качугина - ерунда, и стыдно беспокоить такими пустяками занятых людей, ибо «по заключению обоих институтов, проверка больных, излеченных Качугиным, показала, что препарат не оказывает задерживающего влияния на развитие и рост метастазов и не может быть рекомендован как эффективный способ лечения рака...» И все это солидно «подкреплено» цифрами. Что же можно возразить против? Постороннему человеку, разумеется, ничего. Но людям, на глазах у которых под белым подписывают «черный», и наоборот, есть что сказать. Вот, например, выступление врача тов. Кейфман: «Я читала вчера результаты обследования и сделала некоторые замечания, вернее, поправки, на которых хочу остановиться. В заключении комиссии написано, что Мартене Н.Ю. в 1954 году лечился препаратами Качугина, а заболел в 1953-м. Это неправильно. Он заболел раком гортани в 1951 году и лечился препаратами Качугина в 1951-52 годах. Это большая разница. У него была полная афония, он был в тяжелейшем состоянии. Здоров с 1952 года. Давность выздоровления - пять лет.
По материалам комиссии, якобы, Филатова К.С. лечилась в 1952 году от рака гортани. В 1952 году ей была проведена рентгенотерапия, после чего она уже была здорова и только в 1955 году, будучи здоровой, лечилась препаратом Качугина. Это совершенно неправильно. Филатова лечилась у Качугина в начале 1952 года, именно в тот период, когда она была больна раком гортани. Этой больной предлагали удалить гортань. После приема препарата Качугина, одновременно с проведением курса рентгенотерапии, больная выздоровела.
Федорцев лечился в 1953 году, у него был неоперабельный рак гортани. Он был в тяжелом состоянии и находился под наблюдением районного врача отоларинголога. Врач наблюдала все течение клинической стороны изменений гортани у Федорцева под действием препарата. Это врач Андриевская, она в курсе этого дела. Она была поражена эффективностью препарата Качугина в отношении больного Федорцева. Еще в июле 1953 года была консультация профессора Сандульского, который отмечал ухудшение процесса. Тогда Федорцев начал лечиться препаратами Качугина. В настоящее время комиссия признает его полностью здоровым. Этот неоперабельный больной вылечился. Давность от начала лечения - четыре года.
Все эти трое больных, о которых я говорила, болели тяжелой формой рака гортани (3-4 стадии), и им предлагалось удалить гортань. Гортань у всех сохранена, все они выздоровели рецидивов опухоли у них нет.
Следующий больной - Эльфуцин. Это единственный больной, который не находился в четвертой стадии заболевания. Его хорошее самочувствие во время болезни и после лечения комиссия приписывает тонизирующему действию препарата. Это странно! Вы знаете, что у Эльфуцина, по материалам комиссии, была поражена раком голосовая связка. Комиссия считает, что он выздоровел от рентгена. Но в действительности у этого больного поражены не только голосовые связки, у него возникла неподвижность всей гортани. Ему предложили удалить гортань и вставить металлическую трубку. И действительно, если бы больной лечился только рентгенотерапией, то он видимо, не был бы гарантирован от потери горла и метастазе в другие органы. Однако раковые изменения рассосались, благодаря лечению по методу Качугина, и непонятно, для чего нужно это улучшение состояния больного приписывать рентгенотерапии и отрицать действие препаратов Качугина. Это очень поверхностное и формальное отношение к большом делу. Ведь у Эльфуцина, так же как и у Филатовой, Мартенса Федорцева, брали десятки подписок об отказе удалить гортань.
Таким образом, мы имеем четыре случая вылеченной от рак гортани.
Теперь обратимся к случаю, который был с Власовым. Данные комиссии: «В 1947 году он заболел, в 1951 году он умер. С ним была целая история! Профессор Левит в 1950 году на Ученом медицинском совете выступил и сказал, что больно Власов его удивил. Когда он его ранее исследовал, то нашел раковое поражение толстой слепой кишки с метастазами в другие органы. Он тогда зашел и считал, что больному остается не больше месяца жизни. А после того, как этот же больной лечился по методу Качугина, он приобрел совершенно другой вид. Он стал на глазах поправляться. Цвет лица изменился, с бледно-желтого стал нормальным. Власов приступил к работе и за хорошую работу получил даже новую квартиру. Но к этому времени Министерство здравоохранения запретило нашей поликлинике лечить этим методом раковых больных. Точно также и больному Власову было запрещено. Не принимая дальше препараты, через восемь месяцев Власов умер от рецидива.
Спрашиваю: может ли этот случай и посмертное вскрытие Власова служить доказательством, что препарат Качугина не оказывает действия на раковые клетки?! Ведь из восьми человек, обследованных московской комиссией, остальные семь человек - живы!»
Так расшифровываются цифры - подтасованные и лживые цифры. Вот, например, история с больной Виновой. В изложении представителя института рентгенологии и радиологии тов. Шапошниковой, докладывавшей о результатах проверок, история болезни этой женщины выглядит примерно так: в 1949 году была оперирована по поводу не злокачественной фибромы матки. На учете у онкологов не состояла, «лечилась по методу Качугина, тем не менее жалобы на боль в животе не прекращались. Сейчас здорова.»
А как было на самом деле? Вот что писала сама Винова еще в феврале 1951 года: «Я, больная Винова, заболела в 1949 году. Мне была предложена операция, и меня оперировали в онкологическом госпитале №2. Оперировала меня врач Попова. При вскрытии оказалось, что опухоль злокачественная (саркома) и что-либо сделать оказалось невозможным. Тогда опухоль удалили частично, ввиду того, что был поражен мочевой пузырь. Меня обратно зашили и назначили рентгенотерапию. Я приняла 20 000 рентгеновских единиц, после чего я все-таки слегла и дошла до того состояния, что не могла двигаться. Узнав о методе тов. Качугина, я немедленно стала лечиться его препаратом. Мое состояние через месяц стало улучшаться, и через три месяца я встала окончательно, и вот уже шесть месяцев чувствую себя хорошо. Считаю, что данный препарат тов. Качугина меня исцелил, ибо в госпитале мне был продлен срок жизни - 3-4 месяца».
С тех пор прошло семь лет! До начала лечения препаратом Качугина Винова весила 36 килограммов... Сейчас - это здоровая цветущая женщина. Но в 1957 она стала жаловаться на боли в области печени. В институте рентгенотерапии ей предложили сделать операцию по поводу желчно-каменной болезни. В душе же институтские онкологи были уверены, что там рак и метод Качугина будет посрамлен. Но, специально в поисках саркомы вскрыв весь живот, хирурги не нашли ее. Действительно, это были камни в печени.
Однако вернемся на совещание в Министерстве здравоохранения 26 июля и послушаем далее, что говорит доктор Кейфман:
«Возьмем желудочных больных. Комиссия считает, что у больного Иванцова не было рака желудка, а профессура Ленинграда ренгенологически установила рак желудка. Больному была предложена операция по поводу рака, но больной узнал о новом методе лечения препаратами Качугина и начал его применять с октября 1956 года. В заключении комиссии говорится, что согласно обследованию от 15 мая 1957 года у него был гастрит или перигастрит. После заключения комиссии - Качугин получает письмо от доктора Кузьмина, заведующего рентгеновским отделением больницы им. 25-го Октября в городе Ленинграде, который пишет, что он возмущен диагнозом, поставленным комиссией, - «гастрит» и что за тридцать лет своей практики он подобных гастритов не видел и в литературе не встречал. Перед началом лечения больного Иванцова Качугин показал его московскому профессору Туляеву и другим, которые рентгеноскопией подтвердили диагноз - рак желудка, ранее поставленный ленинградской профессурой. У Иванцова был не гастрит, а операбельный рак желудка, который был излечен препаратами Качугина. Но пусть вы считаете, что Иванцов болел гастритом, тогда спрашивается, почему эта же «ошибка» повторялась и на других больных? Ведь больным Тарасовичу, Новожилову, Соколовой, Бодровой, Бибакову - всем им был поставлен диагноз - рак желудка. А сейчас говорят - гастрит! Неужели же наши крупные онкологи такие плохие диагносты? Можно было бы взять историю болезни Тарасовича, она в институте им. Герцена. Возьмите историю болезни Новожилова, она в больнице Склифосовского...» И тут раздалась реплика:
- Запретите ей говорить о больных, которых мы не знаем! - это вскричала тов. Праздникова - главный онколог Министерства здравоохранения СССР. Та самая Праздникова, которая сама в поисках «зелья» приходила с обыском на квартиру Качугина. Та самая Праздникова, которая на вопрос: «Не считает ли она себя ответственной за те десятки жизней, которые могли быть спасены?»-хладнокровно отвечает:
- Я не верю в этот метод и не считаю его действенным! Но вернемся на совещание и дослушаем все-таки врача Кейфман: «А возьмите больного Комарова. В отношении этого больного главврач больницы Перельман прислал Качугину выписку из истории болезни, в которой указано, что больному было сделано пробное вскрытие и обнаружена опухоль желудка величиной с мужской кулак на малой кривизне. Желудок оказался малоподвижным, на задней стенке расположена была обширная опухоль с прорастанием в поджелудочную железу мезоколон. Доктор Перельман сам лечил больного и звонил каждый вечер из Ленинграда
Качугину, информируя его о состоянии больного. Больной имел очень тяжелое поражение желудка. После того как живот зашили, ему ведь не производили рентгенотерапию. Больной не мог принимать пищу, была беспрерывная рвота. Это продолжалось долго после обзорного вскрытия живота. И только после того, как больной стал принимать препараты Качугина, рвота прекратилась, самочувствие резко улучшилось. Но комиссия считает, что больной стал лучше себя чувствовать за счет диеты и высказала мысль, что у него был не рак, а язва, и что на излечение язвы воздействовали не препараты Качугина, а диета. Можно ли такое заключение считать объективным? После того как больной через два года умер от атеросклероза, у него было произведено посмертное вскрытие, которое показало, что опухоль исчезла и на малой кривизне желудка виден рубец, два вскрытия показывают совершенно разную картину. Почему комиссия закрыла на это глаза и не хочет этого видеть? Не кажется ли вам странным и то, что записано о больном Иванцове? Комиссия считает, что больной поправился потому, что бросил курить. Конечно, известно, что человек, который бросает курить, часто прибавляет в весе. Но ведь Иванцов не бросал курить во время лечения. Продолжает он курить и сейчас... А ведь все это написано в выводах авторитетной комиссии научного института!.. Каждому человеку, заинтересованному в получении нового действенного метода борьбы против рака, должно быть ясно, что препарат действует специфически, причем на такие типы опухолей и локализации их, где до сих пор нет метода лекарственного воздействия. Почему вы не хотите слышать о других больных? У нас есть семь случаев полного выздоровления от рака желудка. Всем им предлагалась операция, но лечение препаратами Качугина сохранило им желудки, случай с Комаровым - это уже не «случайность». Кроме Комарова, все остальные живы, и можно было бы их вызвать и удостовериться».
Но товарищей из Минздрава не интересуют больные. Первые слова на совещании, которые произнес председательствующий тов. Пацубеенко, были: «Прежде всего, прошу удалиться всех, кроме товарищей Качугина и журналистов. Больные нам здесь не нужны...» Почему же, товарищ Пацубеенко? Почему, товарищ Праздникова? Да потому, очевидно, что рассказы больных наголову разобьют все доводы и выводы комиссий, которые, в основном, базировались на том, что в историях болезни многих больных не писалось о том, что они лечились препаратом Качугина. Да и как можно было это писать, когда за лечение методом Качугина могли не только немедленно выгнать с работы, но и препроводить в места, не столь отдаленные. Ведь сколько людей пострадало из-за «проклятого» фтивазида. Некоторые из них вернулись совсем недавно».
Вот так и шло «обсуждение». Прижатые к стене неопровержимыми фактами, люди, отстаивающие свои ложные позиции, были откровенно смешны. Вот, например, выступает товарищ Шапошникова. Уткнувшись в бумажку, она вяло бубнит:
- Больная Филатова лечилась лучевой рентгеноскопией с 1953 года. Совершенно здорова, рецидивов метастазов нет. С 1955 года лечилась по методу Качугина. Никаких данных о более раннем лечении в истории болезни не имеется. Пила березовый гриб...
Но ведь это все ложь! Филатова лечилась у Качугина в 1952 году, а не в пятьдесят пятом. Потому и здорова, потому и метастазов нет. И ведь это можно тут же установить - стоит только вызвать Филатову и лечившего ее врача! Ну а если тов. Шапошникова и авторитетная комиссия верит в березовый гриб, то почему же до сих пор не трубят об этом повсюду? Ведь надо тогда это великое научное открытие сделать достоянием всех! Почему держится в секрете одно из величайших завоеваний медицины?! Уж не потому ли, что березовый гриб пьют едва ли не в каждом доме?.. |
Но спорить с тов. Шапошниковой бесполезно. Чуть что, она? сразу же говорит «Все это подтверждается документацией из Москвы, высокоуважаемыми учреждениями. В комиссию давали заключение люди, которые по пятьдесят лет своей жизни отдавали борьбе с раковой болезнью, ведя в этом направлении большую научно-исследовательскую работу!»
Действительно, большую. Но есть ли, откровенно, от нее большой толк? Почему рентгенологи (например, Петрова) с горечью говорят, что еще ни один из серьезных больных не был вылечен этой терапией? И уж не потому ли так обидны этим высоким специалистам блестящие результаты Качугина? И не потому ли пытаются спрятаться они за березовый гриб, за диету, за курение, за что угодно, только бы не увидеть очевидное, только бы не опровергнуть неопровержимое?!
«Мы испытывали не один десяток различных препаратов, и химико-терапевтических, и самых различных, - говорит тов. Шапошникова, - и мы с большим энтузиазмом вели в этом направлении научно-исследовательские работы».
Что ж, это весьма похвально! Но почему же с прямо противоположным энтузиазмом относятся некоторые товарищи к препарату Качугина? Может быть, ответ на это даст короткий диалог, который произошел между доцентом Берманом и тов. Пацубеенко:
- Так этот метод, по-вашему, относится к методом, не обоснованным теоретически?
- Для того, чтобы разрешить метод лечения, он должен пройти через Ученый медицинский совет. И только тогда мы допускаем его на клиническое испытание.
- Значит, по вашему мнению, этот метод надо запретить. Или вы думаете, что для реализации дела целесообразно семикарбазид превратить в семикарбазон, так же, как несколько лет назад гидразид изоникотиновой кислоты был превращен в гидразон... И недаром говорил Качугин: «У меня создалось впечатление, что, собственно говоря, материалы московской и ленинградской комиссий носят характер не научный, а политический...»
- Как это понять? - встрепенулся товарищ Пацубеенко.
- Понимайте, как хотите!..
ПЕРВАЯ СТАТЬЯ
Казалось бы, картина абсолютно ясна. Однако «Литературная газета» не стала «ссориться» с Министерством здравоохранения, решив подождать. Правда, журналисты Рудь и Дубан, представлявшие газету, проделали большую работу и заставили изрядно поволноваться некоторых солидных людей. Но все кончилось благополучно для противников Качугина. Впрочем, благополучно и для него самого, так как «Литературная газета» спасла его от прокуратуры за обвинение в шарлатанстве. Кстати, под документом, посланным в прокуратуру для привлечения Качугина к ответственности, стояла подпись председателя фармакологического комитета Минздрава СССР профессора... Першина. Того самого Григория Николаевича Першина, который «изобрел» фтивазид...
И все же статья о методе Качугина появилась. Правда, не в «Литературной газете», а в «Ленинградской правде». Сдержанно и умно автор статьи Валерий Ермолаев писал о том, что надо объективно, беспристрастно подойти к фактам. И называл факты.
- Какие там факты! - пренебрежительно отмахнулись противники метода.
- Но ведь Иванцов вылечен!
- Да у него и не было рака!
- Но ведь профессора поставили диагноз.
- Они ошиблись.
- Хорошо. А Комаров?
- У него была язва.
- Но ведь его вскрывали и обнаружили опухоль...
Вот так и шло «обсуждение» нового метода. Но теперь уже о . Качугине узнали многие. Всеми правдами и неправдами люди находили его, начинали лечиться. И все больше и больше врачей становились приверженцами нового метода. «Кланяюсь Вам в ноги по-русски за Ваше гениальное изобретение в открытии лечения рака. Невежды еще есть, но Вам принадлежит будущее!» Нет, это писал не исцеленный больной в избытке чувств и благодарности. Это писала врач Руднева, увидавшая изумительную действенность препарата.
Не все врачи, конечно, так непосредственно, восторженно выражали свое отношение к новому методу. Но все они были убеждены в том, что его нужно применять, тщательно изучать. И они это делали. Делают, несмотря на серьезные неприятности, которыми чревато «ослушание». Не так давно, например, под благовидным предлогом был снят с работы главный онколог Ленинграда Леонид Григорьевич Егерев. Но даже после этого он не отказался от своих убеждений.
Что же заставляет этих людей рисковать своим служебным положением, лишать себя отдыха, бегать после работы с этажа на этаж по своим больным, волноваться? Жажда наживы? Нет, все это делается бесплатно. Погоня за славой? Но, говорят, что пока история не торопится увековечить их имена. Но тогда что же? Что?
Желание помочь больному!
Почему ухватились за средство Качугина врачи? Разумеется, не потому, что оно новое или оригинальное. Просто на фоне катастрофической беспомощности онкологии они увидели в нем действенное оружие. И стали лечить. Ибо врач, настоящий врач, которого не может не мучить сознание своего бессилия, готов идти на все, лишь бы облегчить страдания больного. Именно в этом кроется причина, что «качугинская ересь» распространяется с поразительной быстротой! Месяца через два после опубликования статья Ермолаева «Ленинградская правда» провела совещание двадцати шести врачей и научных работников Ленинграда, знакомых с методом Качугина. Это были спокойные, трезвые люди. И вот их выступления, к сожалению, без указания фамилий, так как врачи, опасаясь Минздрава, просили не указывать в стенограмме их имена.
Первое выступление: «В статье «Ленинградской правды» правильно поставлен вопрос относительно того, что всякое предложение должно быть объективно, серьезно рассмотрено и проверено. К сожалению, те учреждения, которым в первую очередь надлежало этим заняться, ответили совершенно непонятно резко отрицательным образом. Но известно, что они этого метода не проверяли. Можно сделать такое предположение, что если бы данный метод исходил из недр этого учреждения, они подняли бы его на щит. Но тут их смущало, а кто же выдумал этот метод? Биохимик? Ну, чего же хорошего мог выдумать биохимик! И эти товарищи категорически отказались проверить. А весь ход событий требовал настоятельной проверки. Ведь предлагались же в свое время миллионы способов! И их почти все проверяли. А этот - почему-то проверять не хотят.
Статья в «Ленинградской правде» вызвала соответствующие отклики и напор на медицинские учреждения. Но мы, несмотря на всякие запрещения и отрицательное отношение к этому методу, все же решили объективно с ним познакомиться. И мы попробовали этот метод на восьми больных. Правда, срок у нас не велик, очень не велик, сказать определенно еще нельзя. Но мы скажем свои первые впечатления и общую установку. Следует ли заниматься этим методом? Известно, что он безвреден. У нас никто не умер, даже из тех, о ком мы думали, что умрет. Мы действительно пользовались этим методом несколько кустарно. Мы получили отрывочные сведения и только недавно встретились с тов. Качугиным и уточнили некоторые вопросы. Может быть, и вина самого автора в том, что он не публиковал свой метод в печати... Я не собираюсь доказывать, что этот метод уже решил проблему. Пока еще мы так сказать не можем, потому, что еще не знаем. Но проверить его надо обязательно, так как мы уже имеем обнадеживающие результаты.
Прежде всего о самой постановке дела. Она довольно оригинальна. Мы ведь привыкли говорить о том, что в нашей борьбе с раком чрезвычайно важно выявление его, раннее начало лечения. При данном же методе можно брать и «не поддающиеся лечению» случаи. Мы применили этот метод к больным, у которых уже были метастазы в позвоночнике, громадные пролежни. Больной Рыл совершенно безнадежен. И что же? Он живет, как начал лечиться, - вот уже около двух месяцев, ему лучше. Это пока первое впечатление. Это вас еще не убедит. Но в готовом виде, на тарелочке, подать метод еще нельзя.
Второй больной. Очень тяжелый рак гортани с прорастанием в область глотки. Имеется свищ и страхоотомия. Он у нас два месяца. Общие показатели улучшились значительно.
Третий больной. Это наш врач, у которого рак мочевого пузыря. Лежит он уже больше года и доставляет всем нам много неприятных переживаний. Вот мы и стали применять метод. Из-за него, в сущности. Он теперь поднялся, начал ходить, появился аппетит.
До сих пор использовали этот метод для лечения неизлечимых больных, к которым ранее проявили чрезвычайное бездушие. Мы не занимались такими больными, считая их обреченными, которые должны были со дня на день умереть. И вот мы применили метод Качугина, и они до сих пор живут. Попал к нам один больной, у которого начинающийся рак мочевого пузыря. Он категорически отказывается от оперативного лечения. И мы предложили ему этот метод. При цистоскопировании мы увидели, что его состояние улучшается, при повторном цистоскопировании мы удивились: опухоль стала вдвое меньше.
Невзирая на то, что некоторые товарищи по разным мотивам, может быть, и высокого порядка, а может быть, и низменного, что чаще всего бывает в таких случаях, не хотят проверить, с этим можно не считаться и спокойно этот метод проверять. Мы запросили Министерство об этом методе и получили такой ответ: «Метод Качугина проверен и признан неэффективным». Но мы узнали, что его все-таки не проверяли!
Давайте подойдем и с другой стороны. Каково положение с такими больными, то есть с больными злокачественными опухолями? Положение чрезвычайно трагическое. Люди эти погибают, и мы ничем им не помогаем. А мы должны ведь что-то делать, чтобы помочь им. Мы каждый день из нашей больницы выносим трупы в покойницкую погибших от рака. Я сам хирург и тем не менее должен сказать: хватит работать по старинке! Нужно применять, нужно проверять метод Качугина! Ведь находят же применение даже всякого рода вздорные предложения, как, например, лечение травами. Но если такие предложения исходят из некоторых наших учреждений, то они потом отмечаются и даже выпускаются. Ведь выпущен же такой препарат, как календула и никотиновый препарат... Проверять метод Качугина следует. Вот проверим, убедимся, тогда скажем свое мнение совершенно беспристрастно».
Что можно возразить этому человеку?
Второе выступление: «Я работаю участковым врачом. Мы, врачи, страдаем из-за отсутствия методов лечения онкологических больных. Как вы знаете, безнадежных больных больницы выписывают, и они уже попадают к нам, и нам приходится до последней минуты их навещать, но мы ничем помочь им не можем. В больнице, как вы понимаете, процент погибающих от рака гораздо меньше, чем на дому. И вот, я решила познакомиться с методом Качугина. У меня есть больная старушка, которая болеет уже около двух лет. Она проходила курс лечения в онкологическом институте, а затем попала домой. И вот, когда я обратилась в институт, мне ответили, что она безнадежная больная. Правда, метод Качугина еще не проверен, но ведь нужно ухватиться за любую соломинку, чтобы внести хоть каплю полезного в лечение. Я считаю, что этот метод нужно обязательно проверить в стационаре. Ведь мы, врачи, применяя его, действуем вслепую. Этот метод можно проверить в любой больнице. Причем, нужно проверять его не на восьми койках, как здесь говорил предыдущий товарищ, а значительно шире. Если этот метод приносит хотя бы малейшее облегчение больному - уже хорошо. Эта старушка, которую я лечу этим методом, она живет, все кушает, у ведь у нее была непроходимость.
Второй больной. У него опухоль легкого. У него были колоссальные боли. Когда я первый раз его увидела, он на меня произвел впечатление не совсем нормального человека, настолько он страдал от болей. И вот с третьего числа я стала ему производить вливание этого препарата. Мой больной стал разговаривать, журналы читать, и человек стал как-то нормально жить. Товарищи! Как же можно пройти мимо такого явления? Это же возмутительно! Если мы даже сделаем маленькое облегчение человеку, значит, уже стоит этим заняться, даже если мы и не спасем его совсем, а только облегчим последние минуты его жизни!» Можно ли возразить этому человеку?!
Третье выступление: «Я, товарищи, должен просить извинения. Я, может быть, и не должен был присутствовать на этом совещании, я не врач, был в редакции, узнал, какое интересное готовится совещание сегодня, и остался на нем. Я являюсь работником Военно-механического института. Приговорен к смерти один наш товарищ. Четыре профессора его смотрели, решили рентген не применять, считая, что у него не рак, а застарелая язва желудка, и решили его оперировать. А когда во время операции выяснилось, что опухоль - с кулак, его зашили и оставили умирать. После вашей статьи дирекция и партийная организация института официально обратилась к тов. Качугину. И вот я должен сказать, что хочет или не хочет Онкологический институт, что хочет или не хочет Министерство, но мы обязаны проверить этот метод. Говоря «мы», я имею в виду прежде всего вас, медицинских работников. Мы не имеем права ждать ни одного дня! Вот сегодня кто-то тут спрашивал: «Пусть приведут отрицательные случаи!» А разве не достаточно иметь десятки положительных случаев, когда люди были приговорены к смерти, а живут и по сей день?! Если сегодня профессура отпускает из больницы и отделывается от этих людей, отдает их на откуп несчастным врачам поликлиники, то пусть из них хотя бы пять процентов будет спасено - разве это не святое дело?! Я так говорю потому, что сам потерял близких родных от этой болезни. Мы похоронили и Потехина, сгоревшего за три недели. Его съел рак. Мы поместили его в «свердловку», очень хлопотали об этом. Он умер 11 апреля, а 7 февраля он еще работал на заводе. Я потому так остро и взволнованно говорю, что жертвы слишком велики. Потери от рака очень большие. И, повторяю, даже один процент - это уже колоссальная цифра для Советского Союза!»
Что можно ответить этому человеку?
Оказывается, вот что: «В связи с большим количеством поступающих писем с просьбой о лечении методом Качугина, отдел специализированной медицинской помощи Министерства здравоохранения РСФСР просит известить лечебные учреждения г. Ленинграда о том, что указанный метод при проверке себя не оправдал и для лечения больных применяться не будет», - начальник отдела специализированной медицинской помощи - Чаплюк М.И.
Раньше подобным образом отписывался Минздрав СССР, теперь он заставил это сделать меньшего брата.
Но запретить метод уже было невозможно. Если до статьи Ермолаева о Качугине знали лишь отдельные счастливцы, то теперь его метод пошел вширь и вглубь. Десятками, сотнями писем осаждают больные изобретателя. Партийные организации Ленинграда заинтересовались открытием. Обком партии провел специальное совещание. Характерным было высказывание директора Ленинградского онкологического института профессора Серебрякова:
- Что?! Нам применять этот шарлатанский метод?! Ни за что! Это будет не гуманно с нашей стороны...
И тогда поднялся секретарь обкома тов. Митрофанов:
- А посылать тысячи и тысячи людей, не оказав им помощи, на верную и мучительную смерть - это, по-вашему, гуманно?! И профессору Серебрякову нечего было ответить. Препаратом Качугина заинтересовалось правительство. И тогда Министерство здравоохранения вынуждено было еще раз вынести этот вопрос на заседание Ученого совета. В октябре пятьдесят два человека собрались на заседание. После разбора первого вопроса (об энциклопедии) осталось тридцать два человека. После разбора второго вопроса осталось восемнадцать ученых, а когда настало время говорить о препарате, в зале сидели всего шесть человек - все те же старые «друзья» изобретателя и его метода: Гращенков, Праздникова, Першин и другие... Но решение, вынесенное этими людьми, шло бы как решение всего Ученого совета, всех его пятидесяти двух членов... И поэтому Качугин заявил:
- Я никак не могу понять значения пятидесяти двух подписей, ибо вас здесь всего лишь шесть человек. Если вы хотите пригласить меня тогда, когда здесь будет пятьдесят два человека, пожалуйста, я расскажу.
«Велено-невелено», но пришлось отложить заседание Ученого совета. Через две недели уже присутствовали все пятьдесят два человека. И вот здесь-то было признано, что предыдущие две проверки были умозрительными, недоказательными. Ученые назвали и человека, под председательством которого проходили проверки. Это был... профессор Першин. Да, тот самый, который уже известен нам как изобретатель фтивазида. Здесь же было вынесено решение: в течение года проверить метод Качугина в двух институтах. Разумное, справедливое решение.
Никогда еще в руках изобретателя не было столь обнадеживающего документа. И вот Качугин и доцент Берман, которых долгие годы связывала совместная работа над проблемами рака, направились в Центральный онкологический институт им. Герцена.
Директор института тов. Новиков принял посетителей и вежливо выслушал их.
- Хорошо, мы проверим! - воскликнул он. И встал, собираясь пожать посетителям руки. Но... видимо, что-то вспомнив, извинился и, сняв телефонную трубку, набрал номер Министерства здравоохранения, попросил тов. Праздникову.
И тотчас же трубка сердито зарокотала.
- Ага... Гм... Так-так... Ну-ну... Да-да... понятно, - произносил Новиков, и взгляд его становился все холоднее и суше. - Ну что ж, посмотрим, проверим, - сказал он, положив трубку.
А через несколько дней Качугину позвонила группа больных,
которые сказали, что институт отказывается лечить «шарлатанским» методом.
- Буду откровенен, - заявил им директор института Новиков, - лечение методом Качугина бесполезно. Мы не будем ссориться с виднейшими онкологами, с министерством и, разумеется, дадим отрицательный ответ. Так что, я думаю, - он улыбнулся, - лучше нам с вами и не обманывать друг друга.
Конечно, устный разговор, не «скрепленный печатью», - не доказательство, не документ. Но вот перед нами письма. Прочитаем одно из них: «Уважаемый Анатолий Трофимович! Мы, онкологические больные, читали о Вашем методе лечения злокачественных опухолей в газете и слышали от ряда больных, излечившихся Вашим препаратом. Мы неоднократно пытались попасть к Вам на прием, но попасть к Вам не представляется никакой возможности. Мы вынуждены были обратиться в Министерство здравоохранения РСФСР к тов. Новиковой и в Министерство здравоохранения СССР к тов. Праздниковой, которые нам ответили, что есть решение распределить между онкологическими институтами койки для лечения по Вашему методу, в том числе пять коек и Онкологическому институту им. Герцена. Фактически же институт им. Герцена категорически отказался проводить проверку Вашего метода на больных, ссылаясь на уже проведенную проверку в двух других институтах: Ленинградском онкологическом и Московском институте рентгенологии. Нас крайне возмущает такое нечуткое, бездушное отношение к обреченным больным со стороны работников Министерства здравоохранения, которые под нажимом вынесли решение и в то же время всячески тормозят его проведение в жизнь, а работники института (по каким-то мотивам - нам непонятно) категорически отказываются от проверки Вашего метода. Убедительно просим Вас указать нам пути, как к Вам попасть на лечение, или приобрести Ваш препарат. Только на него мы, больные, питаем надежду, так как другие методы остаются бесполезными. В частности, у меня, больной Наметниной, 6 мая 1957 года была проведена в институте им. Герцена радикальная операция (опухоль правой грудной железы), после которой через три месяца мне пришлось снова возвращаться в институт с метастазами в области операционного поля, в другой молочной железе и в костях. В настоящее время получаю общее рентгенооблучение, но результат плачевный. Еще раз убедительно просим не отказать в нашей просьбе. Наметнина Лариса Кузьминична, Ивашина Мария Георгиевна, Абраменкова Вера Ивановна, Кострикова Татьяна Абрамовна».
А больной Лопотухин, направленный в институт автобазой Кировского района Москвы, прямо пишет, что он два раза получал отказ.
Ходят больные и в Институт рентгенологии и радиологии, но там просто говорят:
- Нам некогда заниматься этим. А когда узнают, что человек все же начал лечиться новыми лекарствами, то не хотят даже осматривать этого отступника.
Как же прикажете после этого понимать пункты №2 и №3 постановления Ученого совета Министерства здравоохранения СССР: «Клиническую проверку действия указанных препаратов провести в Московском институте рентгенологии и радиологии (отделение профессора Козловой) и в Центральном онкологическом институте им. Герцена. Экспериментальную проверку поручить провести в Центральном онкологическом центре им. Герцена?!»
А вот как звучит 5-й пункт: «Результаты применения препаратов тщательно фиксировать в истории болезни». Слышите: «Тщательно». Какое удивительное внимание? И это всего лишь на шестом месяце после решения Ученого совета, когда прошла уже чуть ли не половина отведенного для проверки срока!
Теперь становились понятными те откровенные «кулуарные» разговоры, которые велись до Ученого совета и после него:
- Мы проведем эту «проверку», чтобы окончательно покончить с этим надоевшим вопросом, - говорил, в частности, профессор Цветухин. А когда его спросили, почему Минздрав не хочет удовлетворить просьбу Качугина и передать препарат на испытание в другие институты или больницы, профессор лишь улыбнулся: - Э-э, не-ет! Тут у нас все под рукой!..
А Качугина тем временем рвут на части, обстреливают сотнями писем со всех концов страны... «2-я Городская клиническая больница г. Днепропетровска просит отпустить препарат, рекомендованный Вами, для лечения больных, находящихся на излечении в гинекологическом отделении по поводу опухоли яичников и шейки матки. Заместитель главврача по родовспоможению Чунрина».
Кого рассмешит этот документ, несмотря на всю его внешнюю «неотшлифованность»? Но когда подумаешь, что за всем этим стоят чьи-то умирающие матери, сестры, жены и что им можно было бы еще помочь, то нет, не смех бередит душу!
Вот еще одно, «свеженькое» письмо: «Многоуважаемый врач А.Т. Качугин! Я о Вас прочитала 29 января 1958 года в газете «Ленинградская правда» от 4 августа 1957 года, в статье В. Ермолаева. И вот больше месяца разыскивала Ваш адрес. Писала в справочное бюро г, Москвы, в редакцию «Ленинградской правды», в Мособлздравотдел, в Мосгорздравотдел, и, наконец, нашла!»
И дальше следует трагический рассказ тридцатисемилетней женщины о том, как она заболела, как лечилась от гастрита и ради кулита, и как, наконец, страдая от невыносимых болей, узнала о том, что у нее рак, рак с метастазами. Врачи из Ленинградского онкологического института отказались от операции и отправили эту женщину - учительницу тов. Буйлову - умирать домой, в Псковскую область. А в качестве лекарства назначили ей... гриб и морфий. «Многоуважаемый доктор, - пишет Буйлова, - помогите, пожалуйста, ведь на Вас возлагаю я всю надежду. Операцию мне делать не берутся, говорят, поздно, выбросили на улицу, на произвол судьбы, а еще хочется жить, жить, да и, главное, сиротами остаются Сережа, которому пять лет, и Леночка, которой в мае исполнится только три годика. Простите, многоуважаемый доктор, за беспокойство, простите, что пишу Вам карандашом - сил нет, четыре дня уже пишу это письмо в постели».
Это одна из бесчисленных трагедий, которые ежедневно разыгрываются рядом с нами, вокруг нас. Трагедий, о которых никто из нас не думает, пока беда не опалит нам лицо. И мы бы не стали цитировать это письмо, если бы не сверхлюбопытный ответ, полученный безнадежной, умирающей женщиной из Московского облздравотдела. И это была не просто отписка! Напротив, старший инспектор Мособлздравотдела тов. Мухина ответила не по-казенному, от души(?): «Уважаемая Любовь Ивановна! В Мособлздравотдел поступило Ваше письмо с просьбой сообщить адрес врача Качугина Анатолия Трофимовича. К сожалению, этих данных Вам сообщить не могу, так как, по нашим данным, врач Качугин в Московской области не работает. Газеты «Ленинградская правда» я не читала, но смею Вас уведомить, что тысячи врачей работают над проблемой рака и в самое ближайшее время она будет решена. Мужайтесь, Любовь Ивановна! Вы еще молоды. Будем надеяться, что в скором времени советская медицина поможет Вам...»
Горько читать эти кощунственные призывы «мужаться». Горько думать о том, сколько людей находятся в подобном же положении, как и Буйлова. Горько, наконец, видеть и то, что к Качугину обращаются так, будто у него есть своя огромная база снабжения и фармакологические заводы! Да, он старается по мере сил и возможностей. Но что может он ответить и этому специалисту по родовспоможению, и десяткам других, которые требуют препаратов, пояснений, советов, инструкций? Что может сделать один человек, если ему уже под семьдесят, а за плечами нелегкая жизнь, а сердце отмечено рубцами инфаркта, а сил все меньше и меньше?!..
ПРЕПАРАТ ПРОДОЛЖАЕТ УДИВЛЯТЬ
...Разговор происходил в кабинете. Два профессора, один медик, другой - этнограф, смотрели в глаза друг другу.
- Скажите... сколько дней еще остается мне жить? - задыхаясь, спросил этнограф.
- Дней... сорок...
Конечно, медик - не прокурор и не должен в лицо больному бросать приговор. Но профессор Зарядин знал о своей неизлечимой болезни, просил ничего не скрывать - и вот, наконец, этот суровый мужской разговор двух людей науки...
- До свидания, - Зарядин тяжело поднялся и вышел из кабинета, оставив позади гнетущую тишину. «Сорок... сорок дней». Кровь стучит в висках, отсчитывая секунды. Стенные часы тикают, уносят секунду за секундой. Сумерки вползают в комнату, перелистывая еще один день. Падает листок с календаря. Еще один из отпущенных сорока... А может быть, медик ошибся? Или из сожаления «накинул» пять, а может, десять дней? Ведь лимфоаденоз (рак крови, как называют эту болезнь в просторечии) - это верный и быстрый конец! Двенадцать процентов новых форм крови, вместо положенных семидесяти-восьмидесяти - это конец!
Нутро Зарядин пошел в поликлинику Академии наук. Он слышал, что врач Волхонская лечит каким-то новым «шарлатанским» методом.
- Мне уже терять нечего, - сказал он, - прошу вас, Мария Львовна, попробуйте!..
Не прошло и месяца, как этот человек вышел на работу. Чувствует себя он хорошо, и кровь его день ото дня становится лучше и лучше.
Так препарат А.Т. Качугина вышел победителем в единоборстве с еще одним, доселе непобедимым врагом.
Но на этом сюрпризы еще не кончились. Врачи, лечившие раковых больных, страдающих также и сахарной болезнью (диабетом), заметили, что все признаки этого не поддающегося радикальному лечению недуга исчезают уже после первых же сеансов. Гинекологи установили, что семикарбазид буквально в течение одного дня заживляет ранки при хроническом предраковом заболевании - эрозии шейки матки. Легко расправляется семикарбазид и с другим упорным врагом гинекологов - грибком трихомонусом. Хирурги заметили, что семикарбазид на глазах останавливает кровотечение, а дантисты были совершенно потрясены: достаточно к разрывающемуся от боли зубу поднести ватку, смоченную в растворе семикарбазида, как боль мгновенно прекращается.
Но почему же раньше люди не знали об этих открытиях? Да потому, что хотя семикарбазид и кадмий известны давно, как лекарства они не применялись нигде. А Качугин и его товарищи не могли знать всех возможностей этих лекарств, потому что применяли их только на «смертниках».
Итак, подведем итоги: рак, лимфогранулематоз, тропические язвы, по-видимому, диабет, эрозия шейки матки, зубные боли и, должно быть, многое и многое другое, что еще не обнаружено.
Да, нужно изучать, искать наилучшие дозы. Ведь клиническая картина еще не во всех деталях изучена. На днях, например, женщине, парализованной раком мозга, дали увеличенную дозу семикарбазида. И буквально через несколько суток она поднялась с постели, стала принимать гостей... Надо искать, надо добиваться, проверять снова и снова. И в эту работу должны включиться институты, больницы. Потому что новый метод сулит изумительные перспективы!
Нам скажут: «А срывы, осечки?» Ну что ж, они еще есть, они могут быть и впереди. Но разве семикарбазид это последнее слово? Разве, найдя пенициллин, наука остановилась на нем? Нет, она нашла новые, более сильные виды его, она «придумала» множество других лекарств. Так и семикарбазид открывает перед фармакологией широкие горизонты. Но для этого нужны усилия десятков, сотен людей, целых коллективов!
«Метод кадмия с семикарбазидом и вспомогательными веществами, - говорил один из участников опытов доцент Берман, - обоснован теоретически. Он является результатом комплексной многолетней творческой работы, теоретически и практически проверен и дал блестящий эффект при лечении больных. Имеются данные о выздоровлении ряда лиц, давностью 5-6 лет без рецидивов. В условиях того тяжелого положения, которое имеет место в онкологии, в то время, когда люди ждут новых средств, а у Минздрава их нет, отвернуться от этого метода было бы, по моему глубокому убеждению, не только непозволительной ошибкой, но и преступлением перед человечеством. Мы уверены, что каковы бы ни были ошибочные мнения или неправильные тенденции отдельных лиц, Министерство здравоохранения СССР на этот ложный путь не встанет...»
Эти слова были сказаны в 1957 году. Сказано было, словно глас, вопиющий в пустыне: никто не услышал, никто не откликнулся. Чего же ждут в министерстве? Ждут, пока семикарбазид с кадмием завоюют себе признание за рубежом?! А потом, года через два-три эту работу с кадмием и семикарбазидом одобрит и подхватит и Министерство здравоохранения СССР с его высоконаучными институтами и специалистами? И опять, в который уже раз, медицинская энциклопедия будет поучать читателя, что высокоэффективные лечебные свойства кадмия и семикарбазида впервые были открыты учеными той или иной из зарубежных стран?!
Время не ждет! Больные не ждут! Не ждут их родные и близкие! Уже ходят упорные слухи о том, что в Америке работают над семикарбазидом. Некоторые страны заинтересовались этим препаратом и закупают его у нас...
Почему же на этом фоне некоторым облеченным полномочиями лицам из Министерства здравоохранения СССР, несмотря на сильный напор общественности, удается мешать внедрению нового метода? Да потому, что медицина довольно тонкое и сложное дело, а рак - самая глубочайшая и трудная из ее насущных проблем. Тут легко можно запутывать, извращать факты, дезинформировать, лгать...
Но для чего же и кому все это необходимо? Кому?! Да тем, кто годами «запрещал» Качугина, кто таскал его к прокурорам, нарекал шарлатаном, посылал к нему с обысками! Для них - признать сейчас, что он прав, было бы равносильно признанию в своих тягчайших ошибках, в своей неискупимой вине, в своем преступлении перед народом: ведь сколько жизней могло бы быть спасено за все это время травли и преследований ученого!
Рак отступает! Но он еще далеко и далеко не сломлен. Этот враг не так легко победим. У него есть еще укрепленные рубежи, порой он еще пытается перейти в контратаку. Но на десятках примеров мы уже убедились, как он постепенно отступает, как выпускает из своих клещей верные жертвы.
Огромные радующие перспективы открывает перед нами уже то, что на сегодняшний день достигнуто. Но еще большие победы ожидают нашу науку в ближайшем же будущем. Уже сейчас можно провести широчайшее обследование населения с помощью флуоресцентной реакции на мочу. Все, заподозренные в недуге, будут подвергнуты тщательному обследованию, и, если обнаружится болезнь, врачи своевременно поведут с нею борьбу. И они будут иметь дело не со «смертниками», а с больными, организм которых еще не подорван необратимыми в обычной практике изменениями. А стало быть, и лекарства, предложенные А.Т. Качугиным, будут действовать в таком случае еще более эффективно.
Чье же сердце не забьется сильнее при виде таких перспектив?! Чья рука поднимется против?!
К сожалению, как мы видим, есть и такие сердца, и такие руки. Да, увы, есть случай, тяжелый случай, когда препарат А.Т. Качугина оказался бессильным. Хотя и применялся упорно, в течение нескольких лет. Речь идет о том наросте, о той опухоли, которая образовалась в аппарате Министерства здравоохранения СССР. Опухоли, которая наносит огромнейший вред науке, всем советским людям. И если новый метод здесь бессилен, то, может быть, следует применить старое, испытанное средство? То самое, которое считается признанным на сегодняшний день и рекомендуется в подавляющем большинстве случаев самим Министерством, а именно - хирургическое вмешательство?!
СТЕНОГРАММЫ, СПРАВКИ, ПИСЬМА...
С Михаилом Черкасским, повесть которого я «процитировала», мне не раз приходилось встречаться и долго беседовать, показывать этому неравнодушному и обаятельному человеку многочисленные документы. Вот о чем сказано, например, в стенограмме встречи писателя Ю.П. Германа с бывшей больной злокачественной опухолью «аденокарциома» А. С. Чернявской и группой врачей, лечивших ее методом А.Т. Качугина, организованной группой советских журналистов 12 декабря 1960 года в Ленинграде.
Чернявская А.С.: «В 1955 году, будучи знакома со злокачественными опухолями только по медицинской литературе, я обнаружила у себя рак. Я обратилась к профессору Холдину. Он посмотрел меня и сказал, что никакого рака у меня нет и что я могу прожить сто лет. Однако я за два месяца потеряла десять килограммов веса. Не доверяя профессору Холдину, я настаивала на консилиуме, и он был собран в составе: Холдина, Шанина, Ракова и Демина. Тщательно осмотрев меня, консилиум также заявил, что у меня ничего не обнаружено. Но через две недели консилиум был созван вторично в том же составе. Я настаивала на операции, и А.С. Раков сказал: «Давайте будем ее оперировать». Через три дня я легла в Онкологический институт, и профессор Холдин оперировал меня. Между двух ребер у меня была вырезана маленькая горошинка. Профессор Холдин опять заявил мне, что у меня ничего злокачественного нет, и выписал меня домой. Однако через два дня он позвонил мне по телефону и просил приехать с мужем к нему в Онкологический институт. Я поехала одна. Холдин сказал мне, что в вырезанной горошине обнаружена маленькая клеточка злокачественного происхождения и предложил в этот же день оперироваться, так как завтра он уезжает на съезд. Я сказала ему, что могу лечь на операцию только завтра. На следующий день меня оперировал Ю.В. Петров.
Через четыре месяца после операции у меня были обнаружены метастазы в области ключицы, и Холдин назначил рентгенотерапию, которую я принимала двадцать один день. После этого я сказала, что у меня есть метастазы, а он мне на это ответил: «У вас не метастазы, а дуростазы». Но дело дошло до того, что, наклонившись, я не могла разогнуться, а дальше рентген показал опухоль между четвертым и пятым позвонками. Просмотрев рентгенограмму, Холдин сказал: «Черт возьми, вы меня расстраиваете». И опять назначил рентгенотерапию на двадцать один сеанс. У меня начались боли в ключице и позвонках, и опять была прописана рентгенотерапия. Затем меня начали лечить тестостерон-пропианатом, которого я приняла около двухсот уколов. При этом лечении я потеряла голос, у меня выросла борода, а вес дошел до ста четырнадцати килограммов. Холдин сказал моему мужу, что он не знает, сколько я еще проживу. У меня начались сильные боли, и я кончала. Я знала, что я умираю, и написала завещание, но я готовилась умереть в назначенное мною время, для этого у меня была особая ампула.
Но вот однажды пришел мой муж и сказал мне: «Анна, ты не умрешь, ты будешь жить! Есть такой ученый - Качугин, который уже вылечил от рака целый ряд людей!» В это время у меня уже были поражены опухолью третий, четвертый, пятый и шестой позвонки, и я лежала на досках, двигаться я уже не могла. Однако я приспособилась и уколы морфия делала себе сама.
Муж поехал в Москву за Качугиным и привез его в Ленинград. Осмотрев меня, А.Т. Качугин сказал: «Через полгода вы будете танцевать!» Он начал лечить меня своими средствами, и через две недели острые боли прошли, а через два месяца и одиннадцать дней я сама пришла к Холдину на рентген. Кто-то из врачей Онкологического института решил писать диссертацию о замечательном действии тестостерона! Я ничего не сказала в институте о том, чем я лечусь. Однако, мне нужно было делать внутривенное вливание, и Качугин повел меня к нашим врачам. Окрепнув, я поехала на юг, хотя мне этого не рекомендовали, но я вернулась с юга здоровой. Я имею свою дачу, где я очень много работаю - таскаю в день по семьдесят ведер воды, переворачиваю тонны земли и так далее. Я сама недавно оклеила всю квартиру и выполняю всю работу дома».
Волхонская М.Л.: «Рентгеном было установлено, что у Анны Сергеевны первый позвонок был разрушен, а также разрушены тела четырех позвонков. Все рентгенограммы Онкологического института и наши у нас имеются. Три позвонка полностью восстановились. Рентгенограмма первого позвонка показывает, как росло тело этого позвонка, причем рентгенолог сказал, что это выглядит как врожденная аномалия позвонка. Сейчас, при клиническом обследовании Анны Сергеевны, установлено, что никаких отклонений от нормы у нее нет».
Воронко Н.Д.: «Нужно отметить, что после рентгенотерапии метастазы продолжались вплоть до того времени, пока Анна Сергеевна не стала принимать качугинские средства, затем вся костная ткань у нее восстановилась. Когда Терапевтическое общество обсуждало этот вопрос, мы возили туда своих бывших больных, и тогда Анну Сергеевну осматривали три профессора. Познакомившись с нею и историей ее болезни, они вынуждены были написать: «Больная находится в цветущем состоянии, онкологического заболевания не обнаружено». Это подписали профессора Холдин, Шанин и Демин.
Хочу, кстати, отметить, что есть один вид злокачественной опухоли, который называется «меланома». Здесь хирурги-онкологи бессильны. Специалист в этой области профессор Шанин ставил диагнозы больным, и когда мы ему показали излеченных его больных, то он сказал, что это самоизлечение. Тогда мы задали ему вопрос: «Много ли вам известно случаев самоизлечения?» Он ответил, что в мировой литературе известно девягь случаев. Мы заявили Шанину, что у нас около пятидесяти процентов «самоизлечившихся» больных, и если он желает их обследовать, то мы можем прислать их к нему. Но он ответил: «Не нужно. Это невозможно. Вы хотите своим средством уничтожить все опухоли?» Мы стремились показывать онкологам их бывших больных, но большей частью они нас не принимали, а иногда осматривали и пожимали плечами... А затем они стали распускать о нас слухи, что мы шарлатаны и наживаем большие деньги. А мы радовались своим достижениям и ходили в Онкологический институт и просили взять наши средства, но нас там не хотели слушать. Тогда мы пошли в Горздравотдел к главному терапевту города Филиппченко, но она нам заявила, что нас «на пушечный выстрел не допустят к больным». На заседании Горздра-вотдела нам не дали слова. И вот тогда мы напечатали в «Ленинградской правде» (март 1953 года) статью «Рецидив аракчеевщины в медицинской науке». После этого нас стали буквально линчевать».
Волхонская М.Л.: «На заседании актива Горздравотдела зал был переполнен. Мы услышали там, громогласно объявленные, свои биографии, в которых было сказано, что Н.Д. Воронко выгнали из Свердловской больницы, меня выгнали из Института переливания крови за «антисоветское отношение к больным». Тогда я протолкалась вперед и требовала выслушать меня, но Киселев угрожающе сказал мне: «Мы с вами будем разговаривать после». Но я громогласно заявила: «Все, что вы здесь говорили - это ложь, и мне стыдно за вас!» Я сказала, обращаясь к Шанину, что истории болезни людей велись им лично, а сейчас он от них отказывается. На это профессор Серебряков сказал, что это неправда. Серебряков сказал собранию, что «нам незачем тратить время, чтобы слушать клевету этих людей». И опять в наш адрес начался свист и шум. Нам из зала бросали реплики: «Сколько вы наживаете на своих больных?» Об этом собрании страшно вспоминать, а ведь на нем были все заведующие, поликлиниками и врачи, многие из них знают нас. Серебряков громогласно заявил нам: «Мне стыдно за вас!» И опять начался свист. Затем Серебряков пояснил собранию: «Это врачи, которые были обижены нами, - их выгнали из всех учреждений». Это было сказано от имени
Горздрава. После этого они написали о нас президенту Академии наук СССР Несмеянову, и в письме было сказано, что мы задерживаем «развитие советского здравоохранения».
Воронко Н.Д.: «После того как была написана эта кляуза Несмеянову, медико-санитарный отдел Академии наук направил в Ленинград профессора Соколова для проверки. Кстати, профессор Соколов сказал нам, что на нас написано очень много - «целый чемодан». Сначала он беседовал с секретарем парторганизации нашей поликлиники, проверял в кадрах документы, чтобы установить «откуда нас выгнали». Затем беседовал с каждым из нас в отдельности, а затем собрал всех нас вместе и еще пошутил, сказав, что «оказывается, все вы на букву «В» - Васильева, Волхонская, Вышеславцев, Воронко». Он посмотрел все истории болезней людей и беседовал с ними, он выслушал наш метод лечения. Затем он был у уполномоченного Академии наук по Ленинграду академика М.П. Костенко, а потом прислал нам вот это заключение (передает Ю.П. Герману). Мы обращались в Ленинградский обком КПСС. Один из секретарей обкома тов. Митрофанов обещал выхлопотать для нас палату и койки и сказал, что нам дадут «высокое медицинское учреждение». Оказалось, что это Военно-медицинская академия им. Кирова. Через некоторое время нас пригласили туда, и группа профессоров беседовала с нами. Это были крупные ученые, они очень заинтересовались, каждый из заведующих клиникой предлагал дать место у себя... Они слушали нас, затаив дыхание. Доклад делала Волхонская М.Л. В заключение она сказала, что если вы нам не верите, то посмотрите на этих людей, которые сидят перед вами (мы взяли с собой четырех больных, и в их числе Чернявскую и Семенова, болевшего раком легких). Однако некоторые из этих ученых, видимо, уже беседовали с Холдиным и Шаниным. Они стали говорить, что у нас еще небольшое количество больных (52!). Затем они поставили нам условие, чтобы мы к больным не подходили, а дали только свои средства и методику. Мы спросили - почему? Они ответили, что хотят быть беспристрастным арбитром. Мы оставили им свои средства и методику. Нашими людьми они не поинтересовались».
Герман Ю.П.: «Они до сих пор распространяют слухи, что средств от вас не получили и методики не получили». Волхонская М.Л.: «У нас имеется протокол». Воронко Н.Д.: «Нам известно, что они делали проверку только в течение трех месяцев тринадцати больных. Они нас ни разу не пригласили, не сделали никакого заключения хотя бы о том, что средства и метод не эффективны. Но нам известно их мнение, что препараты не токсичны и имеют хорошее симптоматическое действие, что они прекращают боли. Видимо, они отчитывались на своем Ученом совете. Когда мы у них делали доклад, то совещание стенографировалось, а когда они отчитывались, стенограммы не было. Таким образом, эту проверку мы не считаем настоящей проверкой - она была краткосрочной и недобросовестной. Мы вкладываем в это очень тяжелый труд как со стороны врача, так и со стороны близких, окружающих больного. Когда все делается добросовестно и настойчиво, то и результат бывает хороший».
Волхонская М.Л.: «Профессор Соколов в своем заключении говорит, что мы получили хорошие результаты, когда оперативно удалялась первичная опухоль и когда мы имели дело с метастазами. А вообще, по прошествии года лечения, мы просили оперировать больных. Это делал Н.Е. Слупский. Когда однажды он оперировал нашего больного, чтобы удалить у него первичную опухоль, то он не обнаружил у него ни одного метастаза. Нужно отметить, что без хирургического вмешательства излечить больного бывает трудно. Но для нас совершенно ясно, что метастазы, зачастую распространенные по всему организму, исчезают бесследно».
Воронко Н.Д.: «У нас была больная, которую оперировали в больнице им. Ленина с диагнозом «рак желудка». Ее разрезали и зашили, так как у нее были поражены и желудок, и легкие, и грудь. Ее тело было покрыто шариками - метастазами. Когда мы стали ее лечить, то имели цель снять у больной тяжелые страдания. Но через некоторое время, когда сделали рентген (а она уже начала ходить), мы решили просить Слупского ее оперировать, так как у нее был поражен опухолью кишечник и нарушена проходимость. Николай Евгеньевич, ознакомившись с историей болезни, сказал, что для операции «не хватит строительного материала», и больная в результате погибла. Мы узнали, что профессор Введенский, который работает в Окружном госпитале, применял чагу для внутривенного вливания раковым больным. Мы все ему рассказали. Он сказал, что может разбить опухоль. Мы стали внутривенно вводить чагу его приготовления. Опухоль стала исчезать. Слупский опухоли не обнаружил, а мы прощупывали у больной тяжи. Слупский сказал нам, что это рубцы, и оперировать не надо. Я позвонила Введенскому. Он приехал и, осмотрев больную, сказал: «Я от одной чаги такой картины никогда не видел!» Он стал просить у нас наши средства и методику для применения у себя в госпитале. Мы все ему дали. Но у нашей больной наступила полная непроходимость и в течение месяца она ничего не ела и очень ослабла. Слупский решил ее оперировать. При вскрытии оказалось, что опухоли нет, что вместо нее остались только рубцы, и один большой рубец перехватил выход из желудка. К сожалению, больная от сильного истощения операцию не перенесла и погибла. Слупский же сказал, что он первый человек в мире, который видит такое рубцевание опухоли один.
Сейчас мы подготавливаем наших больных - ликвидируем у них метастазы и оперируем для удаления первичной опухоли. Мы были в Министерстве здравоохранения у председателя Ученого совета Зайцева, но нас поразило, как он и другие к нам отнеслись. Зайцев сказал, что мы делаем заведомо преступное дело -лечим запрещенным методом. Он спросил у нас, где мы берем препараты? Мы ответили, что получаем их в аптеках. После этого аптекам было запрещено отпускать эти средства. Вот так отнеслось министерство к страданиям людей, и они же говорят в печати, что человек - это самое дорогое на свете».
Герман Ю.П.: «Вы читали книгу «Мученики науки» Митчелла? Ведь вся история науки такова. Нужно добиваться, чтобы разрешили оказывать помощь больному человеку».
Волхонская М.Л.: «У меня уже твердая уверенность в том, что мы ничего не добьемся. Мы можем справиться с этой страшной болезнью, но нам этого не дают делать».
Сельков Е.А.: «По этому поводу я тоже хочу сказать несколько слов. Я недавно был в редакции «Литературной газеты», где хотел поговорить о созданной мной аппаратуре и новых методах диагностики различных заболеваний. У меня было письмо к Нине Сергеевне Филипповой - заведующей отделом науки «Литературной газеты». Просмотрев мою работу и увидев, что и здесь дело касается также и рака, она сказала: «Здесь дело тяжелое, слово «рак» у нас нельзя употреблять!» Я рассердился на нее и сказал: «Какого же черта вы пишете в своих передовых статьях:
«Дерзайте!» Выходит, что дерзать нельзя не только на метры и километры, но даже и на миллиметры? Зачем у нас существует Комитет по изобретениям? Я представил туда свое изобретение и за это четырнадцать месяцев был безработным!» Тов. Филиппова познакомила меня с доктором Володиным - консультантом по медицине, который долго разговаривал со мной и просмотрел мой альбом. Он просил меня написать мою творческую биографию и прислать ему. Затем я пошел в комитет сдавать свое изобретение и попал к Ивану Павловичу Тимофеевскому - заведующему отделом медицины, и сказал ему все, что чувствовал. Когда я заговорил о раке и сказал об отношении к этой болезни, он стал меня разубеждать и сказал, что по раку испробовано 6 750 предложений, но если бы хоть одно было эффективным, то они, не задумываясь, приняли бы его безоговорочно. Затем он предложил мне ознакомиться с инструкцией №15 и действовать по ней».
Волхонская М.Л.: «Хочу рассказать об отношении онкологов к А.С. Чернявской. Когда мы лечили Анну Сергеевну и увидели, что ей стало много лучше, мы решили направить ее на рентген в Онкологический институт. В институте она встретилась с Холдиным и сразу почувствовала с его стороны «холодок», то есть, какое право она имеет жить на свете, когда должна умереть! И он сказал ей прямо: «Вы все равно умрете!» Это очень ее взволновало. Через некоторое время я просила одну знакомую сходить к Холдину и спросить его, стоит ли ей лечиться методом Качугина и упомянуть о Чернявской. Это было в 1957 году. Он сказал: «Можете передать Чернявской, что она все равно умрет!» Это была уже психотерапия по отношению к Анне Сергеевне. Вторая такая психотерапия была в отношении больного Семенова. Его не хотели выпускать из больницы, зная, что он хочет лечиться у нас. А меня в это время таскали в прокуратуру и допытывались, правда ли, что я получаю по восемнадцать тысяч с больных, и запретили лечить больных. Когда Семенов пришел на очередное вливание, мы вынуждены были отказать ему. Тогда он пошел в Юрздравотдел и стал просить разрешения продлить лечение, но там ему сказали: «Зачем вас будут мучить? Вы все равно умрете». Не правда ли, как гуманно звучит это?! Когда он понял, что ничего не добьется, он сказал Филиппченко: «Вас нужно выгнать отсюда и ваше кресло посыпать дустом!» В отношении психотерапии Анна Сергеевна может продолжить мой рассказ».
Воронко Н.Д.: «До этого я должна сказать, что Анна Сергеевна большой гастроном и очень любит покушать гуся, пирогов и прочее, на что она большая мастерица, а учитывая, что у нее больна печень (холецистит), обильно кушать ей противопоказано, однако она часто не воздерживается, и особенно в праздничные дни».
Чернявская А. С.: «В этом году, после Октябрьских праздников, утром я лежала в кровати и читала. Вдруг раздался звонок, я открыла, входит молодая женщина. Я спрашиваю: «Что вам угодно?» Она говорит: «Я медсестра». Я говорю: «Очень приятно. Что вам угодно?» Она говорит: «Я пришла узнать о вашем здоровье, как вы себя чувствуете?» Я говорю, что я здорова. Она спрашивает: «А почему вы в таком виде (в белье и халате)?» Я говорю, что отдыхаю. Она стала расспрашивать меня, как я лечилась. Затем она ушла. Через некоторое время опять раздался звонок. Я открываю, входит женщина лет сорока и говорит: «Я врач из районной онкологии». Я предложила ей снять пальто и галоши, чего она не собиралась сделать. Затем я сказала ей, что я здорова и никаких врачей не вызывала. На это она отвечает: «Нет, вы больны!» Я говорю ей, что я бываю больна только после больших праздников, когда я хорошо покушаю того, чего мне есть нельзя, вы же можете проверить, когда я вызывала врача. А она все трещит: «Вы сейчас больны!» Тогда я говорю ей: «Что это у вас за новый метод в медицине - внушать здоровым людям, что они больны?» Короче говоря, я над ней насмехалась. Она спросила: «Почему вы меня оскорбляете?» Я ответила ей: «Передайте вашим хозяевам, чтобы они не посылали вас ко мне и что некролога в газетах о моей смерти они не дождутся в течение двадцати лет». А она твердит одно:
«Где вы лечитесь?» Я отвечаю: «Я здорова и нигде не лечусь». Одним словом, мне пришлось открыть дверь и попросить ее выйти, при этом она так хлопнула дверью, что стекла задрожали. Онкологический институт все время шлет открытки мне на квартиру и запрашивает мою семью о состоянии моего здоровья. Обо всем этом я рассказала Бакулеву.
Я выехала в Москву без определенных планов. Я пришла в редакцию «Известий» с рекомендательным письмом к... Она прочитала письмо и попросила меня присесть и рассказать о себе. Затем она провела меня к Колотову - заместителю редактора по науке, который оказался довольно сухим человеком - он слушал меня и зевал. Затем сказал мне: «Спасибо за рассказ, всего хорошего». Я решила пойти к Бакулеву и для этого пошла к О.И. Со-болевой и попросила у нее совета, как мне попасть к Бакулеву, причем рассказала ей о себе. Выслушав меня, она сказала: «Представьте себе, что год тому назад, когда я с ним разговаривала о лечении рака, он сказал: «Я вас буду на эту тему слушать тогда, когда вы приведете ко мне такого излеченного больного».
До этого она просила его взять одну больную саркомой. Она позвонила ему, затем созвонилась со мной, и сказала мне, что Бакулев примет меня в 9 ч. 15 мин. Когда я пришла к нему, он спросил меня: «Чем могу быть вам полезным?» Я говорю ему: «Вы хотели видеть излеченного от рака больного, и вот я перед вами». Я рассказала ему все подробно о себе и других, причем я говорила два с половиной часа, и он все слушал. Когда я говорила о словах Холдина о «самоизлечении», он сказал: «Это чепуха!» И сказал: «У меня лежит девушка восемнадцати лет с таким же диагнозом, который был у вас». Тогда я сказала ему: «Так вводите же новые средства, претворяйте их в жизнь, привлекайте Качугина!» Он на это сказал: «А кого еще?» Я рассказала ему о статье в «Медицинском работнике» о Качугине «Лженоваторы в медицине», он на это сказал: «Я об этом слышал, но моей подписи там нет». Дальше я рассказала ему, что у нас в Ленинграде есть группа врачей, которые лечат методом Качугина, и дала ему заключение профессора Соколова, затем рассказала, как их вызывали в прокуратуру и запретили лечить; что из пятидесяти безнадежных больных они вылечили пятнадцать, а остальным после запрета в лечении отказали.
Подумав, он сказал мне, что решить этот вопрос лично он не может. Я сказала ему, что хочу попасть к министру здравоохранения Курашеву, а он говорит: «Давайте лучше к Блохину». Он позвонил Блохину и условился с ним, а мне сказал: «Поезжайте на Солянку, 14».
Я приезжаю к Н.Н. Блохину - президенту Академии медицинских наук, и немного подождав, пока он закончил прием иностранцев, вхожу в его шикарный кабинет и представляюсь. Он говорит мне: «Я о вас слышал, расскажите все по порядку». Я рассказала ему буквально все, он стал записывать и задавать мне наводящие вопросы. Когда я закончила, он позвонил и дал распоряжение о высылке ему из Онкологического института истории моей болезни. Затем он сказал мне: «Я хочу вам предложить лечь в один из институтов для обследования». Я ответила ему, что я не подопытный кролик и что у меня кровь, как у одесского грузчика. От обследования я отказалась. Тогда он мне сказал: «Завтра вас будут ожидать в Институте экспериментальной медицины с 9 до 11 часов». Я говорю, что я туда не пойду, что Кудимова делала обыск у Качугина. Но он все-таки написал мне адрес. Я вышла от него, подумала и в этот день никуда не пошла. На следующий день я опять пошла в редакцию «Известий» посоветоваться, что мне делать. Ирклисова мне обещала посоветоваться с Аджубеем о письме для реабилитации Качугина. Когда я рассказала Ирклисовой, что я была у Бакулева и Блохина, она очень удивилась и, схватив меня за руку, повела к заместителю редактора. Когда я рассказала ему о себе, то у него были слезы на глазах, но он ничего мне не посоветовал, а только поблагодарил за рассказ. Тогда я пришла к Колотову и рассказал ему, где я была, он на это сказал:
«Ну и пробивной же вы товарищ!» Он сказал мне, что нужно составить письмо о Качугине, и попросил предоставить ему некоторые бумаги. Когда же я передала это Качугину, то он приготовил магнитофон для записи, взял трубку и стал говорить так: «Бронислав Иванович, с Вами говорит изобретатель Качугин. К Вам приехала Чернявская, и она Вас неправильно информировала. Я не прошу проверки своего метода, у меня уже есть разрешение на лечение двухсот пятидесяти человек, мне нужна реабилитация после статьи в «Медицинском работнике». Я стала с ним спорить, но он был непреклонен.
Затем со мной в Москве стали происходить всякие невероятные случаи. Меня просят к телефону, и мужской голос говорит:
«Я узнал, что вы проводите одну работенку, и хочу провести опыт над мышами». Я говорю: «Вы опоздали на десять лет». Затем я съела маринованные грибы в большом количестве, и у меня заболела печень, и я уехала в Ленинград.
Через некоторое время я опять приехала в Москву. Когда я пришла в редакцию «Известий», то почувствовала уже там «холодок». Я спросила: «Как дела?» Он говорит, что тов. Аджубей отказался подписать письмо, но что он по этому вопросу будет говорить в ЦК.
Когда я входила в редакцию и звонила из вестибюля Колотову, и сказала, что с ним говорит А. С. Чернявская из Ленинграда, я обратила внимание на то, что вблизи меня стоит какой-то парень и, не отрывая глаз, смотрит на меня. Он был особенно приметным, потому что у него на лице баки.
После Колотова я была у Ирклисовой. Она мне сказала, что я приехала в неудачное время - после съезда врачей, и посоветовала мне сходить к Михаилу Борисовичу Тера.., чтобы он позвонил Бакулеву. Когда я к нему пришла и сказала о цели прихода, он мне сказал: «У него сегодня юбилей, я уже сегодня ему звонил, и второй раз мне звонить неудобно». Я вышла из редакции. Этот парень стоял в вестибюле, несмотря на то, что прошло три часа. Меня это удивило. Я вышла и пошла к стоянке автобуса, он пошел за мной и стал в очередь. Тогда я забеспокоилась и решила его проверить я отправилась на остановку автобуса №23, он тоже пошел за мной. Я первой вошла в автобус и прошла вперед, он тоже вошел в этот автобус. Я старалась себя успокоить и не могла. Тогда я решила сойти у Дома союзов, этот тип вышел также за мной. Я решила перейти дорогу и побежала, он побежал за мной. Я вскочила в стоявшее поблизости такси и уехала. Затем я вышла из такси и вошла в больницу. Я была очень взволнована этим происшествием и решила позвонить Ольге Ивановне, и рассказала ей, что со мной произошло. Я приехала домой. Она мне приказала никуда не выходить и привезла Коптяеву. Я звонила от нее Блохину и Бакулеву, но узнала, что они заняты. Мне предложили поехать на пленум, но Соболев говорит мне: «Не ходите одна». Однако я поехала к Блохину, но меня не пропустили. Я вышла и подошла к остановке 23-го троллейбуса. Впереди меня была женщина с каким-то мешком. Я вошла в троллейбус и вдруг от сильного удара была вышиблена из троллейбуса. У меня от испуга и боли началась икота, и меня вырвало. После таких происшествий я решила ехать домой. Ко мне приехала Ольга Ивановна, чтобы проводить меня. Когда мы выходили из троллейбуса, мы встретились с Беллой Яковлевной - женой Качугина. Таким образом, моя последняя поездка в Москву не увенчалась успехами»
А вот что сказано в справке о лечении инкурабельных онкологических больных по методу Качугина в Ленинграде, на базе больницы им. Ленина с 17 января по 9 июня 1962 года, подписанной лечащими врачами Н.Д. Воронко, М.Л. Волхонской и Ф.Ю. Ярошевским: «22 марта 1961 года был издан приказ Министерства здравоохранения СССР №129 «О проведении клинической проверки препаратов йодистого кадмия и солянокислого семикарбазида, предложенных А.Т. Качугиным для лечения рака». 17 января 1962 года на базе больницы им. Ленина в Ленинграде нами было начато лечение инкурабельных онкологических больных, имеющих злокачественные опухоли III и IV стадии заболевания с различными локализациями. Во всех без исключения случаях диагноз заболевания подтвержден гистологически профессором Д.И. Головиным. Приказ Минздрава СССР №129 предусматривал годичный срок испытаний. В инструкции по лечению больных методом А.Т. Качугина, утвержденной Минздравом, сказано, что лечение должно проводиться непрерывно не менее года. Перерыв в лечении не должен превышать семи дней. Отбор больных, систематическое наблюдение за динамикой их состояния и заключительная оценка эффективности семикарбазид-кадмиевой терапии были поручены специальной комиссии в составе десяти человек совместно с нами (председатель профессор П.Н. Напалков).
За прошедшие пять месяцев было проведено шесть заседаний комиссии по отбору больных: 15 января, 26 января, 13 февраля, 27 февраля, 6 апреля и 7 мая 1962 года. Всего отобрано и поступило на лечение с учетом эффективности двадцать восемь больных. Из них мужчин - двенадцать, женщин - шестнадцать.
По возрасту:
21 - 30 лет - 1 человек
31-40 -5
41-50 -6
51-60 -7
61-70 -7 свыше 70 - 2
По локализации первичной опухоли:
желудок – 7
пищевод – 4
толстый кишечник – 5
легкие - 4 ЛОР-2
яичники – 1
мягкие ткани – 1
кости – 1
кожа - 2
гипернефрома – 1
По характеру процесса:
первичная опухоль - 6
рецидив - 3
первичная опухоль и метастазы - 12
рецидив и метастазы - 3
метастазы - 4
Продолжительность проведенного лечения:
меньше 1 месяца – 4
от 1 до 2 месяцев – 3
от 2 до 3 месяцев – 4
от 3 до 4 месяцев – 5
от 4 до 5 месяцев - 12
За время работы не было ни одного заседания комиссии для оценки результатов лечения больных. Осмотр больных с фиксацией в истории болезни их состояния был проведен отдельными членами комиссии четыре раза. Председателем комиссии профессором П.Н. Напалковым за два приема осмотрены девять человек (из них повторно -двое больных). Профессор Г.А. Гомзяков проводил осмотр больных дважды: восемь из восемнадцати осмотренных им - повторно, остальных видел по одному разу.
24 и 25 апреля заместитель министра здравоохранения СССР И.Г. Кочергин, член-корреспондент АМН Л.В. Ларионов и профессор А.Н. Новиков осмотрели шестнадцать больных, пятерых из них 24 апреля в присутствии профессора П.Н. Напалкова. Заключение о каждом осмотренном больном зафиксировано в истории болезни. Общий вывод о несомненном симптоматическом эффекте проводившегося лечения был сделан заместителем Минздрава СССР И. Г. Кочергиным в присутствии врачей больницы им. Ленина и представителей общественности. Одновременно зам. министра Минздрава СССР И.Г. Кочергин и председатель комиссии профессор П.Н. Напалков неоднократно подчеркивали, что в отношении специфического действия применяемых препаратов не может быть сделано ни положительного, ни отрицательного заключения, ввиду крайне короткого отрезка наблюдений.
9-го июня 1962 г. приказом Минздрава СССР за № 259 от 24 мая 1962 г. лечение больных было прекращено. За неполный срок (около 5 месяцев вместо года) лечения инкурабельных больных по методу А.Т. Качугина нами сделаны следующие наблюдения:
1. У всех больных, без исключения, наблюдалось быстрое уменьшение и полное снятие болевого синдрома.
2. У большинства больных отчетливый симптоматический эффект выражался также в повышении общего тонуса, улучшении аппетита, нормализации температуры.
Кроме того, у больных с поражением пищевода были постепенно сняты дисфагические явления (Журавлев, Пеничев, Коновалова, Масалова). Необходимо отметить, что снятие дисфагии происходило на фоне постепенного улучшения общего состояния больного и, следовательно, не представляет собой обычного уменьшения дисфагических явлений при обычном распаде опухоли в предлетальном состоянии больных.
У легочных больных, одновременно с нормализацией температуры и уменьшением кашля, наблюдалось прекращение кровохарканья (Гаврилова, Хрындиков, Годунов).
При поражениях желудка - стихали и ликвидировались диспепсические явления (Ефимова, Аруева, Кравченко, Коновалова).
3. У подавляющего большинства больных отмечена стабилизация размеров опухолевых образований, достигавшаяся в среднем через месяц от начала лечения. При дальнейшем проведении лечения отмечалось постепенное уменьшение размеров опухолей.
Следует, однако, отметить, что в одном случае (больной А.Н. Беляев) бурный рост опухоли, начавшийся после произведенной биопсии, прекратился только через два месяца после начала лечения. В двух других случаях (больные Л.И. Рукина и Б.С. Федоров) стабилизации процесса не удалось добиться за 4 месяца лечения.
Уменьшение размеров опухолевых образований происходит за счет массивного их распада (иногда рассасывания), причем распад идет не под влиянием вторичной инфекции, что доказывается стерильностью посевов во всех случаях, полученного детрита. В ряде случаев было отмечено отчетливое отграничение опухоли от окружающих тканей и образованием плотной капсулы.
4. При достаточной продолжительности лечения отмечалось расплавление и рассасывание имевшихся ранее метастазов (Ефимова, Гаврилова, Мартынов, Крылова, Корнилов). Появление новых метастазов во время проведения семикарбазид-кадмиевой терапии было отмечено только в одном случае (больная Дружкова).
5. В одном случае (больная Гаврилова) невропатологами и нейрохирургом был зафиксирован распад метастаза в мозгу, давший бурное развитие очаговых и оболочечных симптомов. Этими же специалистами через один месяц активной семикарбазид-кадмиевой терапии была отмечена полная ликвидация всех органических симптомов со стороны центральной нервной системы.
6. В трех случаях (Королько, Мартынов и Беляев) результатом лечения явился перевод больных из иноперабельного в операбельное состояние.
7. Отчетливо заметно продление жизни больного. Это дало основание профессору А.П. Новикову во всех случаях длительного лечения больных говорить о «доброкачественно протекающих злокачественных опухолях» (Гаврилова - гипернефрома с множественными метастазами в легкие и мозг; Коновалова - болезнь Крукенберга; Журавлев - плоскоклеточный неорогове-ющий рак пищевода с прорастанием в корень легкого и т.д.).
8. Несомненный симптоматический эффект семикарбазид-кадмиевой терапии отмечен всеми специалистами, осматривавшими больных: профессор П.Н. Напалков, профессор ГЛ. Гомзяков, генерал-полковник медслужбы Е.И. Смирнов, старший консультант лечебных учреждений АН СССР профессор С.Н. Соколов, полковник медслужбы И.И. Дерябин, главный онколог Минздрава СССР Сагайдак, заслуженный врач РСФСР Н.Е. Слупский, заместитель министра Минздрава СССР И.Г. Кочергин, член-корреспондент АМН СССР Л.В. Ларионов, проф. А.Н. Новиков.
Этот эффект ни в коей мере не может быть объяснен применением антибиотиков, витаминизацией, переливанием крови и ее белковых препаратов, так как витаминотерапия не проводилась ни у одного больного, а антибиотики, переливание крови и белковые препараты ее - давались лишь нескольким больным и как раз в тех случаях, где имеется относительно слабый лечебный эффект (Федорова, Дмитриева, Крылов, Катерин).
Считаем, что в виду полной несостоятельности заявления профессора А.Н. Новикова и Л.В. Ларионова о том, что симптоматический эффект проводившегося лечения объясняется «психотерапией» и тем, что некоторые больные получали валериану, кодеин и т.п. - не нуждается в возражениях. 9. За 5 месяцев работы с инкурабельными онкологическими больными IV стадии летальный исход имел место лишь в одном случае (больная Крылова Е.А.). На вскрытии, произведенном профессором Д.И. Головиным, установлено, что причиной смерти явилась аспирационная пневмония (у больной была трахиостома). Отмечен обширный распад первичной опухоли и расплавление метастазов.
10. Перед прекращением лечения в тяжелом безнадежном состоянии находились двое больных: Федоров Б.С. - рак сигмовидной кишки с прорастанием в мочевой пузырь, и Дмитриева Ф.Д. - рак яичника с прорастанием в органы брюшной полости. Нам представляется весьма важным то обстоятельство, что больная Дмитриева при наличии опухоли, занимающей более половины брюшной полости, асцита, поражения печени, карциноматоза брюшины совершенно не страдает от болей (наркотики не применялись).
11. Очевидной является необходимость сочетания семикарбазид-кадмиевой терапии с хирургическим вмешательством -удалением первичной опухоли.
12. Никаких побочных явлений от применения препаратов А.Т. Качугина, которые бы отразились на общем состоянии больных, не наблюдалось.
13. Кроме указанных больных, на семикарбазид-кадмиевой терапии находилось еще 9 человек по направлению комиссии - условно, без учета эффекта лечения, ввиду тяжести состояния больных - 5 человек и по направлению главного врача больницы - 4 человека. На этой группе больных был отмечен такой же симптоматический эффект проводившейся терапии, как и на больных основной группы.
Считаем необходимым отметить, что выполнение приказа № 125 сорвано:
а) Срок лечения инкурабельных онкологических больных сокращен до 5-ти месяцев, тем самым образовался недопустимый перерыв влечении (см. Инструкцию Минздрава к приказу № 125), который обрекает большую группу больных на быструю мучительную смерть.
б) Комиссия по наблюдению за проведением лечения по методу А.Т. Качугина ни разу не собиралась для подведения итогов, следовательно, результаты лечения не могли быть учтены при издании приказа № 259. Кроме того, вызывает недоумение необоснованность этого приказа, так как симптоматический эффект, отмеченный зам. министра Минздрава И.Г. Кочергиным 24 апреля 1962 года, отрицается приказом, изданным за его подписью 24 мая.
Зафиксированный мощный симптоматический эффект методики уже сейчас мог бы принести облегчение огромному количеству страдающих инкурабельных онкологических больных. Прекращена работа, в результате которой должен был доказан специфический эффект препарата. Наблюдения за этой группой больных и многолетний предшествовавший опыт, а также имеющиеся литературные данные о проводящейся аналогичной работе за рубежом в последнее время, дают основания утверждать это уже сейчас.
А вот что сказано в стенограмме выступления главного рентгенолога города Ленинграда Алины Васильевны Перовой:
«Качугина я знаю всего полтора месяца. Приехала я к нему в Москву, потому что у меня заболел муж раком пищевода, и врачи в Ленинграде рассказали о таком способе лечения препаратом изотопа кадмия. У меня было безвыходное положение: лечить его нельзя, он был признан обреченным на смерть. Врачи мне все сказали: «Давайте ему только обезболивающее, и все. А там уж сколько протянет». Моему мужу всего 43 года, он военный моряк. Представляете себе, что все это значило. И вот мне врачи сказали, что в Москве есть Качугин, у которого имеется препарат изотопа кадмия. Мне дали его телефон, и, будучи в Москве, я позвонила ему. Я как раз была тогда в служебной командировке. Я очень его просила принять меня и разрешить побеседовать с ним. Когда я с ним побеседовала, он мне объяснил по законам биохимии и реакции, каким образом этот препарат действует на организм. Меня, как врача, его объяснения очень подкупили. Все у него очень логично, и все было очень скромно. Я договорилась с ним, что попробую лечить своего мужа. И кроме того узнаю у больных, которые лечатся этим способом. Ведь это не только интересно, это очень важно для всего человечества.
Больные лечатся этим способом, имеются какие-то результаты, но никто о них не знает. Мне было очень важно знать эти результаты, чтобы решить: давать это лекарство или нет.
И вот в Ленинграде я познакомилась с пятью больными, которые лечились препаратом Качугина. Больной Иванцов: у него был рак желудка. Больной Костиков: рак поджелудочной железы. Больная Шитова: у нее метастазы желудка, брюшины. Но рак был гинекологический. Больной Гвоздев - рак пищевода и больной Эльфуцин - рак гортани. И вот на этих больных я убедилась, что препарат - изотоп кадмия № 106 и семикарбазид дает хорошие результаты, ободряющие результаты. Больные Шитова, Эльфуцин, Костиков, Иванцов, которые были обречены в ближайшее время на смерть, живут и работают, за исключением Шитовой.
О моем муже рано еще делать выводы, потому что он всего только восемнадцать дней принимает этот препарат. Но он уже стал лучше себя чувствовать, стал крепче, все ест. Раньше он еду запивал водой, иначе не мог, так как у него была нарушена проходимость. Сейчас проходимость установлена, еду он уже не запивает водой. У него была очень резкая слабость после цикла лечения телерадиотерапией (ГУД - 400). Он слег и совершенно не мог двигаться. Я его отправила в санаторий в Зеленогорск и там начала ему давать препарат изотопа кадмия и семикарбазида. Сейчас он чувствует себя значительно лучше, окреп, проходимость пищевода восстановилась полностью, хороший аппетит. Раньше он был очень раздражителен, а сейчас уже менее. Все же в настоящее время трудно сказать, препарат этому помог или отдых в санатории после лечения ГУД- 400. Должно еще пройти месяца два, чтобы получить заключение. Беспокоят его еще боли. С болями пока сделать ничего не удалось.
Я смотрела больного Н.Н. Иванцова под рентгеновским экраном. У него муфтообразная опухоль пилорического отдела желудка. Опухоль эта есть и сейчас, но эвакуация из желудка бария полная. Желудок совершенно свободно смещается во все стороны, безболезнен. И больной ни на какие боли не жалуется, ест абсолютно все, прибавляя в весе, работает и до сих пор продолжает лечиться методом Качугина.
У Эльфуцина, которого я тоже видела, нет никаких признаков рака гортани, он сам отказался от всякого врачебного обследования и больше не хочет иметь дело с врачами. Он также лечился методом Качугина.
Больной Костиков. Я его посещала на квартире, и, между прочим, первую дозу изотопа кадмия он дал мне для мужа. У него рак поджелудочной железы. Лечился он в больнице №1 Октябрьского района у доктора Максимова. Там его родственникам было заявлено, что его случай - безнадежен. Его отчим в Москве связался с Качугиным, и больного также лечили методом изотопа кадмия. Мне рассказала его жена, что его из больницы принесли на носилках, а сейчас, после лечения препаратом Качугина, он работает. Я просила его прийти на обследование рентгеноскопией, но он не пришел. Он только жаловался, что иногда у него все же бывают боли.
Ленинградские больные обратились в Министерство здравоохранения с письмом, чтобы оно включилось в эту работу, и в частности, дало возможность мне, как человеку особо заинтересованному, принять участие в проверке этого метода лечения и взять под контроль больных, лечащихся методом Качугина. Но из Министерства ответа пока еще нет. Когда приезжала сюда из Министерства тов. Праздникова, которая разговаривала с Величко, то она категорически высказалась против препарата Качугина. Она считает его шарлатаном и вымогателем. Но сама я с нею не беседовала. Я говорила со всеми больными и знаю, что ни у кого денег Качугин не брал. Никакой материальной заинтересованности, насколько мне известно от всех наших ленинградских больных, у Качугина не было. Он ни у кого ничего не брал.
Есть такой больной врач Назаров. Он работает в городской санитарно-эпидемической станции. У него рак правого легкого. Я рекомендовала положить его в больницу №1 Октябрьского района к доктору Максимову, который знаком с лечением методом Качугина. Но главврач больницы В.М. Перельман запретил лечить этим препаратом в руководимой им больнице. Я сама дала этот препарат Назарову, по просьбе его жены и сослуживцев его, которые убедительно просили меня об этом и настаивали, так как положение Назарова было безнадежным. Я, конечно, не могла ему отказать. И Назаров начал лечение этим препаратом. В течение 10 дней больной почувствовал себя значительно лучше. У него появился аппетит. До лечения он не мог даже двигаться. Чтобы его посмотреть, нужно было его держать, настолько он был слаб. После же лечения препаратом Качугина появилось у него даже желание двигаться. А ведь он был совершенно умирающим больным. У него были очень сильные боли, которые совершенно не давали ему возможности спать. Сейчас он стал лучше спать, боли стали меньше, и самочувствие больного резко улучшилось.
Я считаю совершенно неправильным, что Министерство здравоохранения не включается в эту методику и, не проверив ее, говорит о шарлатанстве. Я считаю это глубоко неправильным. У нас совершенно нет эффективных методов лечения онкологических больных. Всякий намек на хороший результат должен быть обязательно проверен. Я спрашивала у товарищей в Москве в институте рентгенологии и радиологии имени Колотова, что они знают об этом препарате. Но им этот метод совершенно неизвестен, никто из них в Москве его не проверял. Мы широко занимаемся рентгено- и радиотерапией, строящей чрезвычайно дорогостоящие аппараты, однако еще никто не был излечен от рака этим способом. И это не считается шарлатанством. Не понимаю, почему же не проверить метод Качугина, который пусть дает еще неопределенные результаты, но все же дает положительные симптомы. Необходимо этот метод проверить, и в случае положительного результата, обязательно распространить. У всех больных, которых я смотрела после лечения этим препаратом, токсических явлений не отмечалось, в то время как после рентгенотерапии и радиотерапии мы имеем тяжелые токсические изменения и иногда даже лучевую болезнь. Вы знаете, я очень довольна, что «Литературная газета» этим вопросом занялась. Но вот что мне кажется: не может ли здесь быть такого явления, что кто-то усиленно против этого препарата, кто-то доводит Качугина до жуткого состояния, и может быть, после его смерти этот препарат будет введен в действие под другим названием? Но это, конечно, мое личное, субъективное мнение».
В стенограмме зафиксировано и заключение главного врача больницы имени Свердлова Веры Никифоровны Захаровой, которая говорила: «Вначале Качугин лечил этим препаратом только в каплях и давал очень мало, причем он говорил, что если бы это лечение разрешили, то весь курс его стоил бы всего II рублей. Его лечение - это препарат изотопа кадмия № 106. Когда Качугин взялся лечить мою больную, он рассказал все течение лечения и весь ход этого заболевания. Что получается там? Он переводит раковую опухоль в нагноительный процесс, она погибает, осумковывается. Все доброкачественные опухоли имеют сумки. Что мы знаем о злокачественных опухолях? Они не имеют капсулы. Качугин говорил, что опухоли превращаются в гнойники и отграничиваются от здоровой ткани капсулой. Весь этот ход лечения протекает с высокой температурой, что вначале утяжеляет состояние больного. Но надо сказать, что Качугин берется лечить таких больных, которые считаются обреченными на смерть.
Он мне заранее рассказал, что эти опухоли будут в виде большого инфильтрата. Я наблюдала это у моей больной - у нее была опухоль в малом тазу. До того она лечилась в Рентгеновском институте, получила огромную дозу рентгенотерапии и уже имела 28% гемоглобина, была почти полная анемия у нее. И вот на этом фоне Качугин начал лечение, причем в результате рентгенотерапии у нее образовалась лучевая болезнь, от которой она, собственно, умерла».
И далее в стенограмме - слова врача Салимова: «Больной принимает лекарство больше двух месяцев. После приема лекарства дальнейшее увеличение печени отсутствует, наоборот, печень сокращается. Метастазы в самой печени не увеличиваются. Консистенция печени становится мягче, и печень сократилась приблизительно на 3-4 сантиметра. Раньше печень была болезненна, сейчас болезненность исчезла. Хорошо пальпируется первичный очаг опухоли в кишечнике. Этот очаг величиной больше куриного яйца. Эта опухоль болезненна, но она не увеличивается. Самочувствие больного стало лучше, аппетит- почти хороший, в день он кушает что хочет 4 - 5 раз. Он не худеет, наоборот, имеется тенденция к прибавке в весе. Раньше больной почти не ходил, сейчас - он ходит.
Больного оперировали в Москве в Первом медицинском институте при Первой городской больнице на Калужской. Фамилию профессора не помню, ему делали энтероанастемоз, причем ничего не вырезали, опухоль оставили на месте, потому что метастазы были в поджелудочную железу и печень. Случай - не операбельный и не курабельный, живот был зашит наглухо. Больного после послеоперационного периода выписали, чтобы он умирал дома. Это было месяцев 4 -5 тому назад. Спустя месяца полтора или два после операции, его начали лечить этим препаратом. Он принимает сейчас третью дозу. Он принимал кадмий-106, а со вчерашнего дня - кадмий-103.
Сегодня, полтора-два часа тому назад, я смотрел его. Самочувствие больного хорошее, он ходит, правда чувствует некоторую слабость, но это возможная вещь. Печень сократилась, она бугриста, но бугры эти, которые обычно при раке интенсивно увеличиваются, наоборот, уменьшаются.
У больной жены тов. Пылина - рак яичников. У нее образование было величиной с головку новорожденного, с метастазами взабрюшинные железы, в печень, раковый перитонит и асцит. Из пахового лимфоузла была сделана биопсия. Ей вскрыли живот, взяли на биопсию и зашили. Биопсия - рак.
Муж ее узнал о препарате и обратился к нам, когда я работал в том учреждении, благодаря которому я познакомился с Анатолием Трофимовичем. Мы приехали к нему домой, он показал имеющийся у него материал.
После этого я осмотрел больную. С моей точки зрения больная была в очень тяжелом, безнадежном состоянии. Я думал, что даже препарат не поможет, поскольку в организме необратимые изменения. Учитывая моральное состояние мужа больной, что он хочет, чтобы совесть его не мучила, что он не использовал этой последней возможности, мы пошли на то, чтобы дать этот препарат. От этого мы ничего не теряем, тем более что удовлетворяем последнюю просьбу человека.
У больной удалили лимфоузел справа. Лимфоузел слева был величиной с грецкий орех. После применения препарата этот лимфоузел рассосался, исчез. Резкая болезненность, которая была в области опухоли справа, абсолютно исчезла.
Больная принимает сейчас еще первую дозу. Идет конец второго месяца, болезненность в этой области исчезла, дальнейшее метастазирование опухоли при таком осмотре не устанавливается. Правда, у больной продолжает накапливаться жидкость в брюшной полости, очень плохой аппетит, она не ест, она скорее умирает от голода, чем от раковой болезни. Накопление жидкости идет в связи с поражением брюшины и забрюшинных желез той же раковой опухолью. Поэтому я вначале и говорил, что здесь необратимый процесс и имеется асцит. Протяженность процесса настолько велика, что ничего не сделаешь, но и при этом кое-какие положительные результаты имеются.
Заслуживает большого внимания материал у Анатолия Трофимовича о больной жене генерала Захарова. Это патологоанатомически подтвержденный случай: размножения раковых клеток нет.
Все это говорит, что препарат, по-видимому, имеет какое-то значение, но какое - мы сказать не можем, потому что у нас нет объективных данных, нет возможности для проверки. Для того, чтобы решить вопрос о годности, эффективности или неэффективности препарата, требуется минимум два года...»
Врач-уролог поликлиники №3 АН СССР, доктор С.И. Вышеславцев 7 июля 1961 года подписал документ «Предварительные сведения о лечении больных по методу А.Т. Качугина», где сказано: «Лечение больных, согласно приказу Минздрава СССР за № 129 от 22 марта 1961 года в Городской онкобольнице г. Ленинграда, ул. Чайковского, дом 7, начато с 3 мая 1961 года. Условия для проведения лечения были не вполне благоприятны, так как профессор Шапиро И.Н. тяжело заболел и выбыл. На лечение были взяты больные:
1. Бритков А.М. - 56 лет. Диагноз: рецидив опухоли (Са) мочевого пузыря - гистология имеется. На стационарное лечение поступил в онкобольницу 14 марта 1961 года. Лечение по методу Качугина начато 3 мая 1961 года. Больной получал солянокислый семикарбазид по 0,15 два раза в день, витамины, промывание мочевого пузыря фурациллином с последующим вливанием в пузырь на 3-5-8 минут 1% солянокислого семикарбазида
50,0 +1,0 - 1% йодистого кадмия. На ночь получал одну каплю 20% йодистого кадмия на четверть стакана воды. Лечение продолжалось до 5 июня 1961 года, то есть до дня выписки домой с выдачей лекарства для продолжения лечения еще на один месяц (больной живет в г. Куйбышеве). 18 июня получено от него письмо с анализом мочи от 14 июня 1961 года, т.е. через девять дней после выписки из больницы. Анализ мочи указывает на улучшение, больному был срочно послан ответ с указанием, что делать дальше.
2. Ершов С.В. - 56 лет. Поступил в онкобольницу 17 января 1961 года с диагнозом Са мочевого пузыря - гистология имеется. Болен с 1953 года, когда произведена электрокоагуляция опухоли. В июне 1950 года - лучевая терапия. С 30 августа по 4 октября 1960 года вновь в онкобольнице. 17 января 1961 года ввиду резкого ухудшения - гематурия и резкие боли - вновь в онкобольнице, 14 февраля 1961 года операция-ревизия мочевого пузыря-обнаружена неоперабельная большая, распространяющаяся на шейку пузыря опухоль, гистологически подтверждена раковая опухоль. Вскоре рана вскрылась, и был установлен дренаж в надлобковом свище. С 15 мая 1961 года начали применять лечение по методу Качугина, хотя по инструкции больной не подходил к этому лечению, ввиду значительной кахексии, наличия свища и дренажной трубки, и далеко зашедшего процесса. Но решили применить. И надо сказать, что сразу же началось улучшение. И уже 26 мая 1961 года дренаж был удален, и через десять дней свищ закрылся. С 18 июня 1961 года лечение по методу Качугина было прекращено из-за общей слабости, а 28 июня 1961 года больной выписан домой в удовлетворительном состоянии. В настоящее время (7 июля) по словам доктора Рабковой Л.Н., у больного диурические явления и боли в области мочевого пузыря.
3. Костина З.С. - 33 года. Поступила в онкобольницу 24 апреля 1961 года с диагнозом «опухоль мочевого пузыря» (Се). 9 мая 1961 года - ревизия мочевого пузыря, причем на операционном столе выявилась следующая картина: определяется огромная плотноэластическая бугристая кровоточащая опухоль, основание которой широкое и прорастает в область шейки справа и правой боковой стенки, причем прорастают все слои пузырной стенки, выходя за пределы мочевого пузыря. Размеры и расположение опухоли делают ее радикальное удаление невозможным. Взят кусочек для гистологического исследования. Опухоль была обколота солянокислым семикарбазидом и йодистым кадмием. 17 мая больная взята на лечение по методу Качугина А.Т. Послеоперационный период протекал весьма трудно. Сильнейшая гематурия, верное пузырное кровотечение. Пузырь неоднократно забивался сгустками крови, которые почти не отмывались. Из постоянного катетера моча отходила плохо. Резкое падение гемоглобина. Больная слабела. Состояние было тяжелейшим. 10 июня в области операционного рубца появилась краснота, припухлость, и 13 июня вскрылся нарыв, и вышло 800,0 густого гноя, и частично отошла моча. После вскрытия нарыва состояние больной резко изменилось, появился аппетит, сон. 27 июня остался только свищ, величиной меньше булавочной головки, из которой просачивается маленькими капельками моча. Гематурия прекратилась. В настоящее время (7 июля 1961 г.) состояние больной субъективно-удовлетворительное, но бледна, еще низок гемоглобин, и значительно исхудала. Так как больная получила за два месяца достаточное количество солянокислого семикарбазида, йодистого кадмия и четырнадцать инъекций сиохинола, то все лечение пока отменено, кроме общеукрепляющего.
4. Ершов М.Ф. - 63 года. Диагноз - рецидив опухоли мочевого пузыря (Са), тотальный папилломатоз с малигнизацией (гистология имеется). Последний раз находился в этой же больнице с 9 сентября по 3 ноября 1961 года. Поступил в онкобольницу из-за сильнейшей гематурии. Лечение по методу А.Т. Качугина начато 12 мая 1961 года. 5 июня выписан на амбулаторное лечение, которое получает в поликлинике №3 Академии наук СССР. Общее состояние больного удовлетворительное, но гематурия еще имеется.
5. Красовская М.А. Поступила по поводу рака мочевого пузыря 22 мая 1960 года. Только что вернулась из Москвы, где получала лучевую терапию в больших дозах. При поступлении в онкобольницу было выявлено значительное лучевое отекание половых органов, жуткие диурические явления на почве лучевого цистита, а также микро - и макрогематурия. Всего в больницах седьмой месяц, так как до поездки в Москву находилась на лечении при этой же онкобольнице.
Больной было применено лечение по методу А.Т. Качугина, так как лучевая терапия не дала никакого улучшения, но даже увеличила опухоль, а кроме того, лучевой отек и лучевой цистит. После применения солянокислого семикарбазида и йодистого кадмия внутрь и во время промывания мочевого пузыря отеки были быстро ликвидированы и дизурия также сократилась. В настоящее время состояние больной еще слабое. К большому сожалению, я мог наблюдать и руководить лечением по методу А.Т. Качугина только с 3 мая по 6 июля 1961 года, так как с указанного числа я заболел и находился на бюллетене по 9 июля по причине ишемии и значительного нарушения коронарного кровообращения. Кроме стационарных больных мною проводилось лечение амбулаторное при поликлинике №3 АН СССР в урологическом кабинете. Все больные были направлены врачами из Городской онкобольницы г. Ленинграда.
1. Юшко П.К. - 72 года. Направлен доктором Резниковым И.Л. по поводу сильнейшей гематурии. 24 августа 1960 года операция в Горбольнице по поводу опухоли мочевого пузыря (Се), гистология имеется. До этого с 30 июня по 17 июля 1958 года также находился в урологическом отделении Ждановской больницы. Диагноз больницы: опухоль мочевого пузыря больших размеров. На амбулаторное лечение поступил 9 мая 1961 года при сильнейшей гематурии и дизурии. Моча была черного цвета. Анализ мочи: белок 3,3% Л-15-20, эритроциты густо покрывают все поле зрения. При первом посещении отмыть пузырь от крови не удалось. Больному было назначено: солянокислый семикарбазид, йодистый кадмий, а также промывание мочевого пузыря. До 7 июля 1961 года больной получил 17 промываний мочевого пузыря. В настоящее время, то есть через 28 дней лечения, дизурия резко сократилась, гематурии нет, моча макроскопически прозрачна. Общее состояние резко улучшилось.
2. Туменас А.А. - 57 лет. Направлен врачом из онкобольницы доктором Резниковым Л.Н. по поводу значительной гематурии и дизурии. В июне 1960 года подвергался операции в онкобольнице, ввиду опухоли мочевого пузыря (Се), а в ноябре 1960 года- электрокоагуляция. Находится на амбулаторном лечении с 19 мая 1961 года. Назначен солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий и промывание мочевого пузыря с введением семикарбазида и йодистого кадмия в мочевой пузырь. До настоящего времени-7 июля 1961 года получил 14 промываний мочевого пузыря, дизурия прекратилась, а также гематурия. Ночью мочится 1-2 раза вместо 8-10 раз.
3. Раскин Л.Г. - 63 года. Направлен заведующим отделением онкобольницы доктором Лурье С.Г. по поводу непроизвольного мочеиспускания, гематурии и резкой дизурии. С 3 февраля 1961 года в онкобольнице операция по поводу рака предстательной железы, а 17 февраля была произведена орхиэктомия. На амбулаторном лечении с II мая 1961 года. Ходит только с резиновым мочеприемником из-за непроизвольного мочеиспускания. Назначено: солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий внутрь, а также промывание мочевого пузыря с введением этих же препаратов. До 7 июля 1961 года получил 14 промываний мочевого пузыря. После семи промываний, то есть через месяц лечения, непроизвольное отхождение мочи прекратилось, дизурии нет, гематурии макроскопически не отмечается. Самочувствие хорошее, и больной более двух недель находится на даче.
4. Зубков А.Ю. - 67 лет (врач). До начала амбулаторного лечения по методу А.Т. Качугина подвергался до восемнадцати раз электрокоагуляции, лучевой терапии (во-первых, по поводу малигнизированного папилломатоза мочевого пузыря, а также по поводу метастаза рака гортани, 1958-60 гг.). Обратился на амбулаторное лечение, так как гематурия резко усилилась и появились вновь боли. Было назначено лечение по методу Качугина: солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий, а также промывание мочевого пузыря теми же препаратами. Лечение начато 4 мая 1961 года. Всего получил 17 промываний мочевого пузыря, из расчета три промывания в неделю. Гематурия прекратилась, самочувствие хорошее. В настоящее время принимает только лекарства внутрь.
5. Золотухин С.Н - 50 лет (врач). Направлен врачом онкобольницы Л.Н. Рабковой. Болен с 1940-го года. Страдает папилломатозом мочевого пузыря. В 1946 и в 1957 годах произведены операции мочевого пузыря. Электрокоагуляция во время болезни до 50 раз. В настоящее время вновь гематурия резко выражена. Начато амбулаторное лечение 16 июня 1961 года. Получает внутрь солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий, а также промывание мочевого пузыря. Гематурия прекратилась. Необходимо дальнейшее наблюдение.
6. Тулес В.М. - 56 лет. 22 ноября 1960 года произведена операция по поводу резецирующей опухоли мочевого пузыря. 3 марта 1961 года вновь рецидив: сильнейшая гематурия, анализ мочи от 23 апреля 1961 года - лейкоциты и эритроциты густо на всем поле зрения. Лечение начато 5 мая 1961 года. Получил 10 промываний мочевого пузыря, а также солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий внутрь. В настоящее время состояние значительно улучшилось, но требуется дальнейшее наблюдение...»
Тем же доктором С. Вышеславцевым 4 декабря 1961 года был подписан документ, озаглавленный: «Сведения о применении солянокислого семикарбазида и йодистого кадмия урологическим больным, которым нельзя было сделать радикальную операцию, в то время как страдания, причиняемые болезнью, делали жизнь невыносимой». В этом документе он рассказывал о семидесятидевятилетнем члене-корреспонденте АН СССР Фреймане А.А. Доктор С.И. Вышеславцев указывает: «...лечение семикарбазидом дало эффект. На 1 марта 1961 года состояние больного вполне удовлетворительно. В урологическом лечении не нуждается». И далее - рассказ о других больных:
«2. Филиппенко М.Е. - 70 лет. В октябре 1958 года госпитализирован в урологическое отделение больницы им. Урицкого, где профессор Шапиро неоднократно делал больному электрокоагуляцию обширнейших фибропителий мочевого пузыря. После двух месяцев больной направлен в Институт рентгенологии и радиологии для лучевой терапии, которую закончил в марте 1959 года, получив сорок два облучения. В апреле явился в урологический кабинет с жалобами на мучительные позывы до тридцати раз в сутки, кровавую мочу. Больной был в отчаянии и хотел покончить с собой. С 7 апреля 1959 года начато лечение семикарбазидом, как промывание мочевого пузыря вместе с йодистым кадмием, так и приемы внутрь. Ровно через месяц больной выписан на работу. Емкость пузыря увеличилась с 30,0 до 200,0. Все тяжелые явления прекратились. Лечение закончено в конце 1959 года. На 1 декабря 1961 года больной вышел на пенсию. Иной раз выпивает, но чувствует себя вполне прилично.
3. Профессор Броментейн А.И - 61 год. Аденома простаты не злокачественная. Неоперабелен - сердечная слабость после перенесенного инфаркта. Явления резкой дизурии. Назначен солянокислый семикарбазид в количестве 120 порошков по 0,2. Больной с первых дней лечения почувствовал себя лучше. Все лето 1958 года провел на даче, в урологической помощи не нуждался. В 1959 году умер от повторного инфаркта.
4. Вышеславцев В.А. -48 лет. В феврале 1958 года диагностирована злокачественная эпиталиома мягкого неба величиной со сливу. Опухоль удалена хирургом Зубковым вместе с капсулой. На ее месте и в окружности осталась плотная инфильтрация. Два месяца лечения солянокислым семикарбазидом и йодистым кадмием. После этого осмотр в онкобольнице Зубковым. Никакого следа бывшей опухоли не осталось. Сейчас состояние больного вполне удовлетворительное.
5. Сулвилло В.Л. - 79 лет, инженер. Заболел в начале 1960 года. В урологическом отделении больницы диагностирован рак предстательной железы. Лечили большими дозами синестрола, но к концу января 1961 года больной чувствовал себя так плохо, что почти уже не выходил из дома. Развилась мерцательная аритмия, дизурия, ночью мочился по десять раз. С февраля 1961 года начал лечение солянокиелым семикарбазидом и йодистым кадмием внутрь, в дальнейшем внутривенно по методу Качугина. Лечение ровно шесть месяцев. Все пришло в норму. Осмотрен в последний раз в ноябре 1961 года. Чувствует себя хорошо.
6. Шнейдер Д.В направлен профессором Шапиро И.И. 5 ноября 1959 года. До этого в мае 1958 года профессором Шапиро сделана резекация мочевого пузыря. Плоскоклеточный рак. Через шесть месяцев 6 000 р.е. лучевой терапии. По заявлению профессора Шапиро после лучевой терапии процесс прогрессирует. 9 апреля 1961 года показано удаление мочевого пузыря полностью с пересадкой мочеточника в прямую кишку. От такой операции больной отказался, и профессор Шапиро доставил его в поликлинику АН СССР для лечения по методу Качугина. Состояние больного крайне тяжелое: в моче сплошная кровь, бесконечные позывы при сильнейших болях в мочевом пузыре. Начато промывание мочевого пузыря семикарбазидом и йодистым кадмием. Внутрь солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий. Систематическая консультация профессора Шапиро. Быстрейшее улучшение. Моча стала прозрачной, мочится днем через два часа, ночью не более четырех раз. Потом до двух раз, а днем через четыре часа. Продолжает работу. 5 января 1961 года президентом Блохиным Н.Н. вызван на осмотр. На осмотре Блохин предложил профессору Шапиро сделать цистоскопию больному, заявив: «Тогда я этот случай приму на сто процентов». Шапиро сделал цистоскопию. Емкость пузыря 200,0. Все в порядке. (А в Москве Блохин стал говорить: «Ракоподобный полинез мочевого пузыря», - А. Коптяева). На 1 июля 1961 года состояние больного удовлетворительно. Работает. За 1961 год больничными листками не пользовался.
7. Раскин Л.Г. - 63 года. 3 февраля 1961 года в отделении горонкобольницы доктором Лурье Е.С. сделана операция на простате, но оказался рак железы. Через две недели вторая операция. В марте больной выписан, но состояние его все ухудшалось. Непроизвольное беспрерывное отделение мочи с кровью, с резким гнилостным запахом, с большим осадком, а главное, боли внизу живота и промежности. Лечение по методу Качугина сначала на дому. Потом больной стал приходить в поликлинику №3 с мочеприемником, так как моча все время выделялась непроизвольно. Но постепенно она стала проясняться, боли сократились. Потом больной оставил мочеприемник, так как непроизвольное отделение мочи прекратилось. Кровь и гнилостный запах в моче исчезли. Стал мочиться нормально. При осмотре 22 августа 1961 года моча чистейшая, самочувствие хорошее. Моча и кровь по анализу в норме. 30 сентября 1961 года больной доложил на приеме, что чувствует себя очень хорошо. Никаких болей нет, очень окреп, аппетит прекрасный, и жалоб ни на что нет.
8. Швецов А.А. - 63 года. С 1 по 15 мая 1961 года в онко-больнице установлен рак мочевого пузыря. Сильнейшая гематурия (кровь в моче). С 24 август 1961 года лечение по методу Качугина. 3 сентября 1961 года больной консультирован с профессором Гаспарян, сделана цистоскопия. На этот раз пузырь отмыт быстро и полностью. На передней и правой боковой стенке новообразование с частично некрозированной поверхностью. Так как процесс сейчас стал операбельным, то 21 сентября 1961 года больной был оперирован профессором Гаспарян (резецирован небольшой участок пузыря и сделана электрокоагуляция). Больной быстро поправляется, но препарат Качугина продолжает применять...»
Имеется у меня и выписка из протокола совещания в райздравотделе Киевского района г. Москвы по поводу лечения больных туберкулезом и злокачественными новообразованиями в поликлинике № 58 препаратами биохимика А.Т. Качугина. Выступая на этом совещании, заведующий райздравотделом Киевского района г. Москвы доктор К.С. Соколовский говорил: «Отмечая большое значение лечения препаратами тов. Качугина тяжелых раковых и туберкулезных больных, почти неизлечимых, которые были сегодня представлены доктором Кейфман, и после проведенного лечения дали весьма ободряющие результаты; отмечая инициативу руководства и врачей поликлиники № 58 (Фридман, Тростянская, Кейфман), считаю необходимым поставить дальнейшую работу по проведению этого опыта в более благоприятные условия, для чего по договоренности с Гостехникой:
а) предоставить в Киевском районе на базе стационаров при 7-м тубдиспансере, при роддоме №3, при районной больнице соответствующее количество коек;
б) довести до сведения Горздравотдела о проведенных расчетах, просить со стороны городских специалистов по туберкулезу и раку осуществить методическое руководство;
в) препарат проверить в клинических условиях с привлечением врачей поликлиники №58 товарищей Кейфман Б.Я. и Тростянской О.А.
На том же совещании доктор Н.А. Лисе сказал, что он «считает не плохими предварительные данные лечения новым препаратом биохимика А.Т. Качугина, поэтому желательно при содействии Гостехники развернуть экспериментальную работу в нашем районе, на базе наших больниц».
В этом же протоколе записаны и такие мои слова: «Проверяя препарат на туберкулезных больных, пытаясь выяснить механизм действия его, можно сделать предположение, что препарат тов. Качугина нормализует окислительно-восстановительные процессы. Биохимик тов. Качугин считает, что в период вспышки возникающая белковая дистрофия у больных вызывает явления анафилаксии, а роль препарата заключается в десенбилации видовой специфичности протеинов к аллергену, благодаря чему и наблюдается снятие интоксикации в весьма короткий срок. Все это дало основание предполагать, что между туберкулезом, злокачественными новообразованиями и различными другими интоксикациями, связанными с белковой дистрофией, есть общее. Для лечения раковых больных была применена радиоактивная соль для пропитывания нижней одежды больного. Рубашки инактивируют клетки опухоли. Впервые мною была применена такая лечебная рубашка на умирающем саркоматозном больном Сазонове. После нескольких дней лечения наступило разительное улучшение общего состояния больного - прекратились рвоты, улучшился цвет лица, исчезли боли, опали отеки, появился аппетит, снизилось РОЭ с 62 мм в час до 52 мм в час...»
И поныне я не могу без волнения читать и перечитывать определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РСФСР, которая «в составе председательствующего Николаевой, членов суда Неверова и Чубинского рассмотрела в судебном заседании от 24 декабря 1953 года дело по иску Кейфман Беллы Яковлевны к поликлинике №58 Киевского района г. Москвы о восстановлении на работе, по жалобе поликлиники №58 на решение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 27-29 ноября 1953 года, которым Кейфман Белла Яковлевна восстановлена на работе в поликлинике №58 Киевского района в должности врача-фтизиатра с оплатой за двадцать дней вынужденного прогула. Заслушав доклад члена суда Неверова и объяснения гражданки Кейфман и ее адвоката Богачева, судебная коллегия находит решение правильным по следующим основаниям. Врач-фтизиатр Кейфман Б.Я. работала в поликлинике №58 с 1949 года. Приказом по поликлинике от 16 февраля 1953 года она была снята с работы «за применение на больных, обслуживаемых поликлиникой №58, без разрешения соответствующих организаций препарата, предложенного Качугиным-Кейфман и другими». Основанием снятия Кейфман указывался приказ министра здравоохранения Союза ССР от 23 января 1953 года. Суд установил, что клиническое испытание препарата Качугина истица Кейфман проводила в 1950 году, для чего была прикомандирована в порядке научной командировки к ЦОИ и МОНИКА на три месяца распоряжением Министерства здравоохранения Союза ССР от 28 февраля 1950 года, и применяла лечение этим же препаратом, в тот же период времени, по одобрению совещания при Райздравотделе Киевского района от 22 октября 1950 года, для чего при 7-ом тубдиспансере, роддоме №3, в районной больнице были предоставлены соответствующие койки. Поскольку приказ министра здравоохранения СССР от 23 января 1953 года не содержит никаких указаний о неправильности действий Кейфман и клиническое испытание препарата Качугина проводилось ею по распоряжениям Министерства и Райздравотдела Киевского района, и было прекращено распоряжением бюро Президиума Ученого медицинского совета от 10 апреля 1951 года, суд нашел, что увольнение Кейфман приказом от 16 февраля 1953 года за клиническое испытание препарата Качугина, проводившегося ею в 1950 году не самовольно, а по распоряжению вышестоящих органов здравоохранения, является неправильным, поэтому удовлетворил иск Кейфман, восстановил ее на работе в поликлинике №58 в занимавшейся ею должности врача-фтизиатра с оплатой за двадцать дней вынужденного прогула. Решение находится в соответствии с материалами дела и ст. 4 Постановления СНК СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 года. Приведенные в кассационной жалобе поликлиники №58 доводы о том, что Кейфман использовала свое служебное положение в корыстных целях, способствуя развертыванию частной практики своего мужа Качугина среди обслуживаемого поликлиникой населения, проверялись судом и не нашли подтверждения в судебном заседании. Вследствие изложенного, руководствуясь ст. 246 ГПК РСФСР, судебная коллегия определяет: решение оставить в силе, жалобу поликлиники - без удовлетворения».
Справедливость восторжествовала! Но сколько для этого понадобилось усилий, нервных стрессов, переживаний?! Тогда, в 1953 году, в своем заявлении я указала: «16 ноября 1953 года я снята с работы главврачом поликлиники №58 Кузьмичевым за то, что три года тому назад проводила лечение препаратом Качугина А.Т. якобы без ведома вышестоящих организаций. Мотивировка снятия - приказ Минздрава СССР №96 от 23 января 1953 года, в котором фактически нет никаких указаний о моем освобождении от работы в поликлинике №58. Так как тов. Качугин подал жалобу на отдельных руководящих работников Минздрава в Верховную прокуратуру Союза ССР о потере по вине работников Минздрава мирового приоритета на гидразиды изоникотиновой кислоты - противотуберкулезного препарата, предложенного им в 1949 году. В ответ на жалобу работники Минздрава в защиту себя издали необъективный приказ №96. Утверждаю, что лечение больных в поликлинике №58 препаратом Качугина происходило с разрешения и ведома всех вышестоящих организаций, а именно: главврача поликлиники №58, Райздравотдела Киевского района. Юр-здравотдела (Фомина), Ученого медицинского совета Минздрава СССР, зам. министра Шабанова, министра Смирнова, отдела медицины Гостехники СССР при Совете министров. Утверждаю, что препарат, который мною применялся, был эффективным и нетоксичным (смотрите протокол совещания Киевского РЗО, отзывы больных). Причиной моего увольнения я усматриваю, как результат моего выступления на обществе фтизиатров в МОНИКИ 25 ноября 1952 года с критикой руководящих работников областного тубинститута и ВНИХИ, которые безобразно провели испытание в 1950 году и необоснованно задержали выпуск лучшего противотуберкулезного препарата на длительный срок, лишив в этот промежуток времени многих больных своевременной медицинской помощи. Необъективный подход ко мне со стороны главврача выражается еще в том, что я освобождена от работы, несмотря на то, что я в настоящее время являюсь кормящей матерью, а по своей работе фтизиатра поликлиники, кроме благодарностей в приказах, не имела никаких замечаний. На основании вышеизложенного считаю приказ неоправданным и необоснованным, прошу восстановить меня на работе с оплатой за вынужденный прогул».
22 октября 1953 года в письме №10-8/132-К на имя А.Т.Качугина, зам. председателя Ученого совета Минздрава СССР, член-корреспондент АМН СССР профессор Г.В. Выгодников сообщил:
«В ответ на Вашу телеграмму от 9 октября сего года, пересланную из секретариата председателя Совета министров СССР Г.И. Каденкова, могу сообщить, что по вопросу о восстановлении на работе врача Б.Я. Кейфман Вам следует обратиться в Московский городской отдел здравоохранения».
Жительница Башкирии Лариса Николаевна Барабаш в своем письме главному редактору газеты «Правда» написала: «В газете «Правда» от 13 сентября 1971 года была помещена статья Н. Блохина и А. Пирогова «О «биологическом пожаре» и подпольном врачевании», в которой говорилось о том, что лечение раковых заболеваний по методу Качугина отвлекает больных от рациональных методов лечения. По времени эта статья совпала с трагедией в нашей семье. Внезапно заболел муж (ему 30 лет). При операции была обнаружена злокачественная опухоль толстой кишки с метастазами в печени и лимфоузлах, и асцит. Состояние до и после операции было тяжелое. Нам, родным больного, врачи сказали, что опухоль удалять было поздно, он безнадежен, проживет не более двух месяцев, состояние его будет ухудшаться с каждым днем. Я, жена больного, обратилась к Качугиным и в настоящее время (30 дней) лечу по их методу. Муж нормально спит, хорошо ест, читает, все свободное время проводит на прогулках. Находясь на больничном, продолжает учебу в техникуме (я не в состоянии была запретить ему учебу - очень уж он стремился). Что будет дальше, каким будет его состояние, я не могу сказать, я не знаю, но сейчас мы все живем и радуемся, глядя на него, а не страдаем, за что мы бесконечно благодарны Качугиным. И я считаю своим долгом сказать, что ничье, даже самое авторитетное заявление, не должно тормозить развитие тех методов лечения, которые облегчают (в полном смысле этого слова, а не то что наркотики) страдания больных, и возвращает их к нормальной жизни...»
А в одном из писем ко мне Лариса Николаевна Барабаш пишет: «Милая Белла Яковлевна! Здравствуйте, тысячу лет здравствуйте! Это я - Лариса. Мой Витя поправился, ходит в техникум, хотя я ему это запрещаю. Я бы хотела, чтобы он отдохнул, но не могу с ним сладить, он говорит: «Что ты ко мне пристала? Я совершенно здоровый человек!» Ну что будешь с ним делать?! Пусть занимается, Белла Яковлевна, мы ваши вечные должники. Вы нам дороги, как самый родной человек! Дай Вам бог здоровья на много-много лет! Лечите скорей свой ревматизм и сердечко, чтобы не болеть... В любой мой приезд в Москву, я Вам обещаю, на святой могиле Анатолия Трофимовича будут живые цветы... Ответ с «Правды» я еще не получила...»
О «качугинском» методе лечения тяжелых недугов Л.Н. Барабаш узнала, прочитав статью в журнале «Изобретатель и рационализатор» №4 за 1971 год. Сейчас у меня имеется целая «папка» с ее благодарственными письмами, поздравительными открытками, телеграммами, в одной из которых она радостно сообщает мне: «... Самочувствие мужа улучшилось. Ест. Спит. Подолгу ходит пешком...» Дают «пищу» для размышлений и такие слова той же Ларисы Николаевны Барабаш: «...Витю моего после 4-х месяцев больничного направили на ВТЭК в онкологический диспансер. Я предварительно ходила, говорила с врачами. Они сказали, , что никакого обследования делать не будут, незачем, он все равно... Я им сказала, что сейчас он себя чувствует хорошо, что мы его лечим по методу Качугина. Но они посмотрели на меня, как на дуру необразованную, поскольку я не врач, и не стали со мной даже говорить. О методе Качугина они не слышали, как спрашивали, - травами мы лечим или чем? Я ответила, что не травами, но подробнее им было не интересно. У меня сложилось такое впечатление, что я говорила не с врачами, а регистраторами, которые фиксируют: кто умер или умрет... Белла Яковлевна, ответ, который я получила с «Правды»... Содержание его: «... С Вашим письмом мы познакомили Министерство здравоохранения...»
В вестнике «Здоровый образ жизни» № 18 за 1996 год, в заметке «Спасибо, Белла Яковлевна», сказано: «О Белле Яковлевне Качугиной мы тоже рассказывали. Буквально в минувший четверг в редакцию вестника пришла женщина и оставила куцую записочку: «О Белле Яковлевне Качугиной узнала из вестника. Из истории вылеченного ею человека (зовут его Юрием Александровичем), у которого был рак горла! У меня почти такой же диагноз - рак гортани 3-й степени. Приехала к Качугиной. Она приняла меня, как родная мать. Предложила очень интересную методику и стратегию лечения. Прошло несколько месяцев... Что сказать?! Нет слов! Опухоль полностью исчезла. Голоса не было совсем - сейчас он восстановился. Благодарю счастливый случай, который свел меня с вестником. Я просто не нахожу слов благодарности в адрес Беллы Яковлевны.
Адрес: Ульяновск, Малицкий пер., д. 5. Савельева Светлана Петровна».
Житель Брестской области Александр Васильевич Михалюк сообщил мне: «... Лечусь по поводу опухоли головного мозга с декабря 1989 года и по настоящий момент. Самочувствие хорошее, уменьшились приступы припадков. Занимаюсь физкультурой и спортом, делаю гимнастику; Прошу продлить мое лечение, все переношу хорошо...» А на обратной стороне фотографии - такая надпись: «Дорогой нашей спасительнице Белле Яковлевне в знак уважения и признательности. Семья Михалюк: Валентина, Александр, Лешка Михалюки...»
За подписью директора Башкирского государственного института по проектированию предприятий и сооружений нефтегазодобывающей промышленности Башнефтепроект Б.А. Карпушина и председателя профкома этого института А.П. Пикторовая получила письмо, в котором сказано: «Просим Вас провести медицинское обследование и лечение нашего сотрудника - начальника Когалымского отдела Протасова Юрия Андреевича». Конечно, я откликнулась на эту просьбу... Прошло некоторое время, и я получила письмо от самого Ю.А. Протасова. Он пишет: «...С 28 сентября 1991 года я начал проходить лечение Вашим методом при диагнозе рак мочевого пузыря». Обнаружено заболевание в июне 1990 года, а в июле сделана операция в онкологическом диспансере Башкирской ССР. Принял пять уколов внутримышечных и пять подкожных. Состояние хорошее, чувствую себя нормально...»
Есть у меня небольшая цветная фотография, на которой рядом со мной стоит молодая красивая женщина, Елена Викторовна Потохатая, жительница города Бердянска. В одном из своих писем она пишет: «Дорогая Белла Яковлевна! Препараты переношу нормально. Побочных явлений не обнаружено. Признаков заболевания сейчас нет. Большое Вам спасибо за Ваше лечение. Прошу продлить лечение...»
Теплые, сердечные письма с искренними словами благодарности присылали мне житель Москвы Олег Андреевич Воробьев, жительница Запорожской области Надежда Федоровна Бличкова, мальчик Костя Пурцквенидзе, супруги Смирновы, Светлана Алексеевна Трибушкина... Врач Орешина была просто в восторге от результатов «качугинского» метода лечения, сообщив мне в письме: «...Эффект поразительный! Милая Белла Яковлевна! Кроме того, что Вы ВРАЧ МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ, Вы еще очень чуткий, душевный человек! Я просто преклоняюсь перед Вами!..
Низкий поклон светлой памяти Анатолия Трофимовича Качугина! ЭТО ЧЕЛОВЕК - ЗВЕЗДА, В ЛУЧАХ ДОБРОГО УМА КОТОРОГО МЫ, ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ НА ЗЕМЛЕ, ГРЕЕМСЯ ДО СИХ ПОР!..»
Имеется в моем «домашнем архиве» и такое письмо: «Уважаемая Белла Яковлевна! Сообщаем, что первый этап лечения тов. Иикитина И..- (с февраля по июнь 1978 года) по методу Качугиных А.Т. и Б.Я. прошел успешно. Больной чувствует себя хорошо. Очень благодарны Вам родственники больного: В.А. Ильина и Н.В. Никитина».
В вестнике «Здоровый образ жизни» № 6 за 1997 год напечатаны и такие слова: «... В вестник прислал письмо москвич Александр Анатольевич Соловьев. Его телефон 366-94-51. Он пишет следующее: «В настоящее время я осуществляю курс лечения от рака горла по методу Беллы Яковлевны Качугиной с 28 сентября 1996 года. На момент начала лечения я с трудом мог проглотить глоток воды. Спустя два месяца все признаки болезни были ликвидированы и дальнейшее лечение направлено на предотвращение рецидивов болезни. Первые грозные признаки появились в середине июля 1996 года. На протяжении августа и сентября я наблюдался у нескольких врачей. Мне ставили различные диагнозы: хронический тонзиллит, грибковая ангина и даже сифилис, 1 -го октября в городском онкологическом диспансере у меня, наконец, взяли анализ на биопсию и через две недели я получил подтверждение о наличии злокачественной опухоли. Все врачи, к которым я в дальнейшем обращался за консультацией, утверждали, что опухоль в начальной стадии развития, но расположена так,, что опериррвать ее невозможно. От предлагаемых традиционных методов лечения я отказался и с 28 сентября строго придерживаюсь методики, рекомендуемой Беллой Яковлевной. С первых же дней лечения наблюдалось улучшение состояния. Сначала прошли воспаления и язвы, затем стала уменьшаться опухоль и лимфатические узлы. В ноябре 1996 года не осталось никаких видимых признаков болезни. Хочу через вестник «ЗОЖ» выразить огромную благодарность Белле Яковлевне Качугиной». «ЗОЖ»: Со своей стороны, мы публикуем телефон Беллы Яковлевны: 261-08-72".
В этом же вестнике «ЗОЖ» № 9 за 1996 год сказано: «... Белла Яковлевна Качугина - жена крупного советского ученого Анатолия Трофимовича Качугина, который поражал современников обширным кругом своих научных интересов. Наверное, проще сказать, в какой области не имел он открытий и изобретений, нежели перечислить все сделанное и запатентованное им. Медицина также не осталась в стороне от его внимания. Он создал прекрасный противотуберкулезный препарат. Он же, заинтересовавшись раковой опухолью, создал и средства, и методику борьбы с ней, призвал на помощь солянокислый семикарбазид и йодистый кадмий...» И далее в вестнике «ЗОЖ» рассказывается, как я «... Юрия Александровича, который за день до операции бежал из больницы, вылечила. Семикарбазид, йодистый кадмий, специальные процедуры по очищению кишечника, бездрожжевая диета за четыре месяца совершили чудо. Опухоль исчезла... Лечение по специальной методике продолжалось еще два года. Оно, возможно, продолжалось бы и более длительный срок, не случись с Юрием Александровичем беда. Управляя такси, он насмерть сбил человека. Был осужден и отправлен в края «не столь отдаленные». То была замечательная проверка качества лечения. Никаких рецидивов, никаких напоминаний о болезни...»
В газете «Целитель» №3 за 1997 год сказано о том, что на моем «счету 200 человек, спасенных от рака...»
А в журнале «Техника - молодежи» № 11 за 1997 год напечатана статья Игоря Бойчина «Признаки болезни исчезли...», в этой статье сказано: «Не в первый раз появление на страницах «ТМ» статей о чем-то необычном из области медицины вызывает живой отклик читателей. Звонят по телефону, посылают письма нам, просят связать с авторами. Но особый интерес вызывают материалы о неординарных лечебных препаратах, к тому же, если речь идет о таком зловещем заболевании, как рак.
Вот и теперь рассказ Ю. Каменского об ученом, изобретателе, авторе множества новинок в науке, технике и медицине Анатолии Трофимовиче Качугине и его вдове, единомышленнице Белле Яковлевне Качугиной («ТМ» №3 за 1997 год) обернулся потоком обращений в редакцию. Причем, среди них немало было в поддержку новаторского (вернее, полувековой давности) метода лечения, и не просто из-за умозрительных сообщений, а после проверки на себе. Приведем наиболее типичные:
«Прочитав статью «Признание через полвека», хочу сообщить, что у меня обнаружили рак горла, - свидетельствует С. Савельева из Ульяновска. - Несмотря на усилия врачей, улучшения не наступало. Тогда я обратилась к Б.Я. Качугиной. К лечению она приступила 26 августа 1996 г., и уже через два месяца симптомы заболевания исчезли! Прошу вас поместить мою благодарность Белле Яковлевне».
«Рак гортани, таким был диагноз, поставленный мне специалистами в 1963 г., - пишет москвич Ю. Братолосов. - Теперь о том остались только неприятные воспоминания, и все потому, что я прошел курс лечения по методу А.Т. Качугина. Сейчас я совершенно здоров, а Беллу Яковлевну называю своей матушкой-спасительницей».
Но, разумеется, в поступившей почте чаще встречались недоуменные вопросы от людей, которые впервые узнали об этом методе и просили рассказать о нем подробнее. «Разумеется» - потому что он упорно замалчивался нашими СМИ и лишь в нынешнем году был официально запатентован...
И вот, так сказать, по коллективному поручению читателей я встретился с Б.Я. Качугиной. Обычная московская квартира - небольшая, уютная. У стен - шкафы с книгами и папками, между ними портрет Анатолия Трофимовича и написанные им пейзажи. Белла Яковлевна внесла несколько внушительных папок, заметив, что это далеко не все, и стала раскрывать, показывая выписки из историй болезней тех, кому она помогла избавиться от смертельного недуга, их фотографии, письма. Содержание их было приблизительно схожим. «Моя жена Людмила Викторовна страдала миоломной болезнью 3-й степени. На сегодня, 23 мая 1995 г., чувствует себя вполне удовлетворительно, анализы подтверждают значительное улучшение здоровья», - делится своей радостью волгоградец И. Войтецкий.
«Лечусь у Качугиной с 13 декабря 1996 г., - обращается в редакцию одной из газет тверяк С. Бураков. - Диагноз мне поставили в марте, назначили химиотерапию, которую я переносил очень плохо. Но после лечения у Качугиной очередной курс перенес намного лучше».
... Какими только эпитетами не награждали нынешнее столетие! Век радио, электроники, атома, космоса и, одновременно, - «испанки», рака, и теперь еще СПИДа. Поскольку предметом нашего рассказа является рак, на нем и остановимся. При борьбе с этой опаснейшей болезнью прибегают к радикальным мерам - злокачественную опухоль вырезают, но через некоторое время она, как правило, возникает вновь и в ином месте. Так что неспроста заговорили о бессилии медицины перед такой напастью, и отчасти скептики правы - нельзя же искоренять следствия, не зная причин появления болезни и факторы, обуславливающие ее развитие. Попытались обратиться к казавшимся всемогущими химиотерапии и ионизирующим облучениям, однако выяснилось: если они и способствуют рассасыванию злокачественных опухолей, то отнюдь не убивают раковые клетки. Напротив, возникают иные, вполне жизнеспособные микроформы, которые разносятся по организму кровью и лимфой, и в совершенно здоровых, вроде бы, местах появляются зловещие метастазы. К тому же после химиотерапии и облучения наблюдается заметное ослабление иммунитета. Из-за этого нередко бывает - больной как будто выздоровел, что подтверждает обследование, а через пару лет, даже месяцев наступает рецидив.
Однако легенду о неизлечимости рака не приняли многие врачи и изобретатели, в том числе А.Т. Качугин. Дело в том, что было установлено: медленные нейтроны, взаимодействуя в организме: атомами натрия, кальция, калия, магния, фосфора и йода, делают их радиоактивными, причем особенно - в злокачественных опухолях. Невольно напрашивается вывод - если удастся как-то уменьшить чрезмерную радиоактивность, то пораженные раком ткани лишатся энергетической подпитки, перестанут развиваться, а потому и рассосутся. Потому-то Анатолий Трофимович и предложил вводить больным кадмий, гадолиний и йод, поглощающие нейтроны, и назвал предложенный способ нейтронзахватным. В 1948-49 гг. он проверил воздействие кадмия на раковые заболевания, и оказалось, что за три недели, а то и меньше, боли уменьшаются. Тогда Качугин перешел к следующему этапу - ведение больным еще и семикарбазида, способствующего разрушению опухолей и заодно активизирующего жизнедеятельность здоровых тканей, повышающего иммунитет всего организма. Так возникла семикарбазид-кадмиевая терапия.
Белла Яковлевна в то время работала в медсанчасти при авиационном заводе в Филях, ныне носящим имя М.Ю. Хруничева, и московской поликлинике №58, была по специальности фтизиатром. Она опробовала предложенный Анатолием Трофимовичем гидразид изоникотиновой кислоты на больных туберкулезом, а том стала применять его методику и при лечении злокачественных опухолей. В частности, в 1953-63 гг. консультировала сотрудников ленинградской поликлиники №3 АН СССР. Довелось ей бывать и в годичной командировке в крупнейшем у нас Институте онкологии, ставшим впоследствии Институтом экспериментальной и клинической онкологии. Надо сказать, что, за немногими исключениями, тамошние специалисты считали себя единственными, кто досконально разбирается в проблемах рака, а свои приемы - абсолютно верными. «Альтернативной медицины нет, - урезонивали в мае 1994 г. онкологи Н. Трапезников и Л. Дурнов, - есть только одна медицина, которой посвятил свою жизнь наш учитель Н.Н. Блохин». Отсюда соответствующее отношение к «другой медицине» и к тем, кто пробовал подойти к загадке этого недуга своими путями. «Любые разработки ученых, врачей, изобретателей и народных целителей-травознаев, противоречащие официальной концепции, жестко пресекались», - сетовала в книге «Иду по следу убийцы» Т. Свищева и напоминала о печальной участи врача Ю. Продана, доктора Н. Обельницкого, профессоров В. Гавалло, И. Ворошиловой, микробиолога А. Троицкой, целителя М. Гадюка, дерзнувших предложить свои способы раннего диагностирования и лечения рака. Белла Яковлевна ожидала всякого, но никак не думала, что встретит непризнание, вызванное лишь ортодоксальным отрицанием всего нового. Мне она поведала, какими способами (отнюдь не лечения) пользовались подчиненные Блохина.
... После использования семикарбазид-кадмиевой терапии у находившегося в институте больного исчезла злокачественная опухоль, он стал ходить, прибавил в весе. Ее не обнаружили и при рентгеновском обследовании. Тогда было заявлено, что пациент якобы повернулся и подставил Х-лучам другой бок. А раз так
- по настоянию Блохина лечение по методу Качугина прервали, и произошло то, что и следовало ожидать - состояние пациента ухудшилось.
У страдавшего раком желудка опухоль удалось уменьшить за две недели. И что же? Признали не правоту Беллы Яковлевны, а ... ошибку врача, ставившего диагноз, ибо «никакого рака в помине не было». Несмотря на протесты, недолеченного пациента выписали и даже разрешили отдохнуть в жарком Крыму. Обратно его пришлось привозить...
Одним из подопечных Качугиной был студент Московского инженерно-строительного института А. Андрианов, мучившийся от саркомы шеи и заклеточного пространства. Как только у него заметили улучшение, ей угрожающе настоятельно посоветовали «бросить это дело». Пришлось устроить «подпольную явку» в здравпункте МИСИ, где она продолжала вводить больному препарат. Через 9 месяцев он выздоровел, получил диплом, потом обзавелся семьей, и сейчас трудится ведущим инженером на одном из подмосковных предприятий.
Когда супруги Качугины предложили разработанные ими лечебное белье и спальные принадлежности, предохраняющие от медленных нейтронов, то Блохин, выступая перед журналистами, язвительно заметил по этому поводу, что «женщины не хотят ходить в мокрых(?!) трусах». И наконец, использование метода Качугина упомянутый институт прекратил буквально накануне представительной конференции онкологов, тем самым сорвав выступление на ней Беллы Яковлевны.
И вновь мы просматриваем толстые папки, читаем письма этих больных матушке-спасительнице, а она комментирует. -Удивляешься ее профессиональной памяти - Качугина называет, кого спасала два, а то и три десятилетия назад, диагноз, сцеления. И только иногда отрывается от беседы, чтобы от-ь на телефонные звонки - московские и других городов.Первой, кому она помогла, была медсестра Бережная. Еще в 19хх году Белла Яковлевна всего за два месяца избавила ее от застарелого туберкулеза легких. Другая пациентка, Винова, страдада от саркомы матки и мочевого пузыря -теперь все это осталось прошлом. Студент из Киева Оганесян заболел злокачественной опухолью в брюшной полости. Пройдя курс семикарбазид-кадмиевой терапии, он успешно закончил институт и позже закончил кандидатскую диссертацию.
Обнаружив у Смирновой рак легких, врачи назначили ей операцию. Та отказалась и обратилась к Качугиной. После выздоровления воскресшая Смирнова написала президенту СССР Горбачеву письмо, в котором, в частности, просила выразить признательность Белле Яковлевне за ее самоотверженную деятельность. Зачинщик злополучной «перестройки» привычно гил обращение по инстанциям, и автору сообщили, что оснований для благодарности нет, поскольку «история ее болезни не сохранилась!»
И. Смыченко Белла Яковлевна за пять месяцев избавила от рака, поразившего гортань, гортано-глотку и корень языка. Такая участь ожидала шестнадцатилетнего краснодонца Чума В. 1966 году он лежал с саркомой правого легкого, разрушенными позвонками и парализованными ногами. Спасла его карбазид-кадмиевая терапия - и он получил высшее образование, защитил диссертацию, женился...
В 1990 году четырехлетний И. страдал лимфосаркомой. Дело дошло до того, что врачи посоветовали матери быстрее забрать домой, а то «еще умрет по дороге». На помощь пришла Качугина со своим препаратом, и уже в следующем году наступило явное улучшение. Я видел цветное фото стройного, вполне здорового, улыбающегося мальчишки...
О работах Качугиных знали многие, их поддерживал маршал Советского Союза М. Захаров, а его жена В. Руднева однажды прислала Анатолию Трофимовичу телеграмму: «Кланяюсь вам по-русски в ноги за Ваше гениальное изобретение. Невежды еще есть, но Вам принадлежит будущее». В последнем абзаце явный намек на многолетний конфликт врача и изобретателя с «только одной медициной». Писательница Вера Кетлинская поместила в еженедельнике «Неделя» статью о семикарбазид-кадмиевой терапии, во всевозможные учреждения не раз обращались ее коллеги: Юрий Герман, Даниил Гранин, Самуил Маршак, Илья Эренбург... Белла. Яковлевна грустно улыбается: «...и все, как о стенку горох».
Антонина Коптяева написала о Качугиных повесть «Любовь и ненависть». Опубликовали только сокращенный вариант, изъяв главу о противоборстве новаторов со всемогущим ведомством Блохина.
В 1993 году Белла Яковлевна договорилась с депутатами Верховного Совета показать им тех, кто еще недавно был обречен на верную смерть, возможно, это помогло бы преодолеть завесу умолчания, но осенью в столице произошли известные трагические события...
Ну, а как сейчас с внедрением метода Качугина? Ничуть не лучше. Если препарат все же готовили по заказам Министерства здравоохранения (и высокопоставленные чиновники не застрахованы от рака) в виде порошка, капель, примочек, а также для внутривенных и внутримышечных инъекций, то теперь часть компонентов уже не выпускают, другие резко подорожали. У Беллы Яковлевны остались кое-какие запасы, но надолго ли их хватит?
Правда, Минздрав попробовал было обойти Качугиных (их препарат защищен патентом) и наладить выпуск «аналогов», но примененные добавки оказались токсичными или нерастворимыми и попросту выбрасывались из организма, при изготовлении же других нередко нарушается технология.
Не изменилась и позиция ведущих медицинских учреждений. Несколько раз Качугина обращалась в «верха» по поводу официального признания семикарбазид-кадмиевой терапии, но ее письма, как и в пресловутые времена, отправляли в Институт экспериментальной и клинической онкологии, а там не раздумывая, ссылались на старые отписки.
В заключение хочу несколько прояснить ситуацию. Было бы напрасно полагать, что «только одна медицина» господствует исключительно у нас, - на Западе за нею стоят всемогущие химико-фармацевтические монополии, не допускающие появления на рынке лекарств, разработанных «посторонними». У нас такие вроде бы пока не объявились, но, тем не менее, выставлен прочный заслон против семикарбазид-кадмиевой терапии, больных лечат прежними методами и далеко не эффективно (в одной лишь нашей редакции за последние годы умерло от рака трое сотрудников в расцвете творческих сил, не говоря уж об авторах.) И еще. Сейчас стало опять модным восхищаться заграницей, и многие страдальцы, если позволяют деньги, ищут исцеления там. А ведь все же могло быть наоборот».
Цитирование различных публикаций, писем, стенограмм можно продолжать и продолжать! Слава Богу, что мы живем не в то время, когда «еретиков» сжигали на костре! Истина рождается в борьбе! Но любую борьбу нужно вести честно и достойно! Я скажу откровенно, что организованное еще при жизни А.Т. Качугина активное противодействие его прогрессивным идеям и изобретениям вплоть до нанесения ему личных оскорблений чиновниками от медицины под руководством ныне покойного академика Н.Н. Блохина и ныне успешно здравствующих его последователей не ослабевает и в наши дни, когда Анатолия Трофимовича уже нет в живых. Высокомерно пренебрежительное отношение к истине, не останавливающееся даже перед извращением действительности, вплоть до грубой фальсификации фактов и циничного обмана, приходится испытывать и на сегодняшний день последователям большого творческого наследия А.Т. Качугина. Примером тому может послужить выступление в феврале 1994 года генерального директора Российского онкоцентра академика РАМН Н.Н. Трапезникова, когда он, воспользовавшись тем, что я не была приглашена на телепередачу (а разговор шел по существу о наследии А.Т. Качугина в области лечения рака), беспардонно извратил факты, обманывая доверчивых телезрителей. Мой протест редакции Московского телевидения так и остался без ответа (невзирая на его оплаченность).
При всем моем уважении к писательнице Антонине Коптяевой, я вынуждена сказать и несколько «критических» слов в ее адрес, поскольку в своем романе «Любовь и ненависть» она излишне драматизировала отдельные эпизоды якобы из жизни А.Т. Качугина. Это - события в связи с вероломным нападением милиции и работников скорой помощи с применением смирительной рубахи и т. д. Конечно, так роман интереснее читается, но, к огорчению, это - надуманные события, не имевшие места в жизни А.Т. Качугина. Тому я, как его супруга, и помощница во всех его делах свидетель. Подобная ремарка была бы излишней, если бы герой романа не был выведен под своей настоящей фамилией. Ну, а насколько мне удалась моя книга - судить читателям и ее многочисленным «героям»! Буду ждать ваших отзывов!..
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Эпиграфом к моей книги были стихи Льва Николаевича Зубачева. Этот энергичный, грамотный и обаятельный человек дал мне копию своего ходатайства. В этом документе сказано: «Президенту России, мэру г. Москвы, Московской городской Думе от кандидата в депутаты Московской областной Думы, участника военных парадов на Красной площади, поэта, автора трех книг, известного правозащитника, бывшего кандидата на должность главы Клинского района Зубачева Льва Николаевича, проживающего по адресу: 141600, Московская обл., г. Клин, ул. Горького, Д. 9/15.
ХОДАТАЙСТВО
Многоуважаемый Президент России! Многоуважаемый мэр г. Москвы! Многоуважаемые депутаты Московской городской Думы!
Я обращаюсь к Вам с ходатайством об увековечивании памяти великого изобретателя и ученого Анатолия Трофимовича Качугина, о хороших и добрых делах которого имеется множество публикаций в различных изданиях, часть из которых я приобщаю к этому своему ходатайству. Прошу Вас рассмотреть и решить вопрос об установлении памятной мемориальной Доски на доме на Большой Почтовой улице г. Москвы, где долгие годы жил и плодотворно работал А.Т. Качугин.
Считаю также целесообразным создание квартиры-музея А.Т. Качугина, присвоение его имени одной из улиц в Москве и одному из строящихся кораблей. Прошу наградить высокой государственной наградой Беллу Яковлевну Качугину - вдову и соавтора многих изобретений А.Т. Качугина, ветерана здравоохранения, о плодотворной работе которой также имеется немало публикаций, часть из которых я Вам высылаю. Всего Вам самого светлого и наилучшего! С искренним к вам уважением Л.Н. Зубачев, автор многих публикаций. Сообщаю Вам телефон Б.Я. Качугиной: 261-08-72. 3 ноября 1997 г. Ваш преданный Л.Н. Зубачев».
Да, еще и еще раз я «под занавес» своей жизни убедилась в том, что белый свет, как говорится, не без добрых людей! Наступил 1998 год. И вот, своеобразным «подарком» к Женскому дню стал для меня еще один очень важный документ, переданный мне тем же неутомимым и никогда не унывающем Л.Н. Зубачевым. В этом документе за подписью начальника отдела охраны художественного наследия Комитета по культуре Правительства Москвы А. С. Тантлевского от февраля 1998 года №36/55, сказано:
«ЗубачевуЛ.Н.
Уважаемый Лев Николаевич!
В Комитете по культуре рассмотрено Ваше письмо с ходатайством об увековечивании памяти А.Т. Качугина. По вопросам, касающимся Комитета, сообщаем Вам следующее. В соответствии с Законом о музеях и музейном фонде Российской Федерации для создания государственного музея необходимо переслать в Государственный музейный фонд наследие А.Т. Качугина и перевести мемориальную квартиру в государственный нежилой фонд, как служебное помещение учреждения культуры. Возможно также создать частный или общественный музей. В этом случае учредители - частные лица или организации берут на себя обязанности по финансированию музея и сохранности его коллекции и имущества. Предлагаем Вам прежде всего определиться в этих вопросах. Что же касается установки мемориальной доски, должны Вам сообщить, что в последние годы, в связи с большой перегруженностью центра города мемориальными досками. Правительство Москвы не поддерживает ходатайств об их установке и не принимает новых распорядительных документов».
Таким образом, можно сказать, что вопрос о создании музея А.Т. Качугина решен положительно. Думаю, что не за горами тот день, когда этот музей откроется!.. Хочу предложить вниманию читателей и небольшой рассказ «Соавтор»: «Рождение всякого младенца - всегда удивительное событие. А туг оно сопровождалось еще и необычным явлением: громкий детский крик раздался до появления ребенка на свет. Это было в 1920 году в Днепропетровске.
Слышавшие этот крик узнали позже от специалистов, что такой крик нельзя было слышать, поскольку он невозможен. Но в момент крика поблизости не было ни одного специалиста, если не считать бабку-повитуху, да случайно зашедшего в дом старика-нищего, немало повидавшего на своем веку.
- Кто родился? Мальчик или девочка? - помолясь, спросил он.
- Никто еще не родился. Роды только начинаются, - ответили нищему. Старик понимающе закивал головой. - Дай Бог здоровья роженице! - перекрестился он. Поблагодарив за милостыню, он объяснил чудесный крик как предзнаменование.
- Или дите умрет, или мать. Однако, если младенец живой останется, то прославится, - сказал нищий.
Роды прошли благополучно. Родилась девочка. Тайну крика сейчас уже не объяснить. Возможно, кричала мать, у которой от боли изменился голос.
Девочку назвали Беллой, что означает «красивая». Когда она подросла, то молодые люди стали оказывать ей знаки внимания, но Белла избегала ухажеров. Она поступила учиться в медицинский институт. Немало ее сокурсников образовали семейные пары. Но Беллу больше интересовали новости медицинской науки, а своего будущего мужа она не представляла иначе, как солидным ученым.
Поэтому и увлеклась она однажды доцентом из университета, который был много старше ее. И казалось ей, что он по-настоящему влюблен в нее. Но случай изменил все. Ей показалось, что он слишком любезно заулыбался в ответ на улыбку ее подружки, общепризнанной красавицы. И Белла заревновала, затосковала, стала избегать встреч с ним, перестала есть. Ночью ей стали сниться кошмары. Подруги говорили, что она стонала по ночам. В одну из таких ночей ей приснился сон, после которого она вычеркнула доцента из своей жизни.
Ей показалось, что она вошла в какую-то уютную комнату, похожую на домашний кабинет. На письменном столе, заваленном машинописными работами и книгами, стояла бронзовая лампа с зеленым абажуром, а на подоконнике за ней - микроскоп. Около стола в профиль к ней сидел в кресле высокий стройный блондин и писал что-то.
- Он будет твоим мужем, - произнес чей-то голос. - Он будет великим изобретателем и ученым.
После этого ей стало легко. Кошмары прекратились. Вернулись аппетит и хорошее настроение. В институте она рассказала своим подругам о своем сне.
- Мне приснился сон, что мой муж будет ученым.
- А у тебя другого мужа и быть не может. Мы давно знаем, что ты спишь и видишь себя и своего мужа ученым. Ты у нас и так ученая-преученая. Не зря все девчонки стараются с тобой вместе заниматься, - ответили ей подруги.
В 1942 году состоялся выпуск ее курса. Военкомат собрал всех выпускников в городском саду Ставрополя, где должны были вручить им военные билеты. В это время произошел первый налет фашистской авиации на Ставрополь. Половина выпуска погибла.
В войну Белла Яковлевна работала на заводе боеприпасов в Москве. Когда кончилась война, она поступила в Центральный институт усовершенствования врачей, где прошла специализацию в лечении туберкулеза.
Однажды тетя Паша, которая работала машинисткой и у которой бывали сотни разных людей, сказала ей, что недавно у нее побывал чрезвычайно интересный человек.
- Приходил ко мне врач, очень талантливый ученый. Изобретает лекарства. - Потом тетя Паша познакомила ее с этим изобретателем.
- Качугин Анатолий Трофимович, - представился он. И стал тут же рассказывать что-то об исследованиях в области обмена веществ. После того как эта тема была исчерпана, он стал расспрашивать свою новую знакомую. Она была на двадцать пять лет моложе его, и потому он с ней разговаривал чуть-чуть снисходительно.
- Дитя, зачем вы идете работать по туберкулезу? Разве вы больны туберкулезом?
-Нет.
- Деточка, но ведь вы можете заболеть сами, когда будете лечить больных туберкулезом. По этой специальности, в основном, идут работать те врачи, которые болеют сами. Не лучше ли вам поступить в аспирантуру? Я могу вам помочь. Звоните, мой телефон: Е-1-08-72. У меня жена в Ялте лечится от туберкулеза. Я умоляю вас, не рискуйте своим здоровьем.
Как-то от скуки Белла позвонила Качугину. Он обрадовался ее звонку.
- А! Это Белла Яковлевна? У вас есть время? Так вы меня можете выслушать? Тогда слушайте: в человеческом организме происходит удивительный обмен веществ... Многие болезни можно распознать по поту. Например, пот туберкулезных больных имеет определенную формулу. А запах пота - медовист. У раковых больных пот имеет гнилостный запах. Вы слышите меня?
- Да, да, слышу, - ответила ему Белла Яковлевна, но сама перестала слушать, когда он начал сыпать химическими формулами и переходить от одной биохимической реакции к другой.
- Ну, поехал, - сказала она тете Паше, закрыв трубку рукой и качая головой.
Потом было несколько ни к чему не обязывающих встреч. Она узнала, что он профессиональный изобретатель. Необычно было то, что он боялся часто менять место своей работы. И занимался исключительно своими изобретениями - делал не то, что кто-то приказывал, а то, что считал необходимым сам. Поэтому он, в основном, работал по договорам и трудовым соглашениям, добиваясь финансирования своих разработок от самых различных организаций. Однако, иногда он по несколько лет работал как все обычные люди, в какой-либо лаборатории или НИИ. Но это было скорее исключением, чем правилом, и происходило лишь тогда, когда он убеждался в том, что на службе ему не мешают заниматься своими изобретениями. Про него даже ходили слухи, что он имеет текущий счет в банке.
Она узнала и то, что он одно время работал по специальному заданию зам. наркома обороны Тухачевского, после чего отбывал заключение за Полярным кругом, как «шпион в пользу Тухачевского». За время заключения его жена и дочь тяжело заболели туберкулезом. И по возвращении в Москву это побудило его заняться изобретением эффективного лекарства против туберкулеза.
И он изобрел самое эффективное лекарство, обнаружив, что химическое вещество под названием гидрозид изоникотиновой кислоты (ГИНК) подавляет туберкулезную палочку лучше всех известных средств. Но его изобретение не успело спасти его жену и дочь. Позже весь мир признал, что ГИНК является самым сильным противотуберкулезным средством. ГИНК получил в разных странах различное название, а в СССР известнее всего под названием тубазид.
Качугин рассказывал, как в институте Гельмгольца он разрабатывал прибор для восстановления зрения ослепшим военным, используя вместо глазных нервов обонятельные. Успешной работе с изобретениями мешало скептическое отношение со стороны одного профессора.
Уже на испытании прибора профессор, не веря, что слепой может заметить человека с помощью прибора, встал на пути слепого. Но слепой, обнаружив прибором неожиданно появившееся перед ним препятствие, резко махнул рукой, пытаясь убрать это препятствие, и угодил профессору-скептику кулаком в лицо. Профессор едва устоял на ногах, однако одобрить прибор отказался.
Изобретатели - революционеры в науке. И они, как революционеры, рискуют своей головой, борясь за свои изобретения, - с горечью сокрушался Качугин, рассказывая Белле о своих злоключениях. - Гораздо легче изобретать, чем пробивать изобретения.
На несколько лет Белла потеряла Качугина из виду. Но однажды к ней попала очень тяжелобольная безнадежным туберкулезом, которую уже невозможно было спасти известными лекарствами.
Вспомнив о Качугине, Белла спросила у тети Паши, как его найти.
- Но ты же была знакома с Анатолием Трофимовичем?
- Да у меня уже давно потерян его телефон. Тетя Паша покопалась в своей старой телефонной книжке и дала его телефон.
- Анатолий Трофимович, вы меня помните?
- Белла Яковлевна! Как я рад! Слушаю Вас.
- У меня к вам просьба, Я помню. Вы изобретали новое средство против туберкулеза. Не могли бы вы мне дать лекарство для одной тяжелобольной.
- Сейчас же приезжайте ко мне, - сказал он. - Вот адрес: ул. Большая Почтовая, 18/20, корпус 2, кв. 82.
Белла одела сестрино пальто с нарядным воротником и поехала. Комната Анатолия Трофимовича была увешана множеством картин без рам. На всех было изображено море: бушующее и спокойное, буйное и окаймленное скалами. Стены были выкрашены в желтый цвет. У одной стены стоял шкаф с зеркалом и диван, у другой - длинный канцелярский стол, на нем бронзовая пепельница в виде головы Мефистофеля и бронзовая лампа. И впервые Белла обратила внимание, что хозяин квартиры очень красивый, изящный и стройный, с искренними добрыми глазами и губами розовыми, как у ребенка.
Он угостил Беллу обедом собственного приготовления. От него веяло такой душевной теплотой, что гостья чувствовала себя как дома. Ей были здесь очень рады, и ее одиночество как-то забылось. В разговоре он, между прочим, извинился за свою неухоженность и за то, что у него нет даже запонок на сорочке. А у нее мелькнула мысль о том, что неплохо было бы подарить ему запонки.
Он дал ей флакон лекарства и научил его принимать. Потом проводил ее до остановки и любезно помог сесть в трамвай. В другой раз он проводил ее до Филей, где она жила. А она, смущаясь, подарила ему янтарные запонки...»
Этот рассказ можно продолжать и продолжать. Конечно, наши взаимные симпатии «разгорались»! Мой давнишний юношеский сон стал явью! Анатолий Трофимович Качугин предложил мне стать его женой. Он был в то время уже вдовцом, автором многих изобретений. Мы стали мужем и женой, у нас появился сын Лева. Я старалась во всем помогать Анатолию Трофимовичу Качугину и стала его соавтором.
Шли годы. Всякое бывало в жизни - и радость, и грусть. Надежда на лучшее нас никогда не покидала. И даже теперь, будучи долгие годы вдовой, я мысленно вижу рядом с собой его - ГЛАВНОГО ЧЕЛОВЕКА В МОЕЙ ЖИЗНИ! Пусть мы бессмертными не будем - бессмертными будут наши дела, приносящие пользу людям! Спешите делать добро, дорогие мои читатели!
В ЖИЗНИ ВСЯКОЕ БЫВАЛО
Кому из нас, пожилых людей, не вспоминается наша молодость? Да, она была трудной и нелёгкой, она была опалена горьким дымом военного лихолетья, но как мужественно и упорно мы переносили все трудности и невзгоды, как верили в лучшее и стремились к нему?! Общая беда сплотила самых разных по характеру людей. Самоотверженность, взаимовыручка и беззаветная любовь к Родине помогли нам выстоять и победить.
Во время Великой Отечественной войны я работала врачом и возглавляла медицинский пункт на одном из военных заводов. Помню, как мне самой предложили подобрать помещение для медпункта и я выбрала, на мой тогда взгляд, самое «подходящее», с высоким потолком... А потом меня вроде бы в шутку спросили:
«Вы ещё не взлетели на воздух?..» Оказалось, что медпункт находится по соседству с помещением, где изготовляются взрывчатые вещества!..
- Сколько вам нужно выделить денег для приобретения оборудования и инвентаря для медицинского пункта? - спросила меня главный бухгалтер завода.
Я в то время совсем не знала стоимости этого оборудования, зарплата у меня была 50 рублей в месяц, и я ответила:
- 100 рублей, наверное...
В бухгалтерии раздался весёлый смех, видно, я назвала совсем «смешную сумму»... Конечно, весь инвентарь был приобретён, и его стоимость была значительно больше ста рублей...
А мои первые пациенты, рабочие этого военного завода, пришли ко мне, когда я ещё спала, ранним утром!.. Я ночевала в медпункте, просыпаюсь и вижу стоящих у моей койки людей, один из которых сказал:
- С добрым утром, доктор! Мы заболели, и нам сказали, чтобы мы пришли к вам...
- Здравствуйте! Мне необходимо встать и подготовиться к работе... - Больные вышли из комнаты...
А однажды, когда у меня в гостях был мой папа, в одну из ночей мне сообщили, что в каком-то помещении люди угорели, то есть отравились угарным газом, рано прикрыв дымоход печи... Я вначале растерялась, перебирая в памяти способы медицинской помощи при угаре, и даже спросила папу, который хотя и не был медиком, но многое знал в жизни:
- С чего же мне начать-то?..
- Нужно прежде всего всех их вынести на свежий воздух, доченька! Так всегда делали при угаре, как я помню!..
Так и поступили. А потом я сделала уколы... и всех спасли! Помню, как в приказном порядке, всего за три дня, мы сделали прививки всем работникам военного завода, и у нас не было ни одного случая инфекционного заболевания! Прививки делались в медпункте и ещё в двух специально оборудованных местах. В приказе начальника завода говорилось о том, что без прививки запрещается выход с территории завода... Люди сами приходили по графику, и оказалось, что мы первыми из всех заводов справились с этой «медицинской» задачей!..
На одном из совещаний, зимой, когда все были в полушубках и ватниках, я выступала в лёгком осеннем пальто, и на это обратил внимание секретарь краевого комитета партии:
- Не жарко ли нам в наших тулупах, если молодой врач так легко одета? - спросил он у присутствующих, среди которых было большинство мужчин.
После этого совещания меня вызвал начальник завода и поинтересовался:
- Какая у вас зарплата?
- Пятьдесят рублей в месяц. Я её получаю от райздравотдела...
- Будете получать ещё 50 рублей от нашего завода... А одеваться вам нужно потеплее, мы выделим вам материал для пошива зимней одежды... Берегите себя! Вы нам очень нужны!..
Всевозможных проблем хватало. Кадры для медпункта приходилось подыскивать здесь же, на военном заводе. По имеющимся из документов сведениям я узнала о том, что один из конюхов когда-то работал фельдшером. Этот человек годился мне по возрасту в отцы. Работал он неплохо, но нередко злоупотреблял спиртным, и мне приходилось делать ему замечания!
- Вы ведь медик и знаете, какой себе наносите вред этим зельем!..
Бывший конюх старался не злоупотреблять моим снисхождением и быть, как говорится, в «норме»...
Да, в жизни случалось всякое, но хорошего было намного больше, чем плохого...
«Я В ТРЕТИЙ РАЗ ВИЖУ ГЕНИЯ!»
Так сказал об Анатолии Трофимовиче Качугине известный учёный, профессор и антифашист Сергей Степанович Чяхотин, который по несколько дней бывал у нас в гостях и рассказывал много интересного. Он жил в разных странах, немало повидал, встречался с основоположником теории относительности Альбертом Эйнштейном и другими видными деятелями науки.
Гениальность А.Т. Качугина, как и многих гениев во время их жизни, была очевидна и понятна далеко не всем людям. И даже среди тех, кто признавал выдающиеся способности Анатолия Трофимовича, было немало завистников и недоброжелателей, порой занимавших высокие должности и всячески препятствующих внедрению изобретений и открытий... Но сейчас, с высоты прожитых лет, мне часто вспоминаются счастливые минуты нашей совместной жизни, и я мысленно слышу восхищённый голос авторитетного и уважаемого человека, в третий раз увидевшего гения...
ДЕВЧАТА КОПАЛИ ПРОТИВОТАНКОВЫЕ РВЫ
Летом 1941 года были прерваны каникулы и для нас, студентов Днепропетровского медицинского института. Я получила телеграмму, приехала в институт, и нас, хрупких девушек послали рыть противотанковые укрепления. Работали мы с энтузиазмом и самоотверженностью. Казавшаяся легкой в начале дня лопата становилась через несколько часов ощутимо потяжелевшей и не совсем послушной, а на руках «гудели» покрасневшие ладони...
Первый налёт фашистской авиации был самым страшным. Один из самолётов совсем низко, с оглушительным рёвом, пролетал над нашим противотанковым рвом, и я закричала: «Мама! Папа!..»
Оказывая упорное сопротивление, наши войска отступали на восток. Помню, как и наш железнодорожный эшелон, на котором мы эвакуировались, бомбила и обстреливала вражеская авиация... Страшные, горестные дни начала войны... Но вера в Победу над гитлеровцами не покидала нас! Нет, не зря наши каникулы были прерваны, не зря мы копали противотанковые рвы! Из уроков истории необходимо делать соответствующие выводы. Дай Бог, чтобы пожар войны никогда не полыхал над нашей любимой Родиной!
ВЕЧЕР ПАМЯТИ А.Т. КАЧУГИНА
Как один из самых ценных и дорогих документов, храню я стенограмму вечера памяти моего мужа. Тогда, 22 декабря 1975 года, я и сама выступала на этом вечере, говорила сердечные слова благодарности в адрес администрации, партийной и профсоюзной организациям Всесоюзного научно-исследовательского института зерна. Министерству заготовок СССР, а также всем товарищам и друзьям, которые пришли на этот вечер памяти, оторвав себя от всех своих дел, пришли ради Анатолия Трофимовича - пришли к нему, как к живому, потому что такое чувство, как будто бы он не умер. Раз его организация живёт, раз люди его помнят и будут помнить, значит, он живой среди нас.
Рассказывала я тогда и о том, что А.Т. Качугин был сыном железнодорожника, у которого была большая семья. Брат был у него революционером, работал в ВЧК и лично общался с Лениным. Умер он в 1922 году от туберкулёза. Было у него и пять сестер... С самых «первых» сознательных минут своей жизни он стал самостоятельным человеком. Даже будучи студентом, он был совершенно независимым, сам себя стал кормить и одевать. Когда он был студентом медицинского института, он занимался с каким-то особым рвением. У него были прекрасные художественные способности. Он делал совершенно изумительные муляжи, он делал прекрасные анатомические атласы. И его стали приглашать в разные города - в Харьков, в Москву, в Воронеж, специально на кафедру анатомии, где он создавал эти муляжи и медицинские атласы.
Анатолий Трофимович учился в медицинском институте во Франции, в Сорбонне, но как только он услышал о революции в России, он со своим корпусом вернулся в молодую республику Советов для того, чтобы с головой окунуться в её нужды и заботы, для того, чтобы помочь ей. Он включается в работу не только как врач (он работал пять лет на участке), он был работником ВЧК, он был первым представителем атеистической пропаганды, первым атеистом в России, и даже в Музее революции есть свидетельство о том, что первый проводил атеистическую пропаганду в России А. Т. Качугин.
Как человек творческий и очень талантливый, он не мог работать формально. Ему было мало тех знаний, которые он получил. Он окончил химический факультет и перешел на работу химиком. Он потом переехал в Москву и был преподавателем в институте химии. Потом стал заниматься изобретательством в области химии. И отсюда и пошли его изобретения в области химии. Он всё время совершенствовался, он до последних дней своей жизни занимался самообразованием. Он стремился всегда дать направление в науке. Он был необычайно интересным человеком. К нам приезжал профессор Олейник из Львовского медицинского института, вернее, он часто приезжал в Москву на съезды или другие мероприятия, но часто бывал у нас и при этом говорил, что ему интереснее бывать у нас и разговаривать с Анатолием Трофимовичем, чем сидеть на съезде. Вёлся разговор относительно роли кишечной палочки в борьбе с онкологическими заболеваниями, в борьбе за здоровый организм. И этот профессор проверял всё это у себя во Львовском институте и получил подтверждение тому, что здоровая кишечная палочка является защитной силой организма, она же вырабатывает те вещества, которые полезны организму. И Анатолий Трофимович объяснял, почему это так получается, и он это доказал. После того как профессор Олейник опубликовал книгу, он нам её подарил.
Надо сказать, что Анатолий Трофимович решал много проблем. Например, он решил проблему борьбы с лучевой болезнью. Это способ пересадки костного мозга. В 1958 году шесть крупных югославских учёных получили смертельную дозу облучения. Их отправили во Францию, и там им сделали пересадку костного мозга. Однако ещё до случая с югославскими учёными, в Ленинграде, в поликлинике № 3 Академии наук, одному больному была предложена пересадка костного мозга, так как у больного гемоглобин был 20. Была предложена статья по этому вопросу профессора медика для журнала «Техника молодёжи», но редактор этого журнала, узнав о том, что это было уже ранее предложено Качугиным, написал по этому поводу соответствующую статью, и эта статья была напечатана в газете «Известия».
В этой статье пишется о том, что в Киеве используют для хранения костного мозга различные кровезаменители. Но этот приоритет принадлежит также Качугину, и это очень важно. Препарат гидразинового ряда был предложен Качугиным. И этот препарат, который он предложил, тесно перекликается с той работой по фотохимии, которой он занимался. Качугин работал над всякими фотоэлементами, он считал, что из азота, воды и лучей света может образоваться гидразин, а раз так, то значит, что это препараты не только химического плана, но и биологического, и другого плана. Так как каждый гидразин выделяет этот луч света, поэтому он вызывает обновление организма. И это предложил Качугин.
К счастью, мне пришлось много работать вместе с Анатолием Трофимовичем Качугиным над всеми этими препаратами. Он считал так, что надо не просто лечить больного, а необходимо, как он говорил, начинать с профилактики лечения. Он считал, что этот препарат может быть пущен в продажу так, как пускают в продажу витамины, стоит только этот препарат добавлять в какой-то продукт, чтобы снизить общую заболеваемость туберкулёзом по всей стране.
В развитие этой идеи Анатолий Трофимович обосновал применение другого препарата той же группы. Он предложил поглотитель нейтрона. И это не только борьба против рака, но это профилактика против рака, против лучевой болезни. Если такие препараты есть в организме, то тогда организм защищен от нейтроновой реакции. Кроме того, эти вещества увеличивают плодовитость животных. Эти препараты влияют на углеводный и другие обмены, и они оздоравливают организм. Это решение вопроса в плане профилактики и лечения онкозаболеваний. Эта работа также проводилась Качугиным в поликлинике № 3 Академии наук. В работе активное участие принимали такие врачи, как М.Л. Волохонская, Н.Д. Воронко, С.И. Вышеславцев и другие. Эта работа была опубликована в журнале «Вопросы онкологии» № 6 за 1963 год. Эта работа может быть достоянием каждого врача, если он только пожелаете нею познакомиться. Были всякие споры, но жизнь подтверждает правоту Качугина.
Можно привести и такой случай, когда больная Бережная ещё в 1948 году, кавернозная больная, была вылечена мною по методу А.Т. Качугина. Я об этом случае докладывала на Учёном медицинском совете. Надо сказать, что Анатолий Трофимович был человеком многостороннего таланта. На вечере памяти говорили о том, что ещё в 1929 году он первый предложил цветной телевизор. Я нашла эту заявку, причём отзыв положительный и указывается, что это вполне реальное изобретение.
Надо отметить, что Качугин обладал удивительным свойством - смотреть в будущее, у него были научные предвидения. Свои работы он проводил не только дома, но в том или другом институте.
Большую работу он проводил в области лечения слепых и помощи им. Как он решал эту проблему? Он прекрасно знал анатомию. Он говорил, что обонятельные нервы в мозгу переплетаются со зрительными нервами. И вот если создать аппарат, который будет раздражать обонятельные нервы, то человек будет видеть какой-то предмет.
Он проводил опыты со слепыми, применял фотоэлементы. И он получил за эту работу три авторских свидетельства от Министерства здравоохранения СССР на восстановление зрения слепых. И тут же надо сказать, что если бы всё, что разрабатывал Качугин, довести до конца, то на это не хватило бы одной жизни человека. Но Качугин первым давал правильное направление на решение тех или других вопросов. Мне помнится и такой случай, когда к нам однажды пришли из института косметологии и спросили у Качугина, как можно ликвидировать морщины, так как у них такого эффективного препарата нет. И когда Качугин тут же решил вопрос и как химик, и как физик, и дал ответ, то профессор был восхищен. Профессор сказал, что 15 лет работает над этим вопросом, но не смог ничего придумать. А Качугин пришел к выводу, что морщины на лице бывают потому, что в организме имеется избыточное накопление радиоактивности, и поэтому нужно создать такой препарат, чтобы в его состав входил поглотитель нейтрона. Можно применять при этом и всякие маски для лица. Он ему тут же написал заявку и сказал - получайте авторское свидетельство. Он был необыкновенно добрым человеком. Если он видел, что институт не может решить какую-то проблему, то мог то, что он сам разработал, подарить этому институту безвозмездно.
Анатолий Трофимович всегда говорил о том, что главное - это идея, а препаратов можно создать огромное количество. Мы знаем, что сейчас во всём мире является препаратом номер один, который изобрел Качугин - препарат гидразинового ряда. И сколько бы ни создавали потом других препаратов, всё-таки самый активный препарат-это тубазид. Он не остаётся в организме, не повреждает никакие органы, а все остальные «производные», например, фтивазид, только дают лишнюю нагрузку на печень. Многие люди, под впечатлением работ Качугина, писали свои статьи, книги, романы...
В Московском военном округе было собрание в доме офицеров, и там солдатам было рассказано об исторических событиях, связанных с Качугиным. Мы получили письмо из института Рентгенорадиологии из Обнинска. А в этом письме просят увековечить память Качугина за все его замечательные дела, но это уже дело общественности. И если это сделают, то будет низкий поклон...
Зотик Тихонович Чухарько, председательствовавший на том памятном вечере в декабре 1975 года, говорил, что А.Т. Качугин был человеком «кипучей энергии, очень инициативный, талантливый изобретатель с огромным диапазоном творчества...» А вот - фрагменты из выступления Виктории Семеновны Князевой:
«Мне посчастливилось работать с Анатолием Трофимовичем Качугиным в качестве его личного секретаря в течение почти десяти лет. На общественных началах, так сказать. Это позволило мне узнать его лучше не только как талантливого изобретателя, но и как обаятельнейшего, волевого, общительного и очень любящего людей человека. А поскольку я по профессии журналистка, мне, непосредственно рядом с ним, легче было узнать всю подноготную его натуры, по-человечески, я бы сказала даже, по-дочернему, полюбить его и написать самые первые положительные заметки о нём, о его героическом изобретательском труде в годы Великой Отечественной войны и опубликовать их. В частности, в газете Московского ордена Ленина военного округа - «Красный воин» - 19 марта 1968 г. и в журнале «Военные знания» - № 10, 1968 г., мною рассказано о том, какой огромный вклад внёс А.Т. Качугин в разгром немецко-фашистских полчищ под Москвой, вооружив нашу армию созданной им в августе-сентябре 1941 г. самовзрывающейся смесью «КС»...
Вклад А.Т. Качугина в советскую военную технику вообще огромен. Разносторонний учёный-изобретатель, он был и пиротехником, мастерски разбирался в видах оружия, способных действовать взрывом. Он был автором и знаменитой так называемой «партизанской мастики», доставившей много хлопот врагу в районах, временно оккупированных. Анатолий Трофимович изобрёл и самовзрыватель для мин, который действует точно в назначенное время: он также взят на вооружение нашей армией, о чём свидетельствуют благодарности, присланные на имя А.Т.Качугина от Министерства обороны СССР. Недавно мы обнаружили в личном архиве А.Т. Качугина интересные документы, свидетельствующие о принадлежащих ему ещё некоторых важных видах оружия. Присутствующий здесь сотрудник Института зерна Михаил Алексеевич Щеглов, друг и соавтор Анатолия Трофимовича по некоторым изобретениям, сделал запрос в архивный отдел Министерства обороны. Присланный ответ подтверждает наши догадки, что эти военные изобретения А.Т. Качугина находятся на вооружении, некоторые засекречены, они нашли и, может быть, найдут ещё применение в вооружённой защите нашей Родины от чужих поползновений. Об этом также надеемся ещё рассказать на страницах печати. Много интересного содержится в архивах, а также у меня - в моём, так сказать, домашнем «филиале» качугинского архива. И я думаю, в дальнейшем будет возможно установить и осветить ещё много интересных фактов и сторон богатой творческой деятельности учёного-изобретателя, патриота своей Родины А.Т. Качугина.
Анатолий Трофимович обращался к военному изобретательству только в благородных целях защиты Родины. Самое же, пожалуй, видное место в его творчестве принадлежит заботе о здоровье человека, об усилии и укреплении тех защитных механизмов, которые выработала сама природа в процессе эволюции нашего организма. Он считал, что здоровье должно поступать к нам не только через препараты, лекарства, но, главное, через продукты питания. Придавая таким образом, большое значение профилактике, он также первым высказал идею о выращивании «лекарственных» фруктов, ягод и других плодов, которые бы уже в процессе их созревания насыщались бы (наряду с подкормкой удобрениями) теми лекарственными веществами, которые полезны и необходимы для борьбы с тем или иным недугом, поражающим иногда человека, например, тем же туберкулёзом. Впоследствии эта идея была поддержана последователями А.Т. Качугина, медиками, биологами. Очень большое внимание Анатолий Трофимович уделял хлебу, зерну, то есть их качеству. Он разработал идеальные стандарты чистоты зерна, способа выпечки хлеба, изобрел дешевые, доступные, простые методы обеззараживания, очистки, хранения зерна. Сохранившиеся документы свидетельствуют об огромной работе, проделанной им в этой области ещё в 30-40 годы, то есть, когда он являлся сотрудником Института зерна. Эта его работа не только не потеряла своего значения, но продолжает быть остро актуальной и сегодня. Анатолий Трофимович оставил нам свою интересную, прямо-таки жгуче проблемную статью, которая, к сожалению, не была опубликована при его жизни. Перефразировав популярную пословицу, он назвал её так: «Не сытностью единой хлеба жив человек...» Надеюсь, в будущем мы сумеем осуществить этот рекомендованный Качугиным идеальный стандарт - и в чистоте зерна, и в выпечке хлеба - чему и посвящена его статья.
Пожалуй, в мире не найдётся такой вещи, такого уголочка человеческого знания, которого бы не коснулся качугинский творческий зондаж. Если он и не подавал на какие-то свои научные находки заявок в Госкомитет, то все равно он любому явлению природы или деятельности людей умел дать свою тонкую оригинальную оценку, колоссальные энциклопедические знания, Большой жизненный опыт были подкреплены в нем острым пытливым умом человека, рожденного быть естествоиспытателем. )то был изобретатель самого широкого диапазона, на какой способен человек. Изучая его архив, вдруг удивляешься тому, что, оказывается, он был в 1929 году автором - и это документально зафиксировано - цветного телевидения. Рентгеновская плёнка, на которой каждый из нас не однажды запечатлевал свои внутренние органы, тоже продукт качугинского творчества.
Способ получения трансурановых соединений, которым теперь пользуются во всем мире (в частности, за рубежом - в опытах создания оружия массового уничтожения, и в США, например, для этого используется калифорний) - так вот, этот способ был открыт А.Т. Качугиным ещё в 1934-35 годах, когда о трансурановых соединениях никто не имел понятия. Качугин, конечно, имел в виду использование их в мирных целях, но... когда он пришел с этой идеей к академику в 1935 году, с описанием найденного им способа, то академик написал сверху на уголке бумаги с качугинским предложением, что, мол, такого не может быть. Эта бумага сохранилась.
Качугин был первым, кто определил температуру абсолютного нуля. (И с этим, кстати, он тоже обращался в соответствующие учреждения, и там ему не поверили). А вот ещё одно - одно из самых крупных его открытий - обнаружение противотуберкулёзных свойств ГИНКа - гидразида изоникотиновой кислоты. Это целая поэма. И драма - в одно и то же время. Ведь он, официально имевший два диплома о высшем образовании - биохимика и врача - был энциклопедически образован ещё в целом десятке смежных наук, где основной «путеводной звездой», как он сам выражался, для него была математика, она-то и помогала ему работать на стыке наук. Как пришел он к этому эпохальному открытию, логически оперируя математическими вычислениями, - это заманчивая тема для целой повести. Почему открытие я называю эпохальным? Потому что оно положило начало, можно сказать, новой эпохе, в которую туберкулёз, наконец, перестал быть таким странным, смертельно страшным бичом человечества, каким он был до этого качугинского открытия. И несмотря на то, что имя Качугина, как основного автора победы над туберкулёзной палочкой уже вошло в историю медицины, в историю социального прогресса (имеются публикации и исторические документы, помещенные в соответствующих изданиях), автору, к нашему общему стыду и недоразумению, всё ещё приходится (теперь уже после смерти) отстаивать свой приоритет по причине недобросовестности тех, кому он некогда доверил формулы своего открытия!
Для нас, будущих поколений, судьба величайшего изобретателя нашего времени А.Т. Качугина - это пример как бы природного осенения свыше, пример почти пушкинского озарения, фанатической пристрастности, если можно так выразиться, Музе исследования, и если настоящий поэт не может не писать, он сочиняет стих и во сне, то так и истинный изобретатель-исследователь остаётся им везде, всегда, всюду - таким был А.Т. Качугин. С другой стороны, его судьба для нас - это призыв. Призыв относиться к своим отечественным талантам так внимательно, так пытливо и осторожно, чтобы не скудела ими наша любимая Родина, чтобы не растерять их ненароком, чтобы не упустить, не утратить приоритета нашей Родины ни в одном, будь то малом или большом изобретении или открытии. И в этом - особая морально нравственная и воспитательная сторона этого вопроса...
Мне посчастливилось бывать с Анатолием Трофимовичем в совместных путешествиях, например, к Черному морю, где он, не столько отдыхая, сколько, оставаясь верен самому себе, проводил самые разнообразные научные исследования: сравнивал воздействие на организм человека синглетного и триплетного кислорода, измерял колебания радиоактивного фона вблизи моря и вдали от него, изучал фон в районах относительной сейсмической активности и т.д.
В самой последней поездке, почти перед самой его смертью, мы плавали с Анатолием Трофимовичем на теплоходе «Адмирал Нахимов» от Одессы до Батуми, с нами был сын Анатолия Трофимовича, присутствующий здесь, студент-медик. Лев Анатольевич Качугин. Жара была несусветная на теплоходе, но Анатолий Трофимович, как бы предчувствуя скорую кончину, не давал ни себе, ни нам ни минуты отдыха и все диктовал мне, а я (вписывала его свежие мысли. Например, об использовании в будущем в качестве двигателей (которые смогут заменить собой все нынешние, работающие на загрязняющем атмосферу топливе) - естественного магнитного поля Земли. И это не голословщина, не «чудо». Анатолий Трофимович ещё в начале 50-х годов поставил замечательный опыт с некой каплей, взвешенной в специальной жидкости. Он так и получил название «Опыт с непрерывно вращающейся каплей». Она потому вращается непрерывно, что на нее непрерывно действуют никогда не покидающие Землю силы магнитного натяжения. Хм, вот вам и пресловутый, веками осмеянный, однако, оказывается, вполне реальный Вечный Двигатель!.. Еще попросил он меня тогда написать комплекс оздоровительных мероприятий, по его мнению, в будущем весьма реальный, связанный с умелым рациональным использованием естественного магнитного поля - одного из основных природных условий существования жизни на Земле. Все эти оставшиеся у меня записи качугинских мыслей, идей необходимо использовать в статьях-воспоминаниях о нём, разностороннем учёном, предвестнике будущего науки...
Трагическая смерть на 76-ом году жизни прервала творчество учёного. Умер он вроде бы от пустяка: внезапная сердечная недостаточность, и - в этот момент, казалось бы спасительный - шприц врача скорой медицинской помощи роковым образом вызвал у него заражение гепатитом (желтухой). А надо сказать, что в тот период как раз специальным приказом Минздрава было отмечено увеличение заболеваемости в Москве этим и другими видами инфекции вследствие недостаточно стерилизуемых в спешке шприцов (я знаю это потому, что в этот период замещала заболевшего сотрудника - медстатистика - в санэпидстанции и сама подшивала в дело этот приказ, копия его у меня имеется)... Анатолий Трофимович мог бы ещё жить и жить... Это был очень моложавый на вид, крепкий человек, могучий организм, закалённый вечной борьбой! Я думаю, жена и соавтор Анатолия Трофимовича - Белла Яковлевна Качугина, присутствующая здесь, больше расскажет вам о нём и об его главных медицинских изобретениях. Она врач с более чем 30-летним стажем работы, в том числе только в одном 20-м противотуберкулёзном диспансере она работает уже несколько десятков лет подряд. А во время Великой Отечественной войны Белла Яковлевна работала в прифронтовом госпитале, спасала жизнь раненым воинам, за что была удостоена награды - медали «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны». Недавно ей вручена почётная памятная медаль «К 30-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941 -1945 гг.» Она - член общества «Знание», ведет помимо своей основной службы, большую общественную и просветительную работу. А главное - главное, она была самым первым в мире врачом, который применил качугинский ГИНК (тубазид) на считавшихся безнадёжными туберкулезных больных.
И получила тогда же полный, как говорят врачи, «положительный результат». Больные выздоровели. И то, что они выздоровели, и явилось, очевидно, главным, что повлияло на зарождение их с Анатолием Трофимовичем любви. Потому что, если бы лекарство не вылечило больных, не помогло им, то нечего было бы и влюбляться...»
Вера Абрамовна Кейзер выразила сожаление, что такие тёплые слова об Анатолии Трофимовиче произносятся после его смерти. А затем она сказала: «Я знала его лично и меня все время не покидает мысль, почему такой человек, который, как никто другой, заслуживал, чтобы все эти тёплые слова, которые произносятся сегодня, были бы сказаны в его присутствии, когда он был жив, почему-то говорятся только после его смерти. Анатолий Трофимович был удивительно скромным человеком... И правильно здесь говорили о том, что он всё время изобретал, потому что очень любил людей. Все его изобретения направлены на одну цель - сделать нашу жизнь лучше, чтобы у людей было хорошее здоровье, потому что когда есть здоровье, то всё остальное, как говорят, приложится. Все его мысли были в этом направлении. Он победил туберкулёз, он стремился победить рак. Когда во время войны не было спичек, он изобрел зажигалки... В журнале Министерства заготовок СССР «Закупка сельхозпродуктов» в 1971 году была опубликована статья, в которой я рассказывала о том, как Анатолий Трофимович совместно с Щегловым М.А. и Солодовником П.С. изобрели бутылки с горючей смесью. И эта статья написана на основании совершенно определенных документов.
Правильно здесь было сказано, что Качугин в сложных делах видел простое, потому что гениальное всегда просто. Следует сказать, что изобретения Качугина были опубликованы широко по всей нашей системе. Вот здесь мы слышали выражение благодарности Институту зерна за организацию этого вечера. И я также хочу выразить большую благодарность не только институту, но и Белле Яковлевне Качугиной - она настоящая сподвижница - и при его жизни, и после его смерти. Зная его характер, его доброту, отсутствие практицизма, она очень многое сделала для того, чтобы его изобретения, его научные работы приносили бы людям пользу. Ведь остается фактом, что имеется ещё много неиспользованных мыслей, хороших предложений. И я думаю, что Белла Яковлевна сделает всё для того, чтобы довести дело до конца, для того, чтобы это послужило на пользу людям».
А вот что говорил на вечере памяти Виктор Михайлович Качан:
«Каждый человек может иметь какое-нибудь хобби. Моё хобби история советского изобретательства. И один из первых изобретателей, с которым я повстречался, был Анатолий Трофимович Качугин. Это был мой личный друг, с которым мы прожили душа в душу с добрый десяток лет. И хочу сказать, что много я от него узнал интересного, многому я у него научился. Я считаю, что, конечно, не каждый может быть изобретателем, но каждый может удивляться тому, что яблоко, которое упало, дало возможность вывести определённую теорию. И мы должны стремиться в своей деятельности развивать свою собственную творческую активность, ибо без этого невозможно двигать науку вперёд. Конечно, изобретатели - это люди со своими особыми качествами. Может быть, это и не «лёгкие» люди, но мне всегда эти люди были глубоко симпатичны. Ведь без них мы не имели бы паровоза, самолёта и даже самой простой авторучки, не имели бы способов хранения зерна и производства муки, без чего человечеству было бы очень туго.
Проработав порядочно лет в органах народного контроля, я повидал много талантливых людей, но лучшим среди них был Анатолий Трофимович Качугин. Он имел исключительную память, он был человек огромной эрудиции, он все очень быстро схватывал. Вот мы видим, что рукой Анатолия Трофимовича Качугина записано: «Дорогой В.М., прошу просмотреть работу по лейкозу». И это писалось ещё в 1959 году. И дальше мы читаем: «Земля с атмосферой составляют радиус 12.700 млн. км. и даёт колебание 8 герц. Это относится и к растениям...» Это приспособляемость к условиям существования, значит 8 герц. - это закон. И вот Качугин проверил на раковой опухоли и увидел, что колебания там более 8 герц. И он стал думать, а что тут можно сделать.
Вот, разрешите зачитать вам высказывания руководящих работников Комитета по делам изобретений и открытий, которые пишут, что от нас преждевременно ушел крупный ученый, который самоотверженно служил науке. Я прочитал книгу под редакцией доцента Бермана, в которой говорится, что Качугину, чтобы доказать действие своего противоракового препарата, принял лошадиную дозу концерагенного вещества и получил рак желудка, а потом излечил себя самого этим препаратом. В 1964 году у меня нашли раковое заболевание четвёртой стадии, были у меня метастазы и в лёгких, и в желудке, была непрерывная рвота. И вот я стал применять препарат Качугина и, как видите, я стою перед вами и совершенно здоров. И у меня такое определенное мнение, что мы должны растить, подбирать людей, у которых есть такое творческое начало в науке, ибо без них мы не будем иметь в науке успехов».
Владимир Борисович Нейман предложил создать общественную комиссию по изучению научного наследия А.Т. Качугина, систематизировать все исследования, рукописи, изобретения, все заявки и письменные работы. «...Надо внести предложение относительно издания избранных трудов Качугина и туда внести не только то, что издано, но и то, что имеется в рукописях. Кроме того, я предлагаю создать научную биографию А.Т. Качугина. И, наконец, относительно увековечивания памяти. Я не знаю, имеем ли мы право поставить вопрос, чтобы этот институт был назван его именем. Может быть, можно будет принять другое предложение. Я полагаю, что комиссия сможет проработать эти вопросы».
Весьма интересным было выступление Александра Леонидовича Емельянова, который был другом А.Т. Качугина и говорил о том, что нужно не на словах, а на деле увековечить имя Качугина: «...Внедрите его изобретения, и тогда мы окажем огромную помощь нашей стране. Вот сегодня собрались сюда товарищи именно в том институте, где начинал свою карьеру Качугин. И именно в этот институт приходил маршал Тухачевский. И после того как маршал выслушал Качугина, он сказал, что мы его заберём, но пока пусть в том помещении, где работает Качугин, никого из посторонних не будет. Прошло некоторое время, и Тухачевский вызвал к себе Качугина. И Качугин рассказывал, что как только он вошел в кабинет Тухачевского, Тухачевский встал, встретил его и сказал ему, что его изобретения им нужны. Так вот, я хочу сказать относительно Института зерна. Директор института помог довести до сведения высшего командования то, что у Качугина есть изобретение, которое полезно для нашей страны.
Вот здесь было внесено предложение относительно того, нельзя ли присвоить этому институту - имя Качугина Анатолия Трофимовича. В этом предложении нет ничего неожиданного, потому что Качугин - великий учёный, великий изобретатель... Заканчивая своё небольшое выступление, хочу внести такое предложение: надо создать авторитетную комиссию, которая должна разработать план популяризации изобретений Качугина. Это с одной стороны. С другой стороны, надо продумать, какие конкретные предложения следует внести в Верховный Совет СССР относительно увековечения памяти выдающегося изобретателя Качугина. И может быть, ему могут посмертно присудить Ленинскую премию. Таким образом, надо этой комиссии поручить подготовить, разработать и представить в Верховный Совет ходатайство относительно утверждения того или другого мероприятия. И в том числе, просить Верховный Совет, чтобы он дал указание соответствующим институтам поинтересоваться теми открытиями, той научно-исследовательской работой, которую проводил Качугин».
И в заключение этого вечера памяти Зотик Тихонович Чухарько сказал: «...Я уверен, что наше заседание было полезным в том отношении, что здесь вспомнили человека, который весь отдался изобретательскому творчеству. Многое внёс и в нашу отрасль знаний. Я имею в виду этот институт. Мы обязаны, а не только должны помнить о таком человеке. Наше заседание полезно и с точки зрения воспитательской - тем, чтобы наша молодёжь тоже внесла свою лепту в нашу общую сокровищницу. Конечно, желательно найти таких энтузиастов, которые бы занялись этой работой. И это должны быть творческие и знающие люди.
Надо, чтобы идеи, которые дал Качугин, были развиты. Даже и те, которые, может быть, не могут быть пока реализованы так, как полагал Качугин, но он дал толчок к этому делу. Важно - претворить их в жизнь. Было бы очень хорошо, если бы была создана такая авторитетная комиссия, о которой здесь шел разговор, например, при журнале «Изобретатель и рационализатор». Теперь относительно присвоения имени Качугина этому институту... об этом стоит подумать. Нужна санкция соответствующих организаций...» С того памятного вечера прошло четверть века!..
источник: Белла Качугина
в продолжение темы статьи:Метод Кочугиных для лечения ракаХимиотерапия в лечении онкозаболеванийПротивопухолевая терапия. Метод КачугиныхРак - это локальное или общее заболевание?Лечение рака. Метод КачугиныхКачугины. Метод лечения ракаКак победить рак?
тематические метки: метод Качугиных
найдено статей: 628
добавить новость
Статьи, размещенные на интернет-портале, не должны восприниматься как руководство или рекомендации к самостоятельному лечению. НЕ занимайтесь самолечением! Диагностировать болезни и назначать лечение должен специалист.
|
| компании - партнеры |  Расходные материалы для медицинского оборудования
Вилорд
Созданная в 1999 году, компания "Вилорд" за короткий срок вошла в число ведущих поставщиков расходных материалов для медицинского оборудования. Предложив нашим клиентам качественную продукцию ведущих отечественных и иностранных производител ..... ›››
 Медицинское оборудование со склада в Москве
АВК
Тoргoвый Дoм «ABК» создан в 2006 году. Основное направление нашей компании – это поставка современного, качественного, конкурентно способного медицинского оборудования со склада в Москве.
С первых дней нашей работы лозунгом компании являю ..... ›››
|
| врачи и специалисты |  Кузнецова Маргарита Борисовна
Стоматолог-терапевт
Стаж работы с 1991 года
Образование:
1991 г. - окончила Московский медицинский стоматологический институт1992 г. - прошла клиническую интернатуру (терапевтическая стоматология)
Повышение квалификации:
Междунар ..... ›››
 Степанова Татьяна Владимировна
Занималась лечением пациентов с тяжелой терапевтической патологией: воспаления легких, бронхиальная астма, инфаркт миокарда, гипертоническая болезнь, язвенная болезнь, гепатиты и циррозы печени.
После учебы в клинической ординатуре кафед ..... ››› |
| отзывы и обсуждения |  Мне нравится профессионализм врачей
Обслуживаемся на Полежаевской уже почти 2 года. Мне нравится профессионализм врачей, чистота и эстетичность обстановки. Заключили договор на наблюдение за ребенком по программе "непоседы стандарт", очень довольна тем, что педиатр приезжает ..... ›››
 Лечение сына
Пришлось отправить сына в центр для лечения от наркотической зависимости. Очень переживала, поскольку уже была попытка суицида. Я опасалась, что недосмотрят и будет печальный финал. В центре меня успокоили, что за пациентами круглосуточное ..... ››› |
|